Страница 6 из 31
По времени бара, определенно… Он вздохнул и поехал дальше.
Состояние «времени бара» так или иначе знакомо каждому; обычно это происходит во время засыпания или, напротив, плавного пробуждения – когда человек предвидит звук, который будит его – сигнал будильника, или удар колокола, или крик, – когда этот звук встроен в сюжет прерванного сновидения или когда любой фоновый звук, например ворчание холодильника или шелест кондиционера, вторгается в сон за мгновение до того, как он прервется.
В восьмидесятые годы брат и сестра Салливаны прожили по времени бара невесть сколько часов – похоже, что каждый из них тянулся к телефону до того, как он начнет звенеть, и закрывал глаза за долю секунды перед тем, как кто-нибудь мигнет в комнате фотовспышкой. Со временем они разобрались, что это всего лишь очередное из жутких последствий их работы на Лоретту Делараву, но, с другой стороны, за такие деньги, какие им платили, можно было примириться с этим, как с мелкой неприятностью.
Деньги. Салливан взглянул на указатель бензобака и подумал, не удастся ли ему получить на электростанции расчет. Если Сьюки права, и Деларава решила взяться за него, то скорее всего нет. А удастся ли ему вновь устроиться осветителем?
Если Деларава все еще хоть как-то связана с киноиндустрией, то скорее всего нет.
Замечательно.
Ну, эти заботы можно отложить на потом, сначала нужно попасть в Голливуд и добыть «маску» – если она все еще в том кошмарном гараже, если никто еще не срыл тот холм и не настроил там многоквартирных небоскребов.
Не отрывая глаз от шоссе, которое неслось навстречу в свете его фар, он нашарил на широкой полке под правым локтем магнитофонную кассету и запихнул ее в щель на «торпеде»; когда из динамиков, установленных за его спиной, грянули тревожные звуки «Страны антиподов» группы «Мен эт ворк», он постарался собраться с мыслями и чувствами. Бесстрашный путешественник, думал он, – кочевник без страха и упрека, способный справиться с чем угодно, от лопнувшей прокладки головки блока цилиндров до пьяного хулигана с ножом в придорожном баре, и всегда вглядывающийся прищуренными глазами в горизонт, как ковбой с рекламы «Мальборо».
Несмотря на это, он поежился и взялся за руль обеими руками. Прямо в Голливуд? Он не менял масло в моторе уже четыре тысячи миль, и давление в тормозной системе стоило бы отрегулировать.
Сьюки частенько сочиняла всякую чепуху на известные мотивы, и когда пленка кончилась, он вдруг поймал себя на том, что напевает старую мелодию из «Горцев с Беверли», а в уме у него крутятся бессмысленные строчки:
В ночь шестнадцатилетия он сел в машину отчима и принялся закладывать виражи по темной стоянке торгового центра, а потом охранники несколько миль гнались за ним на своей псевдополицейской машине и, когда догнали, в совершенной ярости грозили, что навешают на него все возможные преступления; из этого ничего не вышло, и в памяти сохранилось лишь одно из обвинений, которыми ему тогда угрожали: попытка бегства в другой город, чтобы воспрепятствовать задержанию.
И теперь, через двадцать четыре года, с уже тронутыми сединой на висках черными волосами, он уныло размышляет о том, сумеет ли он избежать задержания, удрав в другой город.
В зеркало заднего вида он увидел очередную вспышку молнии, но на сей раз за ней последовал удар грома, раскатившийся по темной пустыне позади и впереди его машины, а в следующий миг хлынул проливной дождь.
Он включил «дворники». На самом деле ее звали Элизабет, но она почему-то решила взять себе прозвище Сьюки Тоудри, мельком упомянутой Бобби Дарином в «Балладе о Мэкки-Ноже». Перед его глазами все расплылось от слез, и он с изумлением обнаружил, что горько и жалобно плачет по двойняшке-сестре, которую потерял задолго до этой ночи.
