Окуляр магии

— Зое уже лучше, — пожала плечами Божена, ощущая себя растерянной. — Даже температура существенно снизилась. И выглядит она бодрячком. Я только что от нее, фрукты завезла, так сестричка едва не скакала по палате, словно пьяный кенгуру.

— Пошли, выпьем чаю, — Елена развернулась и направилась на кухню.

— Сейчас, я только разденусь, — догадавшись, что прямо сейчас ее никто не прогоняет, девушка сняла верхнюю одежду, надела тапочки и направилась на кухню, которая выглядела как отдел кухонной техники в дорогом магазине.

Приятная ненавязчивая подсветка, новейшая техника, красивый кухонный уголок в светло-фиолетовых и белых тонах — прекрасный вид и ничего лишнего. Просто картинка в гламурном журнале.

Почти королевским, властным жестом отправив ее на мягкий кожаный диванчик, Елена сама занялась приготовлением чая, выбрав зеленый, который любили все женщины в семье. Отец же предпочитал черный.

Божене подумалось, что женщина, облаченная в длинный серебристо-белый халат и мягкие белые тапочки, кажется почти такой же юной, как и она сама.

— Значит, дело не в Зое, а в тебе, — будничным тоном произнесла красавица, поставив перед ней чашку чая. Свой чай она задумчиво помешала ложечкой.

Божена невольно порадовалась, что благодаря расположению уголка, она оказалась не рядом с Еленой, а напротив. Держать дистанцию — это ведь так естественно в ее случае. Девушка неожиданно вспомнила, что в детстве она совсем не избегала прикосновений Елены, ей нравилось бывать у нее на руках или обнимать. Но тогда женщина не шипела, словно змея, каждый раз, когда ее видела, и не наговаривала Зое на нее, упрекая в злобных планах по неправедной добыче наследства.

— Что с тобой случилось? — более мягко произнесла женщина.

— Тебе не все равно? Нет, правда, я понимаю, что в свое время испортила тебе первые годы жизни с любимым мужем — моим отцом — так как ухаживать за годовалым ребенком, да еще и чужим — это тягостно и неприятно. Но ты сделала это для меня, и, чтобы ты про меня не думала, я благодарна. Но сейчас я вроде как совершеннолетняя, пусть и не по американским законам, мне уже двадцать и я вполне могу справиться со своими проблемами. Или хочешь позлорадствовать?

Елена тяжело вздохнула.

— Мне жаль, — наконец выдавила женщина, отводя взгляд.

— Я слышала пару раз, как ты настраивала Зою против меня, — призналась Божена. Раньше она бы никогда не осмелилась ей это сказать, даже не потому, что боялась, а просто не хотела разрушать и так хрупкий мир в семье. Сейчас, когда она боялась за свою жизнь, все эти расшаркивания казались ей несущественными.

— Я знаю, что это глупо, — наконец отозвалась Елена, потирая нахмурившийся лоб. — Но я сталкивалась с самыми разными людьми, большинство из которых как раз готовы были на все ради жилья. И их даже нельзя было в этом винить. Особенность нашей страны, мать ее за ногу.

— Ты выругалась? — изумленно вырвалось у Божены.

— Я редко себе это позволяю, — вымученно улыбнулась та. — В свое время моя старшая сестра рано вышла замуж и воспользовалась тем, что мои родители безумно полюбили двух ее детей, прописали их в нашей квартире, выгнав меня в грязное общежитие, так как в трехкомнатной квартире всем банально не хватало места, а малышам нужна была своя комната, — кривляясь, добавила она. — Я ее прокляла, — это прозвучало как признание в страшном преступлении. Серые глаза расширились, а взгляд остекленел. Женщина словно бы смотрела в прошлое, заново проживая давно завершившийся кошмар. — Она умерла, — почти буднично добавила она, отворачиваясь. Ее спина напряглась, словно окаменев. — Я этого не хотела. Ее дети остались сиротами, мои родители позаботились о них. Мне это ничего не дало, но, знаешь, наверное, где-то в глубине души я до сих пор чувствую удовлетворение.

— Ты налила в чай коньяка, что ли? — Божена понюхала свой напиток, раздув ноздри. — С чего это тебя потянуло на откровения?

