Лед твоих объятий

Лед твоих объятий

Делия Росси

Темнота. За долгие годы она стала привычной. Как и медленный стук сердца. Сердца, не желающего сдаваться, не поддающегося тлению, не терпящего назойливого голоса разума. Как и настойчивое, животное желание — жить… Жить, несмотря ни на что.

Он давно уже не вел счет дням. Сколько их минуло? И сколько еще пройдет, прежде чем проклятие потеряет силу, и смерть приобретет над ним окончательную власть? Он не знал. Как не знал и того, чего хочет больше — раствориться в небытии или отряхнуть со своего неподвижного тела невидимые путы и вернуться. Вернуться в прошлое, которое не отпускало. Исправить то зло, что причинил любимым людям. Вырвать из груди упрямое сердце и бросить его на алтарь, принеся ту жертву, которую и должен был принести. И успеть увидеть счастье в родных глазах. Услышать свое имя, произнесенное не с ненавистью, а с любовью. И найти покой. Вечный покой.

Он снова попытался вздохнуть, но скованная льдом грудь осталась неподвижна.

Жестокая действительность смерти при жизни. Или жизни при смерти?

Он не знал, как правильно.

Как не знал и того, чего ждать от жестокой судьбы, приговорившей его к вечному мучению. Не предполагал, как долго еще выдержит пытку ледяной тьмой. И не мог сказать, что лучше — это жалкое подобие существования, или свобода небытия.

Бух… Бух…

Медленные удары сердца отмеряли бесконечное течение времени.

Бух… Бух…

Глухие звуки въедались в мозг, не позволяя забыться ни на минуту.

Бух… Бух…

Бух… Бух…

Время, исчезни. Жизнь, завершись, наконец.

Единый, поистине, ты жесток.

Но он заслужил… Заслужил.

ГЛАВА 1

— Бекки. Смотри, что я нашла.

Тайра с радостным воплем плюхнула на стол огромный альбом с древними магическими картинками.

— Тэй, тут этого добра полным-полно. Ты теперь каждым старым фолиантом восторгаться будешь?

Я обвела огромный кабинет скептическим взглядом. Да-а… Отец выбрал самое действенное наказание.

"Ты должна научиться ценить прошлое, Ребекка, — сказал он, отправляя меня в этот заброшенный замок. — Тогда ты поймешь, что имя — не пустой звук, и перестанешь позорить нашу фамилию, прославленную сотнями знаменитых предков".

Ха. Предков… Крев сатари.

И надо же было Мартину проболтаться о моем полете. Сейчас сидела бы в клубе, попивала бы огненный шасс и флиртовала с очередным пилотом. А теперь вот торчи в этой дыре до самого Праздника Двух Лун.

— Ну, Бекки. Неужели, тебе не интересно? Глянь, какой красавчик.

Подруга подвинула книгу ближе и настойчиво ткнула пальцем в портрет светловолосого мужчины.

Бр-рр… Какая надменная физиономия. Хотя, ничего не скажешь, хорош. Редкий типаж. И глаза такие… Пронзительные, тревожные. Кажется, прямо в душу смотрят. Как живые. И эта тонкая усмешка на красиво очерченных губах. Интересно, вживую он был так же прекрасен или это просто мастерство художника?

— Подумаешь. Да, его уже лет триста, как в живых нет, — небрежно заметила я, не желая поддаваться непонятному томлению, возникшему в груди. Вот еще. Была нужда любоваться каким-то незнакомцем.

— Себастиан Рональд Кимли, канцлер Великой Сартаны, — разобрала полустертую надпись Тайра. — Ничего себе. Бекки, а это не тот Кимли, про которого рассказывал твой дядюшка?

— Не знаю, Тэй.

Я пожала плечами и отвернулась. Какая разница, тот или не тот? Никогда не любила семейную историю. В отличие от дядюшки Сэмюэла.

— Ладно, Тайра, пошли отсюда. Надо вызвать бытовиков, пусть наведут здесь порядок.

— А может, мы сами?

— Тэй, ты в своем уме? Тут работы на целую седмицу.

— Но ведь рэй Александр велел…

— Меня мало волнуют распоряжения папеньки, — прервала я подругу. — Генрих сказал, что в деревне есть неплохой бар, пошли, проверим качество местной выпивки.

— Ох, Бекки, если твой отец узнает, что ты снова пила, боюсь, одной ссылкой ты не отделаешься, — неодобрительно заметила Тайра.