От непривычной расслабленности после выпивки его так и подмывало надавить на акселератор – «П.Р.У., чувак» – и безостановочно таранить плоским лбом фургона воздух пустыни, но он сообразил, что дождь сразу же размажет по асфальту все пролитое на него масло, и дорога станет чертовски скользкой, и нехотя позволил стрелке спидометра опуститься до сорока.
В конце концов, спешить пока некуда. Деларава возьмется за свои дела к Хеллоуину, а до него еще пять дней.
Глава 4
На бумажке крупными красивыми буквами было написано: «ВЫПЕЙ МЕНЯ!»
Это, конечно, было очень мило, но умненькая Алиса совсем не торопилась следовать совету.
– Прежде всего надо убедиться, что на этом пузырьке нигде нет пометки: «Яд!»
Лампи и Дэрил не заметили пакетика с четвертаками, лежавшего в боковом кармашке рюкзака, и Кути купил в круглосуточном магазинчике на Фэрфакс-авеню дешевые солнечные очки, чтобы прикрыть заплывший глаз. И у него осталось чуть больше шести долларов.
Сейчас Кути сидел на скамейке автобусной остановки – просто потому, что у него не осталось сил, чтобы пройти еще один квартал. Возможно, это ничего не значило, возможно, такими были все остановки в городе, или, хуже того, нормальным людям все они казались нормальными, но ему все они казались такими.
Скамейка была черной, а на ней был нарисован большой белый череп с перекрещенными костями, а надпись под ними гласила:
НЕ КУРИТЕ СИГАРЕТЫ «ДЕС»[6].
И ведь он видел эти самые сигареты «Дес» в магазине. Черные пачки с точно такими же черепами и костями. «Неужели это в самом деле название марки? И что же в таком случае упаковано в пачки? Тонкие белые серединки костей пальцев, – думал он, – испачканные с одного конца кровью, чтобы показать, где находится фильтр».
Он дрожал даже в толстой фланелевой фуфайке. На солнце было довольно тепло, а в тени – например, здесь, – воздух оставался еще по-ночному холодным и таким разреженным, что легко просачивался между зубцами молнии. Может быть, когда солнце поднимется над крышами домов, эта странная ночь наконец-то подойдет к концу и на автобусной остановке появится какая-нибудь обычная красочная реклама.
Может быть, стоит вернуться домой, и там будут мама и папа.
(В своих свадебных нарядах – вот эти и должны быть его настоящими мамой и папой, а не тела, приклеенные скотчем к креслам в атриуме, тела, глаза…)
Его затрясло по-настоящему, и он откинулся назад, крепко обхватил локти и принялся силой проталкивать в легкие и обратно дрожащие вдохи и выдохи. Возможно, с ним случился сердечный приступ. Это, наверное, было бы лучшим выходом из положения. Он жалел, что не достает ногами до земли и не может крепко упереться ими в тротуар.
Несколько часов назад, на восходе, когда темное ночное небо только начало светлеть, он несколько раз попытался позвонить в полицию. Может быть, при свете дня ему удастся найти работающий телефон. Может быть, может быть, может быть…
Озноб прекратился, и он осторожно сделал глубокий вдох, как бы проверяя, закончилась ли давно уже терзавшая его икота. Выдохнув, он расслабился и обнаружил, что может дотянуться носками до асфальта.
Он пригладил курчавые черные волосы и поднялся; отойдя на несколько шагов и оказавшись в полосе солнечного света, он вдруг понял, что голоден. На завтрак у него хватило бы, а вот на что-то еще – уже вряд ли.
– Мальчик, ты ждешь 217-й автобус?
Кути вскинул взгляд на пожилого человека, заговорившего с ним, и быстро ответил:
– Нет. Нет, я… в школу иду. – Он сунул руки в карманы и быстро зашагал по тротуару Ферфакс-авеню, не без труда удерживаясь от опасливых взглядов через плечо.
«Этот тип выглядел совершенно нормальным», – сказал себе Кути. Запросто могло быть, что он шел на работу, и мальчик, одиноко торчавший около остановки в этот ранний час, привлек его внимание.
6
Death – смерть. Сорт сигарет, выпускавшийся в Великобритании в 1990-х гг.