Страница 7 из 20
Рассматривая общество как сложную динамическую систему, можно предположить, что первоначально социум развивается в рамках монохронной системы. Локальное общество живет и формируется под влиянием свойственных только для него географических, этнических, историко-культурных факторов, вырабатывая свои социальные регуляторы, которые необходимы для устойчивости, организованности и упорядоченности человеческих взаимоотношений. С определенной долей условности такое общество может быть представлено в соответствии с патриархальной теорией, предполагающей, что социум – семья, существует и развивается по традиционным канонам, утвердившимся в нем и эволюционизирующим в зависимости от изменения семейных отношений. По прошествии нескольких поколений общество в своем развитии вызревает настолько, чтобы либо самостоятельно перейти к государственному образованию (в этом случае общество самостоятельно формирует методы правового регулирования, создает правовые нормы, и на него не оказывают существенного влияния другие субъекты общественной жизни), либо добровольно или насильственно включается в другую систему социального и правового регулирования. В этом случае происходит «поглощение» более сильной социальной формацией этого меньшего (по численности, территории, силе, степени цивилизованности и пр.) общества; последнее же принимает публично установленную власть. Это так называемая внутренняя дихронность, предполагающая сосуществование локальной социальной группы (или групп) внутри одного социума. Хотя эти социальные образования находятся в одном территориальном и временном пространстве, некоторые из них в составе «основного общества» могут характеризоваться своими социальными регуляторами, в том числе и правовыми, которые развились у них в силу социально-исторического прогресса и по своему содержанию могут совпадать или не совпадать с публично установленными регуляторами «основного общества». При несовпадении этих категорий корпоративным группам в составе единого социума позитивное право будет навязано. Это имеет место постольку, поскольку позитивное право, во-первых, носит публичный характер, т.к. оно установлено высшими государственными органами, которые по своей юридической природе и силе стоят много выше протогосударственных образований меньшей единицы общества, во-вторых, оно обладает общезначимостью и общеобязательностью, а также возможностью применения санкции за несоблюдение предписаний.
Между тем, рассматривая лишь публичную власть, мы не должны забывать о социальной (власти локальной группы), существующей параллельно, а в некоторых случаях вопреки публично установленной. Здесь правовая дихронность имеет ярко выраженный характер, потому что социальная группа оказывается одномоментно в двух социальных системах, подчиняясь публично-правовым нормам и принципам, принимаемым от имени государства, и живя по правилам своей общины. Если социальные правила общины и нормы публичной власти не противоречат друг другу в общезначимых вопросах, такое положение устраивает всех субъектов дихронного процесса, и эта община в составе единого социума не стремится к временному и пространственному отделению и признанию за ней автономности.
Иное дело – противоборство обществ (явное или латентное). В данном случае любая возможность выйти из-под навязанной публичной власти будет рассматриваться локальной группой как шанс обрести свободу и независимость. Таким примером дихронности социальной системы является бывший СССР, в котором были представлены как современные (достигшие уровня государственной организации) социумы, так и общности, находившиеся на более ранних стадиях развития. Распад СССР обусловил не только обретение «вновь созданными» государствами географической обособленности, но и зачастую возврат к их монохронности в политико-правовой сфере.19 При этом примеры истории убеждают нас, что восстановление исторического статус-кво отнюдь не во всех случаях приводит к положительному результату.
Социальное развитие объективно предполагает наличие нескольких обществ с различным уровнем цивилизованности и их социальную интеграцию – взаимопроникновение социумов, что, в свою очередь, влечет смену социальной монохронности дихронностью. По сути, это означает взаимопроникновение социумов, культуры которых характеризуются различными параметрами социального времени. В этом проявляется внешняя дихронность. К примеру, эпоха Великих географических открытий привела к тому, что более развитая (в техническом отношении) Европа стала совершать перемещение не только в пространстве, но и во времени. При этом «блага цивилизации» зачастую оказывали негативное воздействие на культуру народов, находящихся на более ранних стадиях развития.20 В данном случае представляется уместным обращение к Г. В. Ф. Гегелю, по словам которого «Наполеон хотел, например, а priori дать испанцам государственное устройство, что достаточно плохо удавалось. Ибо государственный строй не есть нечто созданное: он представляет собой работу многих веков, идею и сознание разумного в той мере, в какой оно развито в данном народе. Поэтому государственное устройство никогда не создается отдельными субъектами. То, что Наполеон дал испанцам, было разумнее того, чем они обладали прежде, потому что они еще не достигли необходимого для этого развития. Народ должен чувствовать, что его государственное устройство соответствует его праву и его состоянию, в противном случае оно может, правда, быть внешне наличным, но не будет иметь ни значения, ни ценности».21
Таким образом, можно сделать вывод о том, что процесс эволюционного развития различных социальных групп следует анализировать с учетом социального времени, влияющего на сущность и содержание общественных отношений, складывающихся в рамках определенных социальных общностей, а также между ними.
Применительно к характеристике процесса правового регулирования данный вывод является основанием для заключения о том, что социальное время оказывает непосредственное влияние на содержание процесса правового регулирования, рассматриваемого в контексте соотношения его предмета и метода.
Традиционно предмет правового регулирования (общественные отношения, нуждающиеся в юридической регламентации) рассматривается как явление первичное по отношению к методу и, таким образом, данное соотношение представляет собой логическую связь причины (предмета – общественных отношений, нуждающихся в правовом регулировании) и следствия (метода – приемов, средств, процедур, при помощи которых правовое регулирование осуществляется на практике).
Вместе с тем в юриспруденции получила распространение концепция взаимного влияния предмета и метода правового регулирования. В соответствии с этой концепцией метод, возникая как следствие предмета, в свою очередь может оказывать стимулирующее либо ограничивающее действие на предмет и таким образом влиять на процесс развития соответствующих отношений.22 Причем в ряде случаев обосновывается точка зрения, в соответствии с которой метод правового регулирования может предшествовать предмету. В качестве примера ситуации подобного рода называются процессы приватизации и акционирования государственной собственности в России, имевшие место в конце ХХ века, связанные с законодательным закреплением методов правового регулирования, являющихся первичными по отношению к сложившимся на тот момент социально-исторического развития общественным отношениям. По мнению авторов, во многом негативные последствия названных процессов были предопределены не столько несовершенством механизмов, при помощи которых эти процессы инициировались и управлялись, сколько «неразвитостью» (с точки зрения соответствия социальному времени) общественного правосознания.
Вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что процесс правового регулирования ограничен в своем действии определенными сферами: пространственной, социальной, хронологической.
19
Наглядным примером возврата к феодальной монохронности являются государства, возникшие на базе среднеазиатских республик бывшего СССР (Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан).
20
Достаточно вспомнить уничтожение испанскими колонизаторами цивилизации ацтеков и майа; негативные последствия европейского вмешательства в культуры африканских и азиатских народов и пр.
21
Гегель Г. В. Ф. Философия права. Пер. с нем. М.: Мысль, 1990. С. 315.
22
К примеру, государство не может в приказном порядке обеспечить тот или иной уровень рождаемости, даже если об этом говорит сам Президент. Однако посредством методов правового регулирования данный процесс может стимулироваться (Западная Европа) либо ограничиваться (Китай).