Сломанные куклы

Я внезапно тогда понял, что копейки — это ведь часть моего труда, приятель, как и крошки хлеба на моем обеденном столе. Некоторые могут позволить себе смахнуть эти ненужные крошки, да и надоедливую мелочугу в сторону, в мусор… Это их право, это их жизнь. Ну а если все-таки задуматься о том, что кому-то рядом в этот самый момент без этих крошек и крошечных копеек может быть очень и очень плохо…

Я думаю, что наш Серега сохранял еще какую-то гордость, считал, что еще немного, еще один шанс — и он выкарабкается, поднимется на волну, опять станет оттопыривать свой пиджак привычным когда-то бумажником. Стыдился своих мелких, пока еще, как он считал, денег…

Панасенко пожал плечами.

Капитан Глеб Никитин и не ждал от приятеля большего.

— Теперь снова о нашем случае. Мелочь в костре была именно в стеклянной кофейной банке. Если кто-то задумывал бы устроить в костре фейерверк из копеек, то вряд ли стал бы специально подбирать именно такую экзотическую тару. Деньги до того уже были в этой банке. И ее со всем содержимым просто положили в костер.

Кто из нас пьет кофе? Кто мог использовать пустую банку как копилку? У меня дома стоит такая же. Иногда я отношу ее старушке-продавщице в газетный киоск по соседству. В благодарность она всегда оставляет мне «Спорт-Экспресс».

Я трижды предлагал кофе Вадику и он трижды с отвращением отказывался. Я выяснил, что кофе с удовольствием пьет Данилов, но это же глупо… Ты тоже употребляешь этот напиток иногда, но подозревать тебя во взрыве было бы еще глупее. Марек, как я понял, от хорошего кофе никогда не отказывается. Особенно в гостях.

И Серый очень любил кофе. Тратил на него, насколько я понимаю, свои последние небольшие деньги.

Думаешь, зря тогда Жанка на сороковинах так внезапно закричала: «Убью дурака!..» Нет.

Когда с пирогом этим злосчастным, с копейкой-то запеченной, все так получилось, она и вспомнила, где видела раньше кофейную банку с мелочью-то! Воспоминание резкое было, стрессовое, связанное с Назаром, вот она на него тогда и вызверилась. А видела Жанка эту банку на подоконнике, когда они с Назаром зимой на даче у Серова были! Именно там, на веранде, когда готовила мужикам перекусить, она и заметила мельком стеклянную банку с деньгами! Подумала на Назара, на его разборки с Мареком.

Кто ей Серый-то… Так, эпизод. Там у него сейчас другая копилка стоит, такая же, он ее и не подумал прятать. Кстати, помада на стакане в домике осталась от Жанки. Серый накануне ее водкой отпаивал, когда она за своими вещами к нему заскакивала.

Невнимательно наливая по чашкам почти остывший чай, Виталик спросил.

— А почему же милиция не нашла монеты в костре?

— Потому что они копались именно в костре, в самом пепле. А почти все монеты взрывом вынесло в сторону, в дальний песчаный бугор и в деревья. Кто там у вас так хорошо кострище-то кирпичами укреплял?

— Серый…

— Ну вот. С вечера он приехал на берег и подложил снаряд. Из-за того что был страшно пьян, банку с монетами поверх снаряда положил криво и неглубоко, хоть и присыпал песком. От первого же огня пластмассовая крышка расплавилась и мелочь просыпалась вниз.

Вот и получается, что он сам одновременно мужиков и гробил спьяна, сам же своей любовью к аккуратному кострищу и спасал. Всю эту дребедень из костра по желобу между кирпичами и вынесло…

— Видать, не всю…

— Теперь про узел. Про тот, которым веревка у Сереги на шее была затянута. Марек все твердил: «Бабский, бабский!» Это он со слов свояка-милиционера, как попугай, нам про это спешил докладывать! А я уверен, что там был просто непривычный для обыкновенных людей узел, не бантик, не ботиночный, а вроде как путаный, с выкрутасами! Решили, что женщина его впопыхах вязала, накрутила кое-как… Если бы Марек сам видел ту петлю, то сразу же понял бы, что это морской узел! Испанская удавка или что-то похожее на нее. Мы все в мореходке от таких узлов по молодости в восторге были. Серега, думаю, тоже. На прощание ему та наука и пригодилась…

— Стой, стой, Глебка! Погоди-ка…

Возбужденный неожиданным погружением в тайну, Виталик подпрыгнул и чуть было не поднял, как первоклассник, руку выше плеча, напрашиваясь на правильный ответ.

