Сломанные куклы

Он вдохнул незаметно поглубже, выдохнул, чтобы нечаянно в разговоре не запнуться. Начал уже уверенно:

— Маришку убили. Случайно конечно. Тот, кто это сделал… он хотел, чтобы кто-то из мужиков у костра или, может, чтобы они все вместе умерли. И еще он очень хотел, чтобы они были убиты деньгами. Этот человек хотел, чтобы было именно так.

Жанка опустила голову:

— Значит, кто-то из наших.

И опять внезапно закричала, как там за столом:

— Я убью его, гада! Я, я… Какой же он дурак! Дурак несчастный…

Позже, когда Глеб уходил из ее комнаты, Жанка, до самых глаз заботливо укрытая пледом, продолжала бормотать:

— Уеду в Москву, уеду, не хочу здесь, с этими… Ты, пожалуйста, не говори никому ничего больше такого, ладно, Глебушка?

В подъезде пьяный Азбель продолжал что-то втолковывать большому и невозмутимому Данилову. Когда капитан Глеб подошел к ним и встал у самого окна на ветерке, к нему повернулся Герман.

— Ну?

— Нормально, засыпает. Самое главное, ты проследи, чтобы до вечера к ней никто зря не совался. Может, пора разогнать всех гостей, а?

Данилов пожевал губами:

— Дерьмо вопрос! Сейчас вот курнем немного, я с мамашей перебазарю, пусть командует этим дармоедам на выход.

Знакомо и очень тихо зажужжал в кармане пиджака телефон.

Глеб посмотрел, обернулся и подмигнул Азбелю.

— Да. Я. Привет!

В трубке радостно зазвенел голос Назара:

— Здорово, мореплаватель! Мы тут с Людмилой не смогли сегодня прийти, вроде как дела неожиданные семейные образовались. Сейчас она здесь… Да-а, рядом, передает тебе большой привет… Слушай, давай завтра подъезжай с утречка ко мне на яхту, посмотришь мою красавицу, выйдем на воду, веревки потягаем, порыбачим по случаю, а потом к нам домой мотанемся — ушицы хлебанем, водочкой немного побалуемся, а? И поговорить бы надо, вопрос серьезный есть… Людмила ждет тебя, говорит, что очень. А? Заметано?

Придавливая окурок в жестяной банке, висящей на перилах, Данилов со снисхождением посмотрел на Глеба.

— Чего там у Назара не срослось сегодня-то? Побрезговал, что ли, прийти к нам? И в тот раз Людка девчонку свою на костер не пустила, сегодня сами вообще не пришли… Игнорируют, что ли? Че он от тебя-то хочет?

— Пригласил завтра с утра на рыбалку на его линкоре сходить, а потом еще и к ним в гости. Пошли вместе.

Данилов сморщился:

— Нет, я завтра на весь день в магазин засяду, там дел по бизнесу накопилось по самое горло. А ты чего, не нарыбачился еще там, у себя в океанах-то? Оно тебе надо?

Откуда-то снизу и сбоку между ними появилась физиономия Марека.

— А чего такого-то?! Я вот завтра с вами тоже обязательно на яхте пойду! И побазарю с Вадькой там по всем нашим с ним темам фактически! Понимаешь, Глеб, и ты своими глазами посмотришь, сам убедишься, чего он там гонит, как планирует дела-то свои… Так, что ли?!

— И куда это ты без меня-то собрался, солнце мое?!

Плавно подошедшая Галина потрепала редкие кудри Марека.

— Галочка, Галочка, у нас здесь все нормально! Я завтра все проблемы решу, все практически… с Вадиком встречусь, с Глебом вот тоже… Мы все, нас будет трое, мы идем на яхте ловить карася, серебристого, я знаю, где он, где его под берегом много, у меня все будет тип-топ, клев как по заказу…

Он суетно обернулся к Глебу:

— Едем ведь утром, так? Мы с Вадиком, Галочка, сделаем завтра вещь…

— Ты уедешь завтра на рыбалку?! Ой, как замечательно! Только умоляю вас, Глеб, следите внимательно за Марком, он у нас всегда такой неосторожный на воде, просто ужас! Хорошо?

