Страница 17 из 32
— Чем я могу вам помочь?
Айре оглянулся. Женщина стояла у него за спиной, одергивая толстую стеганую кофточку из пестрой, как весенний луг, ткани. Айре широко улыбнулся.
Через сорок минут он вышел из магазина, держа в руках пакет с одеждой, купон на тридцатипроцентную скидку и подробный рецепт грибного супа. На обратной стороне листа с рецептом был нацарапан адрес и часы, когда мужа не бывает дома.
Айре зашел к зеленщику, купил чего-то красивого и оранжевого. Продавец уверял, что это — лисички, и что они в супе идеальны. Айре подумал, что даже если еда и не будет вкусной, то хотя бы будет красивой.
Ийя отложила очередной доклад жандармерии и прикрыла покрасневшие глаза. Ничего. Абсолютно ничего. Некоторые учились в одной школе, некоторые были прихожанами одной церкви. Были те, кто работал на одном заводе и те, кто жили на одной улице. Но ничего, что могло бы объединить всех, не было. Может, преступников несколько? Тогда почему локации убийств так ярко выражены?
Ийя зашла к де Эсту. Генерал курил, приоткрыв окно, сладковатый густой дым тянулся сонным шлейфом. Де Эст присел на угол стола, отставив руку с шоколадной толстой сигарой подальше, взглянул вопросительно. Ийя мысленно поморщилась. Она не любила такие сигары — приторно-густого вкуса, сладковатые, вяжущие.
— Офицер? Как продвигается расследование?
— Никак. Единственное, что я сделала — это исключила версию убийств на почве национальной розни. Психопат-одиночка тоже под вопросом, все эти люди явно знали преступника, но я не могу понять, кем этот человек может быть.
— Знали убийцу? Вы уверены?
— Генерал, убито двадцать два человека. И никто толком не защищался. Как еще это можно объяснить?
Де Эст хмыкнул, затянулся, выпустив в сторону окна струйку дыма.
— Раз уж все равно пока дело не движется с мертвой точки — у меня есть для вас поручение. В Гаале состоится дипломатическая встреча с представителями Мерны. Поезжайте, отдохните.
Ийя молча собрала документы в стопочку, складывая их уголок к уголку. Своеобразно, надо заметить, генерал представляет себе отдых. И что ей, офицеру Штаба, делать на дипломатической встрече?
— Но, генерал. Я не думаю, что прерывать расследование разумно. Могут появиться новые данные…
Де Эст вскинул руки.
— Нет. И слышать ничего не хочу. Вы уже больше года не были в отпуске. Так нельзя. Вы просто обязаны поехать в Гаалу. Я завтра же подпишу приказ. Тем более что уже больше месяца нет новых убийств. А вдруг они прекратились? Вы же не будете ждать до бесконечности. Вы устали. Гаала — прелестный город. Я был там лет тридцать назад. Чудесные виды, великолепный климат. Там сейчас тепло, морем пахнет. Поезжайте, непременно поезжайте.
— Но что мне там делать? Я не дипломат.
— Да ничего. Просто если у работников дипкорпуса будут возникать вопросы по деталям расследования — просветите их в разумных пределах.
— Я могу сейчас составить подробный рапорт и передать по назначению.
— Нет. Это не обсуждается. Завтра можете быть свободны, собирайте вещи, готовьтесь. Билет вам занесут сегодня вечером в кабинет.
Ийя вышла, все еще недоуменно хмурясь. Она не очень-то поняла, чего хотел генерал. Чтобы она могла консультировать дипломатов по части деталей расследования? Чтобы она подробно рассказала потом о деталях встречи? Или действительно хотел, чтобы она отдохнула?
Вечером по пути домой она заехала к нотариусу. Господин Фиоши, высокий, желчный брюнет, встретил ее поклоном и предложил чаю. Выслушал, помешивая сахар в фарфоровой чашке с нежно-голубыми мелкими цветочками на боку, аккуратно положил ложечку на блюдце.
— То есть вы хотите написать вольную, но не обнародовать ее, а положить на хранение в банковскую ячейку? Правильно?
Ийя кивнула.
— Потом, в случае вашей смерти, я публикую вольную в Красном списке и довожу до сведения Айре Вардена, что он свободен и является полноправным гражданином Империи. Все ваши сбережения наследует также господин Варден.
— Все верно.
— Я не понимаю. Почему вы не хотите сообщить Вардену о том, что вы подписали вольную?
— А вам обязательно нужно понимать? Или для заполнения документов полученной информации достаточно?
— Извините. Касательно вопросов наследования. У вас есть родственники, госпожа де Виалан. Не возникнет ли потом проблем? Это достаточно… гхм… экзотическое желание.