Трусиха. Ненавижу, когда она включает благоразумную леди. И ноет, и ноет, как добропорядочная старая рэйя.

— Тэй, не трусь. Жизнь — она ведь одна, и надо успеть насладиться ею по полной.

Я решительно закинула альбом на полку и потянула Тайру из комнаты.

— Танцуй, детка. Та-а-анцуй. Сегодня мы сорвали ку-у-уш, — распевала я, пытаясь удержаться на скользкой дороге. — Та-а-анцуй. И позабудь про все пробле-е-емы.

Проклятая брусчатка так и норовила взбугриться под ногами. Магия, шарг ее подери. Или это шасс был слишком крепким? А-а, какая разница?

— Та-а-анцуй…

Мы с Тэй шли к замку и горланили модную песенку. Вернее, Тэй шла, а я горланила. А еще я боролась с собственными ногами, которые никак не желали слушаться.

— Ла-ла-ла-ла… Та-а-анцуй…

Я попыталась повторить па джанга. Ступня поехала в сторону. Ах, ты ж. Мне пришлось ухватиться за Тайру. Подруга остановилась и пробормотала крепкое ругательство. Тэй сквернословит? Это что-то новенькое.

— Бекки, похоже, я — все, — простонала она.

— Что?

— Бекс, я больше не могу, — повторила Тайра и неожиданно села прямо на дорогу.

— Эй. Ты чего? Вставай, давай. Тут всего пару рье осталось.

Я потянула подругу за руку. В ответ раздалось нечто невразумительное. То ли храп, то ли сопение.

— О, нет. Тэй. Не вздумай спать.

Мое предупреждение запоздало — Тайра только поморщилась и плотнее сомкнула веки. Единый. Это трагедия. Если Тэй уснет, ее даже шарг не разбудит.

Вот и потанцевали… Дорг меня дернул поспорить с тем блондином. Две кружки шенского, бокал ламри и три огненных шасса. И все это не выходя из круга рилды. Нет, разумеется, я выиграла пари, но количество выпитого явно превысило мою норму.

— Говорил папенька, нужно меньше пить, — пробормотала я. — А папеньке нужно верить… Он знает в жизни толк.

Я невесело хмыкнула. Вообще-то, пью я крайне редко и не очень много. Правда, окружающие почему-то убеждены в обратном, но это уже проблемы самих окружающих.

— Тайра. Не спи, — встряхнула я подругу.

— Не могу.

— Ох, Тэй, пожалуйста. Ты не можешь так со мной поступить. Мало того, что проклятая дорога норовит выскользнуть из-под ног, а тут еще и ты чудишь.

Потянув на себя подругу, прошептала заклинание, кое-как взвалила Тэй на спину и побрела к виднеющемуся впереди замку. Ругден. Древнее наследие предков, чтоб им в гробу перевернуться. Это по их милости мне приходится постоянно выслушивать нравоучения отца.

Сколько раз я мечтала, чтобы длинная родословная внезапно исчезла, подарив мне свободу.

"Ребекка, немедленно переоденься, не позорь наш род."

"Ребекка, тебя снова видели в ангаре. О чем ты только думала? Как можно общаться с грязными механиками?"

"Ребекка, вспомни о своем высоком происхождении."

Ненавижу. Ненавижу этих напыщенных родственничков. Одним своим существованием они испортили мне жизнь. Лучше бы я родилась в обычной семье, не отягощенной тенью короны.

А еще эти вездесущие журналисты.

"Леди Ребекка Гринделл снова была замечена в "Гроссно", одном из самых неоднозначных ночных клубов столицы."

"Леди Ребекка проспорила пари и разделась до нижнего белья на вечеринке в Ирбруке."

"Откровенные фото леди Гринделл. Позор Императорской семьи."

Ага. Позор. Пусть так и считают, мне не жалко.

Сдув со лба мешающую прядь, усмехнулась. Ничего. Плевать мне на мнение дворцовых сплетников и журналюг. Пусть подавятся.

Тэй мирно посапывала мне в ухо, а я едва переставляла ноги. О, вот, наконец, и ворота. Ввалившись во двор, двинулась к парадному входу, но потом передумала. Помнится, Мартин говорил, что где-то в цокольном этаже есть небольшая дверь, ведущая к хозяйским комнатам. Поищу-ка я лучше ее. Не хочется, чтобы слуги видели меня в таком виде. Они не заслуживают подобного зрелища.