Страница 95 из 145
— Не буду! — она вырвалась из моих объятий и пнула скамеечку для ног, да так, что скамеечка ударилась о стену.
Швыряться мебелью у Конморов, похоже, было семейной чертой. Я подумала, что будет, если она швырнет эту скамеечку мне в голову.
— Не буду, как цветок! — вопила Гюнебрет, размазывая слезы по бледному лицу. Нос ее покраснел и распух, и сама она напоминала взъерошенного птенца — еще не оперившегося, но уже выброшенного из гнезда в полет. — Что толку наряжаться?! Я некрасивая! Об этом все говорят! Даже на охоте, когда я бью больше всех дичи, королевой выбирают какую-нибудь красотку, вроде тебя!.. И танцевать я не умею!..
— Танцевать! — всплеснула руками. — Да я обучу тебя этому в два счета! Ты научишься очень быстро, поверь мне. Я ведь видела, как ты убегала, когда забросала меня снежками у пруда. Не всякая красотка может двигаться с такой грацией! Научишься танцевать, и на балу затмишь всех.
Она замолчала, глядя на меня недоверчиво, приоткрыв рот. Я протянула ей руку, и Гюнебрет, поколебавшись немного, приняла ее.
— Садись, расчешу тебе волосы, — я усадила ее перед зеркалом и взяла гребень. — Знаешь, — начала я, расчесывая черные жесткие пряди, я тоже очень долго считала себя дурнушкой…
— Ты?! — фыркнула Гюнебрет.
— Просто мои старшие сестры очень красивы. Они высокие, белокурые, у Констанцы синие глаза, а у Анны прелестные ямочки на щеках. Представляешь меня рядом с ними? Маленькую, черную. Матушка долго убеждала меня, что каждый человек красив по-своему, но я ей не верила. Потому что о моей красоте говорила только она.
— Ты красивая, — буркнула дочь графа.
— Нет, не красивая — милая, — возразила я. — Но разве это плохо? Ты тоже милая. Надо только показать людям твою миловидность, а не прятать ее.
Гонебрет с сомнением посмотрела на себя в зеркало, словно примеривая мои слова к себе и раздумывая — говорю ли я правду. Но спорить она не стала, и когда моя падчерица была причесана и умыта, мы отыскали более-менее приличную одежду, в которой можно было появиться в городе. Все это время я болтала, убеждая девушку, что некрасивых людей не бывает:
— Взять хотя бы твоего отца. Он похож на тролля, не правда ли? Но разве ты думаешь об этом, когда смотришь на него? Нет, вовсе нет. Он благороден, учтив, он статен и силен, и у него очень красивые глаза. Смотришь в них — и улетаешь в другой мир. У тебя его глаза, Гюнебрет. Такие же пронзительные, прозрачные. Однажды мужчина посмотрит в них — и улетит в мир твоей души, в мир твоего сердца.
Ах, как билось мое сердце, когда я произносила эти слова…