Пражский синдром

Была уже половина первого, но я все-таки набрала мамин номер. Все равно она раньше часу никогда не ложилась. И правда - взяла трубку сразу. Наверняка я ее испугала, потому что обычно так поздно не звонила.

- Мазер, пошли завтра в «Розарио», - предложила я тоном, который не предполагал отказа.

Когда-то на месте этой сомнительной псевдоитальянской харчевни, где почему-то подавали еще и японскую еду, располагалась «Чайная ложка» с огромными вкусными блинами. Но поскольку мы с мамой обе были кошками, привыкающими к месту, так и ходили туда. Ради брускетты с томатами и гранатового вина.

- А что, очень надо? – скептически поинтересовалась она, выдохнув с облегчением: никто не умер.

- Надо!!!

- Ну ладно. Давай в семь.

 

- Маа, что мне делать? – закончив рассказ, я уже чуть не плакала.

Мы сидели за маленьким столиком на двоих у панорамного окна. По проспекту спешили люди, у каждого из них в голове сидели свои проблемы, и никому не было дела до моих.

- Принесите нам еще вина и по брускетте, - махнула мама официанту. И повернулась ко мне: - Для начала успокоиться. С чего паника-то такая?

- Ничего себе! – возмутилась я. – По-твоему, все нормально?

- Нет. Но когда оно бывает нормально?

- Что «оно»?

- Да все. Хочешь, с ходу скажу тебе один плюс ситуации?

- Ну? – усмехнулась я. – Давай. Очень интересно. Лично я никаких плюсов не вижу.

- Если ты решишься на что-то серьезное, девочка не будет ревновать отца к тебе.

- Зашибись плюс! – то ли засмеялась, то ли захныкала я.

- Аня! – мама припечатала мою ладонь своей. – Ну-ка спокойно! Я понимаю, ты уже сутки на нервах. Но трагедии никакой нет. Даже драма так себе. Ты с ним сегодня не разговаривала?

Я покачала головой, откусила сразу треть горячей брускетты, обожглась, закашлялась, залпом выпила полбокала вина.

- Ему наверняка сейчас тоже не слишком весело. Сидит и думает, как ты все это восприняла. Может, уже отовсюду его поудаляла и занесла во всевозможные черные списки. Я тебе объясню, в чем плюс. Очень часто отношения с отцом-одиночкой, особенно вдовцом, разлетаются как раз из-за ревности ребенка. Когда мужчине приходится выбирать между ним и посторонней теткой, которая покусилась на место мамочки. И это тот случай, когда любой выбор нехорош. Я вот и не знаю, какой хуже. А тут… Прости за цинизм, но в такой ситуации она, может, даже воспримет тебя как возможную союзницу. Против общего противника.

- Ну да! Мне-то он с чего противник? Воспримет, скорее, как еще одного врага. Друг моего врага – мой враг. Нет?

- Любого врага можно победить, уломать, ублажить и переманить на свою сторону. А вот соперника – нет. Только если убедить, что вы не соперники на самом деле. А это очень сложно. Только не подумай, что я тебя в чем-то убеждаю. Решение – за тобой, я уже говорила. А то потом выкатишь претензию: вот, мать, ты меня уговорила, а получилась жопа.

Я невольно улыбнулась. Иногда злилась на нее, иногда она меня раздражала, но чаще я ее обожала. Почти как в детстве, когда родители – центр мироздания.

- Не знаю, мам, столько всего сразу. Наверно, надо, чтобы осело как-то. Отстоялось.

- Надо, - кивнула она. – Только объясни ему это. По-русски. Ну, то есть по-чешски, конечно. Не заставляй мужика ждать и мучиться. Ему и так досталось. Он, конечно, и сам накосячил здорово. И встречаться с ней не стоило, а уж жениться-то… Но наверняка ведь добропорядочный католик?

- Католик, но не так чтобы уж совсем добропорядочный, - чуть смущенно хмыкнула я, вспомнив наш разговор о религии и о сексе. – В общем, не знаю, мам. Ничего пока не знаю. Даже больше не знаю, чем раньше. И есть еще одна большая проблема.

- Примерно догадываюсь. Тебе трудно принять решение, пока вы не встретитесь лично. Но ты боишься, что после личной встречи критическое мышление сделает тебе ручкой.

- Иманно, - буркнула я, болтая остатки вина по дну бокала.

- По крайней мере, будет лучше, если это произойдет где-то на нейтральной полосе. До знакомства с ребенком.

- Ясный перец, что до знакомства. Насчет нейтральной полосы – не знаю. Возможно.

В десять мы распрощались – я торопилась попасть домой до нашего с Алешем обычного времени. Шла по проспекту и думала, что разговор с мамой мне, конечно, ничем – с практической точки зрения! – не помог, но я хотя бы выплеснула эмоции. В этом и был смысл: «спасибо за внимание». А еще ценность была в том, что мама, в отличие от моих подруг, никогда не давала советов, если я об этом не просила. А когда просила – это были даже не советы, а некая информация к размышлению. Вот как, например, ее слова про плюс и ревность. Сначала я просто фыркнула, но, подумав, поняла, что в этом есть здравый смысл.

Включив компьютер, я открыла Скайп и свернула его, чтобы посмотреть почту. Проглядывая письма, все время косилась на правый нижний угол: не замигает ли голубой значок. И представила себе невольно, что больше не замигает. Вообще. Ну вот решила я, что нет, не могу. Что это за пределами моих внутренних сил. Получится ли жить дальше так, как прежде?