Джейн Элиот

- Что мне сделать - придушить тебя во сне подушкой? - пошутила сквозь слезы Джейн.

Барон стал серьезным и смяв кружево, стянул его с плеча девушки.

- Разденься для меня, Джейн.

Она подняла удивленные глаза, но ослушаться не посмела, слишком велико было ее уважение и доверие к человеку, который всячески оберегал и лелеял ее покой. Она неловкими пальцами развязала завязка ночной сорочки и сняла ее, все также глядя на мужа.

Тот, не спускал с нее глаз, и когда сорочка была снята - закрыл их на мгновение, как будто ослепленный блеском ее наготы.

- Ты прекрасна как богиня! - прошептал он благоговейно, осторожно и бережно лаская пальцами ее обнаженные плечи, грудь, живот, возращаясь к впадинкам над ключицами. - Ты поцелуешь меня?

Джейн поняла все правильно и поцеловала мужа как любящая супруга - горячо и страстно, впервые за год готовая разделить с мужчиной не только стол, но и постель. Однако барон не зашел так далеко. Тяжело дыша, он закончил ее ласкать и отдыхал, восстанавливая дыхание и потирая грудь.

- Болит? - испуганно спросила Джейн, - может нам не стоило...

- Нет, душа моя, я хочу насладиться всем, что подарил мне господь на исходе лет А подарил он мне - тебя. И умереть от наслаждения юной прелестной женой - самая лучшая смерть, какая может быть на свете.

- Не говори глупостей. - Джейн, не смущаясь своей наготы, перевернулась на живот и замурлыкала: - можешь погладить мне спинку.

Барон улыбнулся и нежно провел пальцами по спине.

- Выполнишь мою просьбу?

- Все, что захочешь! - Джейн повернулась набок и накинула легкое покрывало на ноги.

- Я хочу, чтобы нарисовали твой портрет.

- Я согласна, - моментально ответила Джейн, немного удивленная такой просьбой.

- Портрет обнаженной натуры, - уточнил барон и она покраснела.

- Это обязательно?

- Нет, это всего лишь моя просьба.

Джейн виновато посмотрела на мужа и смущенно проговорила:

- Ты же знаешь, что я не могу тебе отказать

- Я так и знал! - торжественно провозгласил барон, - ты не смогла отказать тяжелобольному мужу в его просьбе!

В поместье был приглашен художник, вопреки опасениям Джейн, оказавшимся солидным пузатым дядечкой с меланхоличными манерами. Он рисовал Джейн в зимнем саду, лежащей на кушетке и слегка прикрытой прозрачной кисеей. Барон сидел неподалеку и наблюдал за каждым движением кисти, находя в этом истинное удовольствие эстета. Его молодая жена, казалось, купалась в плену солнечных лучей, и кожа ее была золотистой и гладкой, а взгляд таил негу и страсть.

Готовый портрет повесили в спальне барона, и Джейн, которая решила спать с ним в одной кровати, засыпала с видом на саму себя, что было поначалу непривычным и неудобным. Просыпаясь несколько раз за ночь, чтобы выслушать прерывистое дыхание барона, она неизменно смотрела на эту картину и не верила, что прекрасная обнаженная девушка на ней - это она.

К сожалению, умиротворение семейной жизни быстро закончилось - во время одной из долгих прогулок по парку, они попали под дождь, и барон простудился и слег в постель, чтобы уже не встать. С каждым днем он угасал, мужественно терпя многочисленные примочки и лекарства, которыми пичкала его безутешная жена. Личный врач барона, каждый день приезжал и выслушивал сердце и легкие, удрученно качая головой и скрывая глаза от Джейн.

- Дорогой, прости, это я виновата в том, что мы попали под дождь, - плакала Джейн в один из страшных вечеров, когда доктор, в ответ на молчаливый вопрос остался в поместье. - Я должна была предвидеть, подготовиться...

Барон с трудом поднял руку и остановил бессвязный поток рыданий.

- Я бесконечно благодарен тебе за этот подаренный год, моя дорогая, - с трудом прошептал он. - встретив тебя, я стал счастливейшим из смертных и покидаю этот мир с легкой душой и сердцем. Пожалуйста, позаботься о моем сыне и не носи траура, я не выношу черных тряпок. Клянешься?

