Змеиное варенье

— Я не обещала вам уехать в монастырь. Я обещала заняться вашей похищенной реликвией, — когда она говорила, ее дыхание смущало горько-сладким теплом, а губы едва касались моей щеки. — И я ею займусь, но позже. И молчать я вам не обещала, это вы мне кое-что пообещали… И я хочу получить обещанное.　

— Где мальчишка-слуга? — выдохнул я, придерживая ее за талию и тщетно пытаясь отодвинуть от себя.　

— Пусть вас это не беспокоит… — наши уста разделяло всего ничего, и я предпринял еще одну попытку.　

— Я был в "Золотой лисице". Вам интересно, чем обедал Гук Чин перед смертью?　

— Нет, — выдохнула Лидия и прильнула к моим губам.　

Меня словно парализовало. Я стиснул губы, не в силах признаться даже самому себе, насколько сильно хочу ответить на этот жадный поцелуй и дразнящий язычок. Лидия чуть отстранилась, как будто что-то почуяв, и прошептала, не сводя с меня сияющих глаз:　

— Вы обещали поцеловать, а даже не разомкнули губ. Так не годится… Не засчитано, господин инк…　

Я запустил руки в золото волос и притянул ее голову к себе, наплевав на все сомнения. Мне показалось, что я до сих пор чувствую сладость рисового печенья на ее губах, их жадный отклик, оглушительное биение собственного сердца в висках и захлестнувшую меня отчаянную беспомощность. Когда дыхания уже не хватало, я просто уткнул ее голову себе в плечо, продолжая сжимать Лидию в объятиях.　

— … визитор… Все равно не засчитано, — упрямо продолжила она, а я уставился поверх ее головы, ничего не видя. — Вы не умеет целоваться, вы знаете? Вам надо больше практиковаться. Но ничего, это поправимо, я думаю, что в следующий раз…　

Я не хочу… Я не хочу видеть, как меркнет серебро в ее глазах, как выцветает разум, и как заполняется пустотой безумия, лучше самому… И сразу стало легко и горько, потому что решение было принято. Я получу доступ в архив Святой Инквизиции к записям о деятельности ордена духовных спасителей, чего бы мне это не стоило.　

Я невпопад отвечал на вопросы профессора Адриани, попросив его, не мешкая, отвезти меня к кардиналу Яжинскому. Голова шла кругом в попытках придумать что-нибудь, не подставив эту дуру под УДар.　

— Кысей, можно я дам тебе совет? — осторожно спросил меня профессор. — Я не знаю, что там у вас случилось в посольстве…　

— Прошу вас, никому не говорите, что видели Лидию. Боже мой, что я скажу кардиналу… Он же все равно узнает!..　

— Я все-таки дам тебе совет. В большинстве случаев лучше говорить правду. Но не всю, а только ту ее часть, которая тебе выгодна. Твои опасения на счет посла подтвердились?　

— Да, — кивнул я. — Меня хотели подставить, только не так, как я думал. Демон, откуда они вообще узнали?　

— Узнали о чем?　

— Не важно. Я что-нибудь придумаю. Надеюсь…　

Кардинал, несмотря на поздний час, принял меня без промедления. И я с ходу ринулся в атаку:

— Монсеньор, почему меня не поставили в известность о претензиях посла по поводу сорванной помолвки его сына?　

Церковник немного опешил, потом укоризненно покачал головой:　

— Что за тон, Кысей?　

— Посол в бешенстве, а маш-ун с ним заодно. Меня пытались подставить, подложив мальчишку-невольника и обвинив бог знает еще в чем. Простите, но мне не до вежливых расшаркиваний.　

— Во-первых, сядь и успокойся. Сведения о помолвке княжны Юлии с северным воягом являются секретными и не подлежат разглашению во избежание нежелательных волнений. Посол тебе сам о них сказал?　

Я кивнул, упрямо продолжая стоять.　

— Это никак не связано с дознанием, поэтому просто забудь. Ты сказал, тебя пытались подставить.

Надеюсь, у них не получилось?　

Я выдержал томительную паузу, играя у кардинала на нервах. Старик заметно волновался и, в конце концов, не выдержал.　

— Да говори уже!　

— Нет, — я сделал еще одну паузу, набирая воздуха, словно перед прыжком в воду. Если я совру кардиналу, пути назад уже не будет, поэтому стоило попробовать сказать не всю правду. — Я подстраховался.

