Где зима тебя настигнет (ЛП)

– Дядя Трэз, но ты в этом списке. Разумеется. – Но потом ее взгляд стал серьезным. – В смысле, вы оба.

– айЭм тоже? – Трэз кивнул. – Знаешь, логично подарить нам одну на двоих...

– Нет, он получит отдельную открытку. – Битти помедлила. Потом села и наклонилась над своими шедеврами. Взяв карточку, она протянула ее Трэзу. – Это для тебя. Прости, если... она не такая красивая.

Трэз нахмурился и, не посмотрев на карточку, накрыл рукой крошечное плечо.

– Битти. Мне не может не понравиться то, что ты сделала.

Она просто указала на открытку, поэтому он сфокусироваться на ней.

Трэз потянулся к протянутой открытке, и его рука еле заметно дрожала. Лист 8,5 на 11 дюймов, зрительно разделенный пополам – очевидно, чтобы потом согнуть листок. Перевернув его, Трэз заморгал. На нем была изображена пара, державшаяся за руки, а над ними сияла золотая звезда. Справа стоял более крупный мужчина с темной кожей и короткой стрижкой, в зеленом свитере и красных штанах. Слева – женская фигура поменьше, в красной блузке и зеленой юбке, с длинными темными волосами. Но цвет ее кожи был не естественным, а серебряным.

– Я хотела, чтобы Селена тоже была на твоей открытке. – Битти протянула руку к своей коллекции и достала еще одну карточку. – Поэтому я нарисовала ее как свою мамэн, видишь? И младшего братика. Они оба серебряные, потому что отправились на небо, но все равно остаются в наших сердцах.

Трэз взял карточку, которую Битти сделала для своей мамэн. На ней была фигура, нарисованная, как и Селена, с серебряной кожей, в красно–зеленом платье, а у нее на руках, в красно–зеленом конверте был завернут малыш с серебряным лицом. Рядом с парой с естественным цветом коже была нарисована Битти в красных штанах и зеленой футболке. Битти не улыбалась, но держала мамэн за руку.

– Я нарисовала еще одну. – Битти достала третью карточку. – Вот эту.

На третьей карточке стояло три фигуры, огромееееенный светловолосый мужчина в черном и с красно–зеленым шарфом, маленькая женщина с коротко–стриженными каштановыми волосами, в зеленых штанах и красной футболке, и такое же изображение Битти, как на карточке с ее мамэн.

На этой открытке Битти улыбалась. Все улыбались.

Рейдж стоял, обнимая большими руками Мэри и Битти. Женщины обнимали мужчину в ответ и держали друг друга за руки. Над их головами тоже была золотая звезда, а также две серебряных фигуры в белых мантиях, они протягивали руки, их лица улыбались, а позади них тянулся шлейф, с которого будто бы сыпались снежинки, формируя линию горизонта, на которой стояла вся семья.

– Это моя мамен и мой братик, – сказала девочка. – На небесах.

– Наблюдают из Забвения. – Он посмотрел на девочку. – Они очень красивые, Битти.

Битти взяла две карточки, приготовленные для себя, и аккуратно проверила пальчиком, высохла ли краска.

– Сухо. – Битти аккуратно сложила лист по центру. – Смотри, вот как должно выглядеть.

Она повторила операцию согнуть–распрямить с другой стороны. Потом села на пятки, хмурясь.

– Не знаю, делать ли отдельные открытки для мамэн и для Чарли. – Она посмотрела на него. – У меня должен был родиться братик. Я видела его во сне, и если бы он выжил, был бы мальчик. У него не было имени, поэтому я называю его Чарли. Про себя.

Взяв две открытки, Битти соединила их так, словно изображенные фигуры держались за руки.

– Я не могла не сделать для них открытку. К тому же... – Она указала на вторую. – Когда я сделала эту, то поняла, что могла вместить всех на одну. Это счастливая открытка, даже если они не с нами. Потому что они всегда будут с нами.

Серьезные глаза тринадцатилетней девочки встретили его взгляд.

– Когда я делала твою открытку, то подумала, чтобы расположить Селену над тобой, но... поставила ее рядом. Рядом с тобой.

Мурашки покрыли его затылок.

– Ты даже не представляешь, насколько оказалась права. Я оставлю ее себе?

– Давай я сверну как надо.

– Конечно, – пробормотал Трэз, протягиваю ей открытку.

