Змеиное варенье

Я отпрянула от Кысея и влупила кулаком ему по груди. Хватит. Это даже хуже опиумного дурмана. Но я сильнее. От красавчика надо срочно избавляться. Та часть меня, которая не теряла разума в самых страшных переделках, хладнокровно твердила, что лучше всего убить. Безумие бесновалось и требовало изуродовать, искромсать, переломать кости и растерзать на куски. И только нежный голос Матушки Ген советовал просто убрать Кысея… подальше…

Все было готово, вещи погружены в экипаж, распоряжения отданы, прощальная записка воягу составлена и отправлена. Я с опаской поглядывала на крыльцо Кухонного корпуса, словно и впрямь ожидая, что оттуда выскочит Кысей и потащит меня… спасать. Глупость полная. Он не посмеет заставить. Но стоило об этом просто подумать, как меня заполнила горячая волна вожделения. Я вдруг поймала себя на мысли, что ему не понадобится никакое принуждение, достаточно будет просто поманить пальцем и…

— Да пошевеливайся! — прикрикнула я на извозчика, который медлил с упряжкой.

— Госпожа!

Я застыла на месте. Дылда. Только его не хватало. Как он посмел сюда явиться?

— Простите, — он отвел меня в сторону. — Антон сбежал, простите…

— Как! Когда? Где ты был?!? — напустилась я на него.

— Дык в борделе же… Ночью… Вы же сами… Он так загорелся, девочек сам выбрал… двоих сразу… и я… ну и… а после…

— Что ты мямлишь! Ты должен был глаз с него не спускать!

— Так я и… Ну дык дело-то молодое, че ж я им мешать буду… я и тоже…

— И ты тоже отправился по шлюхам?!? — на мой возмущенный окрик с любопытством обернулся извозчик и развесил уши, и я перешла на злой шепот. — Пшел вон отсюда. Без Антона не возвращайся. Идти этому придурку некуда. Либо в "Пьяном пирате", либо у Мясника, либо в норе циркачей. Давай, шуруй отсюда. Я буду в монастыре. Как найдешь сопляка, в поместье его, в подвал, под замок.

Козлы! Почему вокруг меня одни козлы и идиоты? Один вбил себе в голову, что влюблен в княжну и спасет ее от вояга, а второй… Ну ладно, Антону еще простительно, дурак молодой, а инквизитор!.. Всего пару раз ублажила, и сразу: люблю — не могу, жить не хочу — спасу!.. Тьфу!

— Трогай уже! — велела я извозчику, откидываясь на сиденье и прикрывая глаза. Надо будет заехать к кардиналу. Кажется, только ему я не сулила рецепт "Поцелуя". Наверстаем упущенное. Пусть взамен отправит инквизитора подальше, под предлогом, что тот неровно дышит к сиятельной княжне, может помешать ее свадьбе с воягом, а я ревную и беспокоюсь. Слухи ведь гуляют… И да, грязи в них надо добавить. Из-за ревнивого фанатика теперь к воягу подобраться получится только на свадьбе. А может, это и к лучшему. Эту свадьбу в столице долго не забудут.

Матушка-настоятельница вопросительно смотрела на меня, ожидая ответа с легкой насмешкой.

— Нет, — я отодвинула от себя записку. — Я не хочу его видеть.

— Господин инквизитор был так… настойчив, — задумчиво протянула Селестина.

— Я не желаю смущать свой покой плотскими соблазнами, — резко осадила я ее, тем более, что это было абсолютной правдой.

— И вы говорите это после того, как провели столько ночей в его опочивальне?

Матушка была неплохо осведомлена о происходящем во дворце и решила утереть мне нос. Но я в ответ лишь горестно вздохнула и начала расстегивать пуговицы платья.

— Да, провела. Смотрите, как, — я дернула ворот платья и показала оторопевшей настоятельнице свое позорное клеймо. — Господин инквизитор решил… уберечь меня от греха… кардинальным способом.

Селестина, как зачарованная, встала из-за стола и подошла ко мне, ее рука сама тянулась к символу.

Фанатики клятые, что ж их всех так манит к этой гадости? Она коснулась моей кожи и охнула.

— Настоящий… И такой полный… Как же так?.. Вы же не сестра! У вас нет права его носить!

Я вздохнула еще тяжелей.

— Скажите это господину инквизитору. Это он так решил. А мне теперь даже думать о плотском не позволено…

Матушка-настоятельница подошла к окну, отвернувшись от меня. Ее голос звучал глухо.

— Когда я только приняла постриг и священную бесконечность, то мечтала о том, как наполню ее святостью, как смогу творить чудеса, нести свет и исцеление людям… Молилась, ночи проводила в покаянии, ухаживала за прокаженными, работала, не покладая рук… Но все было мало. Даже реликвия…

Даже ее света не хватало, чтобы просто избавить несчастных от боли… не говоря уже об излечении. А вы… — она резко обернулась ко мне, — вы должны его хранить! И преумножать! Вы понимаете, что он наполнен так, что вы можете стать святой! Чудотворницей! Вы должны принять постриг!