Джейн, не сдерживая рыданий, кивнула и села рядом с мужем, держа его за руку. Тот закрыл глаза и с блаженной улыбкой уснул. А через несколько часов все было кончено.

На следующий день она сидела как оглушенная, не могла ни есть, ни говорить и покорно позволяла управляющему имением хлопотать о достойных похоронах, отпевании и извещении всех родственников и знакомых о кончине барона. Она и сама не понимала, что с ней и почему она так горюет. Она же выходила замуж по расчету, и в этом не стоило себя обманывать. Так что же происходит? Неужели она привязалась к мужу и помимо уважения, начала испытывать глубокую симпатию к этому удивительно сильному и волевому человеку, который на закате своих дней одарил ее своей нежностью и любовью.

Как только она это поняла, слезы, которые все это время копились внутри, вырвались наружу и ее рыдания были больше похожи на истерику. Она потеряла единственного человека, кроме ее тети, которому ничего не было нужно от нее, и не успела, не смогла выразить ему свою признательность. Она ощущала свою вину и от этого слезы были еще горше.

Когда началось отпевание, она не нашла ничего более разумного, чем проводить мужа в последний путь красивой и достойной арией, которую чаще всего ей приходилось петь в монастыре, и после прослушивания которой, богатые прихожане не скупились на пожертвования. Она только молилась, чтобы ей хватило сил достойно проводить мужа в последний путь.

Она пела и вспоминала взгляд мужа, его лицо, руки, ласковые объятья и поцелуи, и ее звонкий голос наполнялся благодарностью и нежностью, всей невысказанной любовью к, ставшему почти родным, мужу.

Когда она закончила петь, почти все в церкви плакали. Неподвижно сидел только один незнакомый молодой человек в военной форме, и Джейн запоздало догадалась, что это, скорее всего, был сын ее мужа, пасынок и наследник, следующий барон Саунпорт.

На кладбище около церкви было тепло и тихо, и Джейн подумала, что барон был бы доволен - на его похоронах его самые дорогие люди - жена и сын. Когда все ушли, и они остались вдвоем, она подняла вуаль и подошла к пасынку.

- Я сожалею, что наша женитьба так не понравилась вам, что вы не смогли навестить отца в течение этого полугода. - начала она вежливо и тихо, но осеклась

- молодой наследник смотрел на нее со смесью изумления и ненависти, и она не могла разобрать, чего было больше.

- Я предполагал, что вы необычная девушка. Молоденькая незнатная и небогатая учительница окрутила богатого и больного аристократа - классический мезальянс. Но увидев и услышав вас вблизи я, кажется, начал понимать отца. Мало кто может устоять перед такой красотой и обаянием. Мой отец не устоял.

- Не поймите меня не правильно... - снова робко начала она.

- Я уже понял, все, что надо! - отрезал офицер и, повернувшись к ней спиной, ушел, четко чеканя шаг.

Всю ночь она проплакала, сжимая в руках халат мужа, а утром в поместье приехал нотариус, чтобы огласить завещание барона. Джейн оделась строго и старалась много не говорить, заранее зная, какую реакцию вызовет последняя воля мужа у его сына.

Однако даже она не ожидала того, что муж сумел изменить то завещание, которое было составлено при ней. По новым условиям ей также полагалась пожизненная рента, солидный банковский счет и дом в столице Брейтана - Мидлбрайте , но при этом барон оставлял щедрое содержание школе для девочек Саутфорда, при условии, если Джейн не будет носить траур, переедет немедленно в столицу и будет посещать все официальные мероприятия, устраиваемые тамошней аристократией. А наблюдать за исполнением условий завещания должен был ее пасынок. На длинном списке балов и приемов Джейн отключилась в смятении и растерянности.

Она и Мидлбрайт? Она и сын мужа, который даже старше ее? Как это состыкуется вместе и чего добивался барон такими условиями завещания? Ей не нужны балы и приемы, она хочет поплакать в тиши поместья мужа, прощаться с ним, носить цветы на его могилу и вспоминать о нем.

- Может быть, я могу содержать школу из своих средств, которые завещал мне муж? - робко спросила она, не обращая внимания на удивленный и насмешливый взгляд пасынка.