Битти аккуратно соединили края, а потом с хирургической точностью провела пальцами посередине. Она сначала собиралась вручить ему открытку, но потом отложила ее.

– Я должна что–то написать внутри. Но у меня нет с собой нужных ручек. Они остались наверху в моей комнате. Я еще не собиралась писать пожелания.

Трэз посмотрел на серебряную фигуру и свое изображение:

– Знаешь, открытка сделана с любовью. Поэтому слова не нужны.

– Все нормально, можно оставить и так.

Вручая подарок, девочка крепко обняла его. В горле застрял ком, и он обнял ее в ответ. Она была такой крошечной, но такой сильной. Битти доказала, что у нее стойкий стержень.

– Спасибо, Битти. Я буду бережно хранить ее.

– Я люблю тебя, дядя Трэз. – Битти отстранилась. – Я не хочу, чтобы ты грустил.

– Сейчас мне лучше, – прошептал он. – Правда.

Трэз повернул голову на топот приближающихся шагов. Рейдж направлялся к бильярдной, с ножкой индейки в одной руке и шоколадным милкшейком в другой. Брат улыбался.

– Привет, Трэз. Как жизнь? – он посмотрел на Битти. – Молодая леди, время трапезы. Я дал тебе десять минут, которые превратились в двадцать. Ты в любое время можешь вернуться сюда.

– Хорошо, пап, – сказала она, вставая.

– Вау, вы посмотрите на эти открытки, – пробормотал Голливуд, отпивая напиток через трубочку. – Они прекрасны.

– Она нарисовала одну и для меня. – Трэз протянул свою открытку, выпрямившись. – Посмотри, какая милота.

В небесно–голубом взгляде Рейджа мелькнула тень грусти.

– Да. Это...

– Идеально. Просто идеально.

Рейдж улыбнулся своей дочери.

– Ты – умница.

– Как думаешь, Джордж не станет ходить по ним? – спросила Битти.

– Нет, он не отходит от своего хозяина. А что касается Бу... кот занимается своими делами. Уверен, никто не наследит.

– Я не хочу, чтобы они залезли лапами в краску и начали облизывать их. А если они заболеют?

– Ты очень заботливая девочка, Битс.

– Я поищу маму. – Она помахала. – Пока, дядя Трэз. Я рада, что тебе понравилась открытка.

– До безумия! – крикнул он ей вдогонку, когда Битти ускакала по мозаичному полу, а длинные черные волосы развивались позади нее. – Еще раз спасибо!

Когда они остались наедине, Рейдж прокашлялся.

– Слушай, если тебе, ну, слишком трудно, я могу выбросить...

– Нет. – Трэз отшатнулся. – Я сохраню открытку. Битти талантливая художница, и эта открытка будет моей самой любимой.

Голливуда, казалось, терзали сомнения, и он попытался скрыть это, смачно откусив мяса с индюшачьей ножки. Трэз решил перевести разговор в другое русло.

– Слушай, а ты случайно не был в «Сале» прошлой ночью? – спросил он.

– Ага. – Голливуд отхлебнул милкшейк через трубочку. Проглотив, он улыбнулся. – Твой брат отменный повар, ты же знаешь. И на самом деле...

Когда Брат не закончил, Трэзу показалось, что мужчина углубился в свои мысли.

– Говори уже. – Хотя, он и так знал. – Ты можешь сказать мне. Все нормально.

Вовремя, – подумала Тэрэза, принимая форму в тени дальнего угла ресторана. Аплодисменты ей за приход на работу вовремя!

Перепрыгнув через невысокий сугроб, Тэрэза ступила на расчищенную пешеходную дорожку, ведущую к входу для персонала. И открыв дверь, она...

Застыла как вкопанная.

Кабинет айЭма располагался в конце бетонного коридора, и она не видела ничего сквозь открытую дверь из–за столпотворения. Все стояли спиной к ней, голоса накладывались друг на друга. Там собрался весь персонал от официантов и барменов до су шефа и администратора зала. Что, черт возьми, здесь творится?

Подойдя к ним, она похлопал по плечу шефа по выпечке.

– Что происходит...

– Живая! – воскликнул он.

А потом ее внезапно сжали в объятии, пахнущем жженым сахаром и клубникой.

Весь персонал повернулся, и они хором заговорили, громко и беспорядочно, на их лицах отражались шок и облегчение, когда все разом осмотрели ее словно на предмет смертельных ран.