— Я просто хочу, чтобы ты поняла. Да, за все годы, которые я тебя знала, ты показала себя хорошим человеком, любящей сестрой. Но люди меняются как раз в твоем возрасте. Я сама видела, как за пару лет милая девушка превратилась в законченную стерву, готовую пойти по трупам ради своей выгоды. Я наблюдала такое не раз, когда мои лучшие подруги отбивали у меня кавалеров, наговаривая им на меня такие гадости, которые на голову не налазили. Или соблазняли моих парней прямо у меня на глазах, а я, как дура, ничего не замечала, — с горечью продолжила она, нервно постукивая ногтями с идеальным маникюром о гладкую столешницу. — В один прекрасный день мне надоело, что моей добротой пользуются все, кому не лень. И я стала выдавать ее весьма дозировано. Наверное, ты мне не поверишь, но, когда вы были маленькие, — она неожиданно светло улыбнулась, — я относилась к вам практически одинаково. Вы обе были моими дочерьми. Настолько похожими друг на дружку, настолько милыми и нежными, что сердце раскрывалось, как лепестки цветка навстречу солнцу. Но потом я узнала, что Зоя унаследовала от меня дар, который заснул, когда я прокляла собственную сестру и довела ее до смерти. Когда-то я больше всего на свете любила в себе не свою красоту, а магический дар, но затем я потеряла его и словно бы жила наполовину. И затем, обнаружив ростки дара в Зое, я полюбила ее еще больше за то, что она получила эту способность, которая меня покинула. Поэтому я начала выделять Зою, отодвигая тебя на задний план. Появление твоей тети стало для меня настоящим подарком судьбы. Я так радовалась, что Зое не придется делиться с тобой нашей квартирой. И тогда я едва не испортила отношения в нашей семье, когда начала подозревать тебя непонятно в чем… А теперь расскажи мне, что с тобой произошло, — потребовала Елена.

Божене не слишком хотелось обнажать перед мачехой свою душу. За долгое время, которое она прожила преимущественно у своей тети, девушка перестала испытывать к женщине какие-либо родственные чувства, которые были у нее в детстве. Но даже тогда, будучи маленькой, она инстинктивно понимала, что Елена — не ее мама, а "чужая тетя".

Однако она осознавала, что Елена гораздо больше, чем она, понимала в магии, а ей нужна была помощь.

Внимательно выслушав девушку, женщина задумчиво уставилась в пространство.

— Я попробую что-нибудь выяснить, — уклончиво произнесла она. — Ладно, допивай чай, а я пойду к себе, — с этими словами Елена быстро покинула кухню.

Божена невольно почувствовала себя обиженной и расстроенной. Ей действительно казалось, что взрослая женщина, которая раньше была волшебницей, могла найти ответ на вопрос о том, как снять проклятие.

Пить чай внезапно расхотелось, и она просто вылила большую половину в раковину, а затем отправилась в комнату. Переодевшись в халат, устроилась на кровати, ощущая странную сонливость.

Ей даже пришло в голову, что Елена подсыпала ей в чай какой-то гадости. Только она не могла понять: зачем ей это? Травить вроде бы незачем, так как все равно коттедж тети Марины ей бы не достался, потому что та не терпела Елену и Зою. Впрочем, так как Зоя каждый раз вежливо и виновато отказывалась приехать к ней в коттеджный поселок "Солнечный свет", а тетю Марину не приглашали в эту квартиру, кроме того единственного раза, когда та забирала Божену к себе, эта неприязнь оставалась пассивной. И взаимной.

Неожиданно она задумалась над тем, чтобы позвонить тете и все ей рассказать. Мешало лишь то, что она никогда ей не рассказывала правду о сестре. Папа попросил ее молчать, и она не могла ему отказать. Отец все-таки любил ее… по-своему.

И она не хотела подводить его, он ведь так редко о чем-то просил. Да и она сама почти ни о чем его не просила. Привыкла уже, что в этой семье он является пешкой, которую передвигает по шахматной доске крошечного размера белоснежная ухоженная ручка с нарощенными ноготками.

Прикрыв глаза ресницами, Божена лениво подумала о том, что только в их дурацкой стране дочь счастлива, если отец не пристает к ней, не выбрасывает на улицу и не отказывается от нее. Впрочем, вспомнив множество одиноких матерей, которых видела на школьных собраниях, она понимала, что наличие любого отца в семье — это уже круто. Особенно, если он не курит и не пьет, да еще и хорошие деньги зарабатывает.