Страница 5 из 106
- Можем лечь под бузиной, - предложил он.
- Нет! – почти простонала я, и тут он накрыл мои губы своими.
Меня никто не целовал раньше. Кто бы осмелился поцеловать дочь графа Марча?! Но этот осмелился. И в поцелуе его не было ничего учтивого – его губы нападали, дразнили. Я застонала, потому что в лесу, где воздух свеж и прохладен, мне внезапно стало душно, и поцелуй эльфа стал еще настойчивее. Он принудил меня приоткрыть губы и скользнул между ними языком, прикоснувшись к моему языку. Это было так неприлично, так странно, пугающе и… сладко. Голова закружилась, колени подкосились, и я бы упала, если бы эльф не прижимал меня к дереву всем телом.
Поцелуй длился целую вечность и в то же время оказался немилосердно коротким – так мне показалось. Когда эльф оторвался от меня, дыша тяжело, словно взбирался в гору, я не знала, чего в это мгновение желаю больше – продолжения или бегства.
- Ты нежная, как роза, - прошептал он, распуская шнуровку на корсаже моего платья, - никого не встречал слаще тебя.
- Отпусти… - превозмогая колдовство, я ударила его по руке и постаралась запахнуть корсаж, хотя пальцы предательски дрожали, не желая подчиняться.
- И такая же колючая, - хрипло засмеялся он, бешено горя глазами. – Зачем противишься, если тебе нравится?
- Нет, нет… - больше я ничего не могла произнести, как ни старалась.
Не знаю, что случилось бы дальше, но в это время от Картехога поплыл колокольный звон.
«Бомм! Бомм!» - надрывался большой колокол, и ему вторили маленькие колокола.
Этот звон придал мне сил и вернул в настоящий мир из мира фей и эльфов.
Откуда только силы взялись – я вцепилась эльфу в черные волосы, да так, что он завопил совершенно по-человечески и отпустил меня.
Этого хватило, чтобы я бросилась наутек. Никогда еще я не бегала так быстро. Я бежала и не оглядывалась, потому что боялась, что сейчас эльф догонит меня, схватит и…
Но я добралась до ручья, перешла на ту сторону, поскальзываясь на камнях, взобралась на четвереньках по откосу, и готова была припустить до самого замка, когда раздалась музыка.
Запела флейта, я ее звуки остановили меня так же властно, как веревка, наброшенная на шею. Мелодия была незнакомая, странная, но чарующе-прекрасная. Эта мелодия звала, манила, не отпускала, привязывая навсегда. Против воли я остановилась и оглянулась, испытывая странное томление, будто сознание мое погружалось в полудрему, и я еще наяву начинала видеть прекрасный сон.
Эльф стоял по ту сторону ручья, у самой кромки воды, и играл на флейте. Губы, которые совсем недавно целовали меня, сейчас касались горлышка флейты так нежно, словно она была его любовницей. И я в то же мгновенье взревновала к ней.
Взревновала? Что за глупость?!
Наверняка это опять была эльфийская магия!
Ноги сами понесли меня вниз. Усилием воли я смогла остановиться, только когда брызги воды замочили подол платья, но всё же ручей не перешла. Эльф опустил флейту и смотрел на меня пристально, обнаженная грудь его вздымалась и опускалась мощно, как кузнечные меха, глаза горели мрачным огнем. Нас разделяло несколько шагов бурлящей воды, но эльф не мог переступить ее по каким-то непонятным мне причинам, а я не желала переходить на его сторону, хотя все мое существо рвалось к нему. Его близость дурманила сильнее музыки. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного – томление в груди, как будто слушаешь балладу, в которой рыцарь спасает возлюбленную из лап дракона, и сладкую боль в животе и чуть пониже, как когда мечтаешь о первой ночи после свадьбы. Хотелось склонить голову музыканту на грудь, обвить его шею руками и отдаться на его милость.
- Как твое имя? – спросил он меня.
- Тебе не надо этого знать, - ответила я.
- А как зовут меня, спросить не хочешь?
В ответ я лишь покачала головой.
- Меня зовут Тэмлин, - сказал эльф. – И ты придешь ко мне и попросишь, чтобы я взял тебя здесь, - он указал флейтой на взгорок, - на поляне, где цветут белые розы.
Я снова отрицательно покачала головой.
- Я буду ждать тебя, - сказал он.
- Будешь ждать, пока не состаришься, - пообещала я ему, а он только усмехнулся.
Заставив себя сделать шаг назад, потом другой, я почувствовала, что магия ослабевает. И вместе с тем, как упали магические цепи, сковывавшие мою волю, на смену страстному томлению пришла злость. Я – дочь графа Марч, а со мной обращались, как с деревенской девкой. Если он надеется, что я прибегу, как собачонка к хозяину, и взмолюсь о любви – то ошибается. Дочь графа Марча никогда ни о чем не просит.