Благодаря своевременному вмешательству, невольника из борделя "Храм наслаждений" удалось вывести с территории посольства и спрятать. Также пришлось пригрозить послу разглашением подробностей о его сыне и получением подтверждающих свидетельств от этого невольника. Но мне удалось склонить посла к сотрудничеству и получить от него информацию.

— Что? Ты с ума сошел? Ты вздумал грозить послу? — теперь уже кардинал не выдержал, вскочил на ноги и заметался по кабинету. Его длинная черная мантия на сквозняке из приоткрытого окна хлопала и трепетала, как крылья ворона. Впрочем, и сам церковник был похож на старого облезшего стервятника, с опаской кружащего над поверженной, но все еще опасной жертвой.　

— Мне пришлось, монсеньор. Я хочу просить вас отозвать Нишку Чорек от дознания по Ясной купели и отправить…　

— Это еще зачем?　

— Ее помощь оказалась очень кстати, — я гордился тем, что не сказал ни слова лжи, — поэтому я настаиваю на привлечении ее к моему текущему дознанию, а именно в части…　

— Это исключено! — отрезал кардинал и перестал кружить по кабинету, замерев у окна. — Ясная купель слишком важна, чтобы оставлять ее без внимания.　

У меня тревожно сжалось сердце.　

— Я осмелюсь предположить, ваше святейшество, что пересыхание вод Ясной купели может быть связано с Серым Ангелом. По моим сведениям, он прибыл в город чуть раньше меня. А, как известно, он ненавидит Святой Престол и все, что с ним связано. Ясная купель могла стать его первоочередной целью. Но я догадываюсь, что может стать следующей, поэтому и прошу Нишку в свое распоряжение.　

— Ты правда думаешь, что Серому Ангелу было бы это под силу? — устало и горько усмехнулся кардинал.

Он сгорбился и вернулся за стол, переплетя узловатые пальцы в замок и крепко их сжав. — Ты мало знаешь, поэтому…　

Я не выдержал и взорвался.　

— Я постоянно мало знаю. Я, как слепой щенок, барахтаюсь в этой трясине лжи, недомолвок, политических интриг и уловок, секретов и страшно важных государственных тайн. А потом вы удивляетесь, как Серому Ангелу удалось уничтожить одну святыню и сделать бесполезной вторую! Да, наверное, он и то знает больше меня!　

— Сядь и не шуми, Кысей. Про Ясную купель я тебе расскажу. В том нет большого секрета, просто давно уже все позабыли, что когда-то, до Синей войны, купель использовали иным способом.　

— Каким? — я решил дать отдых усталым ногам и сел в неудобное кресло.　

— Воды Ясной купели могли не только отразить внутреннюю суть человеческой души, но и прозревать будущее… или прошлое… Все зависело от вопрошающего. Он распахивал свою душу ее водам, отдавая часть себя, а взамен получая ответ: цвет, образ, звук или даже вкус… В зависимости от сложности вопроса, воды Ясной купели могли обмельчать или даже уйти, но они всегда возвращались, неизменные в своем вечном движении. А потом…　

Я затаил дыхание, боясь спугнуть редкую минуту откровенности церковника.　

— А потом в воды купели вошел один из рода проклятых… Шестой, вернее шестая… Хризолит Проклятая…

Бешеная воягиня северных земель, которая развязала Синюю войну. Что она спрашивала и что увидела в водах Ясной купели, неизвестно, поскольку подкупленные ею глупцы из ордена, сопровождавшие ее в том посещении, были убиты. Известно только, что увиденного ей хватило, чтобы обрушить во тьму безумия и войны всю северо-восточную часть материка. Она была непобедима, как будто заранее знала обо всех ухищрениях противников… Да что я тебе рассказываю, эти подробности из истории ты и так должен знать.

— А что случилось с водами Ясной купели? — спросил я, холодея от ужасных подозрений.　

— Она их отравила, они сделались смрадными, словно гнилая трясина. Любой, кто в них вступал, умирал в страшных мучениях. Знаешь, когда воды вновь стали ясными?　

— Когда?　

— Когда эта бешеная сука сдохла. Да… не досмотрели мы, не досмотрели…　

— Подождите, но… Если так, как вы сказали, то воды купели еще могут вернуться, верно? Возможно, Серый Ангел, да, именно он, вошел в эти воды, чтобы задать вопрос, чтобы обрести прозрение о будущем из своих корыстных побуждений, и поэтому воды ушли…