Я похолодела от фанатичного блеска в глазах церковницы. Чем же меня этот гаденыш наградил?

— Конечно, матушка, — я склонила голову.

— Я дарую вам честь… молиться у реликвии заступницы, — она подошла ко мне и опять приложила ладонь к символу, прикрыв глаза. Бесконечность пылала.

У меня возникло странное чувство, что это не я безумна, а мир вокруг сошел с ума, причем давно и безнадежно.

Я вышла от настоятельницы в полном смятении. Получается, что церковники и впрямь чувствуют этот символ и его наполненность. Вот только наполненность чем? Может, вовсе не праведностью, а… безумием? Потому что только этого добра у меня в избытке…

Проходя мимо окна, я бросила мимолетный взгляд на заснеженный дворик и споткнулась. Темную высокую фигуру инквизитора было невозможно не узнать. Он бурно объяснялся с монашкой и что-то требовал. Я вцепилась в подоконник, пожирая глазами знакомый разворот плеч, блестящие на солнце черные волосы, гордый профиль… Кардинал обещал отправить красавчика в Керекеш, куда сбежал адмирал Мирчев вместе со змеиным выродком. Инквизитор уедет туда, не будет путаться под ногами и смущать меня плотскими соблазнами… Тьфу! Я уже точно сошла с ума. Какое, к демону, воздержание? Я хочу его. Хотя бы еще раз. В конце концов, для обряда нужен прямой взгляд в глаза, так что можно просто не смотреть ему в лицо. Точно! Столько поз… пусть возьмет меня сзади! Я очень живо представила, как выскакиваю во двор, хватаю его за руку, тащу вон в ту теплую пристройку, задираю на нем мантию, сгибаюсь под его горячей тяжестью, задыхаюсь от боли и блаженства, упиваюсь его душевной мукой и плотским запретным наслаждением, а потом еще раз… и еще один разочек… Зрение помутилось, но я увидела, как инквизитор запнулся на полуслове, поежился, обернулся к той самой постройке, а потом принялся лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках. Его взгляд безошибочно нашел меня в окне и встретился с моим… Я отпрянула, цепенея от ужаса. Кысей почуял мои мысли даже отсюда. Дура!

Идиотка! Я так сильно заколотила себя по лбу, что голова начала гудеть, а потом помчалась к себе в келью и забралась в кровать. Не выйду отсюда, даже если монастырь будет гореть в адском огне!

Мои пальцы коснулись полированных клавиш клавесина, и тишину пустого поместья нарушил кристально чистый звук. Я задумчиво перебирала звуки, один за другим, а рядом сидел Виль. Он грыз кончик пера, потом сплевывал, записывал возникающие мелодии в нотную тетрадь, обращал ко мне горящий взор и требовательно кивал. И я играла… У мальчишки был очень сильный Дар, и он не хотел исчезать вместе с ним. Я понимала, что пока не испишу всю тетрадь, мара Виля не оставит меня в покое. Впрочем, это было к лучшему. Отвлекало от глупых мыслей об инквизиторе и держало в узде Лешуа. Дерек был готов на все ради этих песен, которые собирался издать и подарить Кераимской опере в память о сыне. А еще он сделал предложение руки и сердца Тени. И это было плохо. Но я не выдала своего недовольства, милостиво согласившись на брак своей служанки, но только после свадьбы княжны. Пусть надеются и послушно играют предписанные им роли. До знаменательного события оставалась неделя.

Я недовольно шикнула на мару и захлопнула крышку клавесина. На часах было почти семь. Где же Дылда? Он уже должен был вернуться. Вместе с Антоном. Мой влюбленный братик оказался на редкость упрямым. Он попытался проникнуть во дворец, чтобы встретиться с княжной, но, к счастью, его не восприняли всерьез и просто вышвырнули. Я поддерживала дружбу с Юлей, которая зачастила ко мне в монастырь, а потом и в поместье. Я даже сделала ей одолжение и повесила портрет Антона у себя в спальне, чтобы эта дурочка могла поплакаться на моем плече. Княжна воображала во мне поддержку и понимание, поэтому и сообщила про письмо от Антона. Она прилетела в поместье, задыхаясь от радости, возбужденно испрашивая совета и требуя помощи. В условленное время она должна была избавиться от охраны, выскользнуть из дворца и отправиться в Гостевой квартал, к палатке шептуна, где бы ее ждал Анжи… Мне едва удалось скрыть досаду. Про Яшлика я не подумала. Мой братик все полтора месяца, пока я сходила с ума от тревоги из-за него, прятался у шептуна. А тот паразит даже словом не обмолвился, обиду затаил, паскудник, насмехался и веселился! Ничего, ничего… Скоро всем будет смешно. До кровавых слез обхохочетесь.