— Люблю, знаете ли, экзотику. И у меня не так много сбережений, чтобы они заинтересовали моих родственников. Господин Фиоши, у меня мало времени.
— Ну что ж. Распишитесь вот здесь и здесь. Благодарю вас. Я все подготовлю.
Ийя вышла, спиной чувствуя долгий любопытный взгляд. Закурила, прикрыв ладонью спичку от ветра, затянулась и медленно выдохнула дым. Вчерашнее приключение заставило ее задуматься о том, что будет с Айре, если вдруг однажды она не вернется домой. Произойти может все, что угодно — несчастный случай, дорожная авария, бродяга, которому не хватает денег на бутылку дешевого вина. Что тогда ждет Айре? Ее родители, единственные наследники, не держат рабов. И что потом? Судебный пристав, описывающий имущество, приемник-распределитель, еще один аукцион, еще один хозяин. Ийя решила, что она — последний человек, которому Айре будет принадлежать, как вещь. Ее денег, если что-то случится, ему хватит — на первое время. А потом Айре что-нибудь придумает. Это Ийя знала точно.
Она свернула в Нижний Город, нашла высокое здание, ощетинившиеся острыми шпилями ажурных башенок. Объединенное управление путей сообщения никогда не жаловалось на отсутствие средств. Йия передала папку с расчетами, получила деньги и сунула их в бумажник.
По пути домой она заехала в магазин игрушек и купила большой пазл — горное озеро с замком на берегу. Замок выглядел так, словно из него сейчас выйдет принцесса, на озере цвели лилии. Ийя любила пазлы. Ей нравилось перебирать разрозненные кусочки, медленно, кропотливо собирая из них единую картину. Смотреть, как проявляется скрытый в пестрой мешанине смысл, как упорядочивается хаос.
В окнах дома горел свет. Ийя вскинула голову. Айре стоял у плиты, черная прядь волос заправлена за ухо, лицо сосредоточенное, в руках — ложка с длинным черенком. Он повернулся, подошел к окну, улыбнулся ей, помахав рукой в черной перчатке. Ийя взбежала по лестнице, отперла дверь, прижимая сумку бедром к стене. В коридоре пахло грибами и чем-то сливочным.
Ийя вошла на кухню. Айре в белой майке и черных брюках, облепивших узкие бедра, раскинул руки и повернулся, позволяя рассмотреть обновку. Ийя рассмотрела. Айре снял повязку с груди, и Ийя видела каждую мышцу поджарого легкого тела. Айре поддернул брюки за шлевки, поправляя на бедрах, улыбнулся с каким-то детским смущенным кокетством.
— Ну? Вам нравится?
Ийя обошла Айре по кругу, цокнула языком.
— Здорово. Когда мы пойдем на вокзал, мне придется отгонять от тебя барышень палкой.
— На вокзал? — глаза у Айре вспыхнули.
— Да. На вокзал. Съездим на причал, пообедаем где-нибудь, раз уж ты теперь парень на выданье.
Айре крутнулся на здоровой ноге, восхищенно чертыхнувшись, осекся, искоса поглядывая на Ийю и глупо улыбаясь.
— А работа? У вас завтра выходной?
— Да. Поэтому завтра — поезд, а послезавтра я на неделю уезжаю.
Улыбка сбежала у Айре с лица.
— Как уезжаете? А я?
— А ты останешься здесь. Я оставлю денег, так что отдохнешь, поживешь в свое удовольствие.
Айре помотал головой, насупился, прикусив губу.
— Я не хочу отдыхать. Можно мне с вами? Я не буду мешать.
— Я не могу. Это служебная поездка, мне нельзя взять тебя с собой. Ну подумай, целую неделю один, делаешь что хочешь, никто не мешает. У тебя была когда-нибудь неделя, которую ты провел так, как хочешь только ты? Тебе понравится.
Айре с сомнением посмотрел на нее, но замолчал. Поставил на стол тарелки с супом, достал ложки и стаканы для воды. Ийя, глядя на притихшего, замкнувшегося Айре, чувствовала себя виноватой. Но, черт побери, он большой мальчик, как-никак, и прожить самостоятельно одну неделю сможет. Самой Ийе очень нравилось быть одной. Еще в детстве случайные одинокие вечера становились для нее маленьким праздником, окошком в свой собственный, ни от кого не зависящий и не терпящий чужого вмешательства мир. Поэтому сейчас, глядя на Айре, гоняющего ложкой маленькие рыжие грибы, заставляя их лавировать между кубиками картошки, Ийя была уверена, что он просто еще не понимает, как ему повезло.