— Теперь я! Знаю! А снаряд он на своем огороде выкопал! Вот! У них же дача-то на целине, около свалки. Там же на полях после войны полигон был, мне батя про него много чего рассказывал!

— Разоблаченная тайна сто́ит меньше, чем лопнувший пузырь.

Остывший чай с утра шел тоже неплохо.

Капитан Глеб с жадностью, одним глотком, отпил почти половину чашки.

— И это может быть верным. Я в субботу, пока вокруг его домика бродил, в ведре с водой, на улице, под водостоком, хвостовик минометный увидел. Не стал ничего об этом Серого спрашивать, тревожить зря, но думаю, что на своем огороде он эти штуки мог находить, когда новые куски земли под картошку по весне осваивал. Но, скорее всего, Серега эти сюрпризы на реке, в обрывах для чего-то специально выкапывал, когда монеты старинные ходил искать. Вполне возможно, что он придумал продавать кому-то снаряды от безденежья.

— А чего ж он так долго терпел? Ну, не вешался-то?.. Если тебя послушать, то совесть-то его месяц с лишним мучила?

— И здесь совпадение. После трагедии он понял, что натворил, закрылся от всех в своей избушке, переживал. Боялся, что в милиции в конце концов все поймут и к нему с наручниками нагрянут! Наивно надеялся на что-то волшебное, ждал со дня на день, что ему как-то крупно повезет. Но ведь сам понимаешь, если долго ждать, когда придет жизнь, то всегда приходит смерть.

Больше месяца Серега был практически один на один со своими мыслями и с совестью. А тут в последние дни мы к нему всем списком по очереди стали наведываться!

Данила, который морду от него раньше кривил, и дочку которого он убил, сам внезапно пожаловал, денег для пацана дал! Потрясение, да еще какое!

Марек приехал, по-доброму с ним поговорил, тоже ни с того ни с сего помочь деньгами обещал…

Вроде все так неожиданно хорошо получалось, все не такими уж и гадами оказались, а он тут такое натворил, заварил всю эту сложность, которую уже никак никому не исправить. И еще, я уверен, Серега думал, что в невиновного Назара именно из-за той самой истории и стреляли.

Я его нервам тоже сильно добавил.

Виталик с тревогой, а капитан Глеб с печальным упрямством внимательно посмотрели друг другу в глаза.

— И был при этом прав! Но я же ведь предупредил его об опасности — это долг всякого порядочного человека.

Понимаешь, я нарочно надавил в разговоре на то, что вроде как все улики по организации взрыва указывают именно на Марека. Подробно, на пальцах, расписал Серому историю про серьезный денежный конфликт Марека с Назаром; про то, как Марек первым ковырялся в костре и потом поспешно убежал от него в сторону; про кофейную банку любимого азбелевского сорта; напомнил, как курсантами мы мелочь собирали, а Марек, мол, хоть и военный, но все равно такие же штаны носил. И про все остальное, так же, с нажимом.

Я и сейчас уверен, что Серега все понял и принял на свой счет. Он знал, что я могу в любое время про все это рассказать в милиции. И тогда возникли бы два варианта развития событий.

Первый. Если я ошибаюсь и официально обвиню Марека, то за того серьезно возьмется милиция, и будут огромные проблемы… А после такого душевного разговора с Мареком по деньгам Серега очень не хотел бы причинять тому какие-то неприятности.

Второй вариант. Если я блефую и не буду ни в чем обвинять Марека, то милиция в конце концов обязательно выйдет на него, на Серого, — это дело всего лишь времени — и тогда…

Тогда выхода у него нет. Позор, будет очень стыдно, да и деньги для сына, те, что Герман дал, и те, что Марек обещал, пропадут, они же наверняка заберут все обратно.