— А вы, Герман, — Галина кокетливо улыбнулась Данилову, — вы не должны сопротивляться, если я заберу завтра Жанну к себе. Ей обязательно нужно сменить обстановку, отойти душой от всего этого кошмара. Мы посидим у нас, попьем чайку, посплетничаем. Отдохнем от мужей, опять же, от вас, то есть…

Галина снова загадочно взмахнула ресницами.

— Ну как? Вы же не против моего предложения?

Данилов поощрительно кивнул.

— Не вопрос.

— Да, кстати, — Глеб Никитин взял его за пуговицу пиджака. — Заодно потрудись немного и на мой интерес, уважаемый. Ты завтра во второй половине дня будешь еще у себя в магазине? Я бы заглянут к тебе, а то партнер тут один звонил, хочет какой-то факс срочный лично мне передать, ты как?

Данилов еще раз кивнул, солидно махнул рукой в пространство.

— Я же сказал — нет проблем.

…Темный летний вечер. Большой костер. Не жарко, но очень светло от сильного огня.

Девочка-цыганка танцует в одиночестве у вечернего костра, вокруг сидят черные старухи, курят, много гортанно кричат друг на друга, …цветная одежда, красные всполохи…

Маленькая цыганка медленно, почти монотонно кружится, одинаково плавными движениями подставляя к огню с разных сторон юное блестящее личико… Украшений на ней вроде нет, не видно ни сережек, ни браслетов… Только сверкает на тоненькой шее монисто из мелких монеток, по которым стекает на светлую одежду быстрая темная кровь…

Внезапно у огня становится очень душно, страшно смотреть на танцующую девочку, но оторвать взгляд от ее монисто невозможно… Огромный костер взлетает вверх вместе с искрами, с черными головешками. Старухи визгливо кричат, мелькает знакомая тень, нарушившая мирный вечер. Костер… Хочется быстрее вырваться из духоты и дыма, взлететь над землей и никого, никого никогда больше не видеть…

Сначала становится прохладно, по телу проходит озноб, потом — тепло и спокойно…

Мамаша Германа даже не выслушала до конца его робкое предложение о завершении мероприятия, и с полным своим удовольствием наорала на сынишку, чтобы тот не совался в ее хозяйские дела.

— Выдумал еще! А для кого это по-твоему столько всего наготовлено?! Зря, что ли, я весь вечер за плитой-то горбатилась?! На кухне еще целая куча тарелок с холодцом стоит! Не выбрасывать же…

Гостей она разгонять совсем не собиралась, наоборот, предлагала всем присутствующим еще наливать и закусывать.

— Давайте, давайте! Еще по рюмочке за упокой-то!

И в очередной раз оттопыривала мизинчик, лихо выпивая теплую водку.

Ближе к вечеру старички начали требовать песен.

Густым басом чернявый поп выводил «Вот кто-то с горочки спустился»…

Жанка до самого ухода гостей так и не показалась из своей комнаты. Антонина Панасенко не стала своего Виталика дожидаться, уехала домой пораньше с Лидией Николаевной, за которой приехали на машине зять и дочка.

Когда за ними ржаво хлопнула дверь подъезда, капитан Глеб предложил:

— Пошли что ли, напрямую? Прогуляемся, я тебя до дому провожу, а потом уж и сам до гостиницы на такси быстренько доберусь. Как тут сейчас у вас, в парке, с неприятностями-то, а?

Вдохнув свежего вечернего воздуха, Виталик залихватски согласился с другом.

— Давай, по центральной-то аллее действительно короче будет. Чего нам с тобой, кабанам, в знакомых зарослях сделается-то? Заглянем сейчас ко мне, супчик из сушеных грибов в духовке, небось, не остыл еще, горяченький!

Сквозь темные, редкие, не зазеленевшие еще в свою полную силу парковые деревья светились дальние заводские корпуса, мигали окна автобусов на проспекте.

Глеб с Виталиком шли, болтая о том о сем, смеялись, вспоминая что-нибудь давнее; про события же, случившиеся в этот день на поминках, старались не вспоминать. Случайно толкались плечами, перепрыгивали вместе частые лужи.