Страница 130 из 145
76
— Обманула? — он засмеялся с таким облегчением, что мне стало стыдно вдвойне. — Да ты шутница! Разве ты можешь лгать, Бланш?
— Я обманула вас, милорд, — повторила я. — Вы никогда не были больны, поэтому не считайте меня вашей избавительницей. Вильямина солгала вам насчет лечения, а я поддержала ее ложь.
— Что ты несешь? — граф протянул мне обе руки. — Была жуткая боль, но все прошло. И смотри — обе руки действуют одинаково. Ты скромница, Бланш, но не надо принижать себя настолько.
— Вы не были больны, милорд! — вывалила я разом всю правду, потому что молчать было уже превыше моих сил. — Королевские лекари не смогли вас вылечить, потому что вы не были больны телесно. Вильямина говорит, болезнь была вами придумана, вы сами внушили ее себе, после того, как поссорились с леди Эстер и винили себя в ее смерти. Вильямина пыталась объяснить вам это, но вы не поверили, вы искали лекарство, а не хотели понять причины болезни. Тогда она подыграла вам и дала это браслет — он не магический, не заколдованный, он был обыкновенной безделушкой. Поэтому я ничем не рисковала, забирая его у вас. Вы приписали мне благородство и самоотверженность, которых у меня не было. И я скрывала это, а браслет, скорее всего, смыло с руки, когда меня бросили в пруд… — я сделала паузу, со страхом ожидая, что ответит мой муж, но он молчал, и я закончила, чувствуя, что вот-вот расплачусь. — Теперь вы все знаете, милорд. Я ничем не лучше вас, я такая же грешница и также совершала постыдные поступки.
— Надеюсь, девственниц ты не насиловала? — спросил Ален.
Я подняла на него глаза, не понимая странной шутки. Он смотрел на меня с улыбкой, а его лицо сияло внутренним, ласковым светом. В эту минуту граф показался мне необыкновенно красивым, я никогда не видела его таким.
— Дай обниму тебя, маленькая шоколадница! — он схватил меня в охапку, сжимая так, что косточки хрустели. — Ты чего боялась? Что я рассержусь за обман? Какая разница, как ты вылечила меня, и была ли болезнь? Ты вылечила, и кто будет винить умного врача, если пациент — мнительный дурак? Я презирал Милисент, что она верит глупым байкам про проклятие жен де Конморов, а сам был не лучше. Поэтому не хмурься, — он провел пальцем по моему лбу. — Эта морщинка между бровями пугает меня больше, чем тебя — страшный граф Синяя Борода. Тебе есть еще, в чем покаяться?
— По-моему, нет, — призналась я. — Вы не сердитесь за обман, милорд?
— Ален, — поправил он меня. — Мы же решили, что ты зовешь меня по имени и никаких титулов. И я ничуть не сержусь на Бланш, я ее люблю.
— Ален, — выдохнула я и обняла его.
Спустя четверть часа из гостиной выглянула Гюнебрет и скорчила гримаску:
— Боже! Сколько можно целоваться?! Вы идете завтракать?
Все хорошо! Все так хорошо!
Я поймала себя на том, что напеваю, когда проверяла, что готовили на обед. Ален и я — никаких тайн между нами, никаких препятствий! По сравнению с этим и убийца казался просто страшным сном, который забывается, когда день солнечный и ясный.
Но когда я увидела мужа в меховом плаще, вся моя радость исчезла в единый миг.
— Куда вы собрались? — переполошилась я.
— Куда ты собрался, Ален, — поправил меня муж. — Поеду в столицу, навещу его величество.
— Ты поедешь к королю? Зачем?
— Королева — крестная мать Милисент. Как бы она не обиделась за крестницу слишком сильно. Милисент грозилась мне королевским гневом, вот я и подумал — лучше самому поговорить с королем, прежде чем до него доползут слухи. Я бы еще вчера доделал то, что мы не успели закончить, но так неправильно. Заручусь поддержкой короля, и тогда тебе точно ничего не будет угрожать, и никто не посмеет встать меду нами.
— Это., надолго?
— На неделю.
— Неделю?!. - спросила я потрясенно.
— Возможно, больше. Но Пепе останется, ты не волнуйся. Можешь положиться на него, он не подведет. Не покидай Конмор, что бы ни случилось. Никуда не исчезай, пока я не вернусь. Это приказ. Поняла?
— Да, Ален… — прошептала я, приникая к нему.
— И не надо плакать, милая, — сказал он ласково.
— Но я не плачу…
— Тогда почему эти слезы?
Он порывисто обнял меня и расцеловал в щеки, снимая губами слезинки, которые катились из моих глаз, и сказал на ухо:
— Я вернусь и возьму тебя тысячу раз. Уже сейчас у меня все горит, как подумаю об этом. И надеюсь, что больше нам никто не помешает.
— На тысячу раз не хватит ночи, милорд, — сказала я смиренно, чем рассмешила его.
— Вот это уже моя Бланш, — сказал он. — Но не зови меня «милорд». У меня есть имя.
— Ален… — прошептала я, чувствуя такую тоску, словно прощалась с ним навсегда.
— Все будет хорошо, маленькая, — утешал он меня, гладя по голове и спине. — Ну, мне пора.
Проводив его, я поднялась на башню и смотрела, как сани уносятся по белоснежному полю, пока они не исчезли из виду.