Страница 3 из 8
Я отвечу на твой вопрос. Когда-нибудь я заговорила бы об этом сама. Я расскажу об этом сама, чтобы облегчить душу. Чтобы вытащить все это из себя, эту лихорадку, мучавшую меня всю мою жизнь. Ты мог бы сказать мне: ты только сейчас вспомнила об этом? В этом далеком Мурманске? Нет, это не я вспомнила, а сама история. Просто потому, что для оплаты больших долгов, как кажется, требуется много времени. И если когда-нибудь у меня получится, по-своему, пролить свет на эту трагедию, которая, на самом деле, является не частной трагедией одной семьи, а драмой целого народа4, то все силы, весь хлеб, мною съеденный во время скитаний по миру, будет оплачен если не сполна, то хотя бы наполовину.
А если опять ничего не прояснится, то значит, у каких-то вещей своя судьба, которой, быть может, суждено оставаться во мраке.
Я немного говорила со своей семьей об этом путешествии, которое, впрочем, продлится долгое время. Можно подумать, что я погрузилась в некую новую философию, или, лучше сказать, в некое духовное, неизвестное мне, таинство. Пока я не знаю, какова моя роль в ней. Наверное, это станет понятно по пути.
Думаю о тебе: услышь меня, и, когда я пишу и когда – нет.
Мурманск, зима 1991 г.
Дорогой Андрей,
…и хотя ты еще не получил моего предыдущего письма, я сразу села за новое.
Оно, естественно, будет попыткой вновь ответить на твой вопрос: кем был мой отец?
В начале немного общей информации: он родился, вырос и учился в Каире. Затем он завершил свое образование в университетах Европы и вернулся в Египет с дипломами юриста и педагога, с тем, чтобы, наконец преподавать в Амбетинской школе Каира5. Он хорошо играл на скрипке и еще лучше – на флейте. Рисовал. Его манера казалась странной для того времени, но его картины теперь разбросаны по свету, правда, без подписи. На лето Амбетинская школа, в которой он преподавал, направила его в монастырь Св. Екатерины6 на Синай на реставрацию книг в известной монастырской библиотеке. И именно там он продолжал заниматься самообразованием.
Я едва успела вобрать из его рассказов завораживающие картины тех летних дней «в священной Аравии близ древней Петры».
Его давняя мечта вернуться на греческую землю, в Амбелакя7, откуда он был родом, чтобы продолжить там преподавательскую деятельность, воплотилась еще до моего рождения. Еще до моего рождения отец сотрудничал с группами Делмузоса, Глиноса, Триандафиллидиса8, чья деятельность была направлена на реформирование системы образования. Естественно, мой отец подвергся преследованиям во время правления Метаксаса9, особенно за его попытки применить новаторские методы преподавания в Греции. Гораздо позднее в нашей библиотеке в Амбелакя я нашла книгу, написанную Глиносом, с его посвящением, и книга эта была – «Непогребенный мертвец»10.
Такова краткая биография моего отца, хотя, как известно, легенды со временем искажаются преувеличениями. Вот, например, мне известно, как говорится, из первых рук, что мой отец знал пять иностранных языков, а в рассказах об отце неизменно повторяется число восемнадцать. И легенда об этих восемнадцати языках повторяется из уст в уста, подобно словам народной песни.
В 1944 году, 16 февраля, следы моего отца теряются.
Семья ждет его полгода. Ходят неопределенные слухи. Однако предчувствия и страх вполне отчетливы. Говорят, что он убит. Убит и поруган: за смертью телесной последовала анафема – попрание его памяти. Однако никто не желает делиться такими страшными новостями друг с другом, тем более без уверенности в их правдивости. Все мы, семья, предпочитаем хранить верность надежде, ведь, действительно, столько людей пропали без вести, а потом возвращались, живые и невредимые. Пока не увидишь своего близкого мертвым, пока не похоронишь его и не оплачешь, пока не получишь какое-то свидетельство, подтверждающее его смерть, просто невозможно погасить в себе последний огонек надежды, тлеющий в душе вопреки всему. К тому же, всем известно, какие удивительные вещи происходят под эгидой международных организаций: даже в наши дни Красный Крест воссоединяет семьи, разрушенные войной почти полвека назад.
До нас иногда доходили всякие слухи. То, якобы, видели, как отца отправили поездом смерти в Бухенвальд, что его пытали, но он выжил и потерял память, то утверждали, что его родственники видели его своими глазами в Ленинграде весной 1949 года прогуливающимся по улице под руку с молодой русской женщиной. Тогда я еще не бывала в Санкт-Петербурге, не считая транзитной пересадки в аэропорту, когда я приземлилась в международном терминале и потом сделала пересадку в терминале для рейсов по России, чтобы продолжить свой путь в Мурманск. Не знаю, что мне готовит в будущем этот город: очень многое будет зависеть от того, подтвердятся ли эти слухи о моем отце.
Я же, во всяком случае, постараюсь оставаться непредвзятой и не идти на поводу у своих надежд или кошмаров. Я постараюсь смотреть на вещи трезво.
Мурманск, весна 1992 г.
Дорогой Андрей,
… как-то утром я вдруг проснулась и столкнулась с удивительным светлым чудом. Незаметно для меня дни стали длиннее. Снег тает, и из окна своей комнаты я различаю в глубине залива беловатые и светло-голубые полосы открытой воды в окантовке льда, а по краям бьется пена. Уже ясно, что понемногу наступают летние северные дни, белые ночи, с их жемчужными холодными и первобытными оттенками.
Сегодня, 9 мая, прогуливаясь по центру города, я увидела высокое пламя огня. Школьники, забросив свои занятия, вместе со своими учителями жгли масленичное чучело. Красивые русские женщины в уличных ларьках пекли блины и весело смеялись, повязав в волосы первые весенние цветы. Местные саамы продавали олений рог и ножи и покупали коньки на будущий год. Еще они покупали часы, на которые, правда, никто никогда здесь не смотрел. Некоторые саамки, миниатюрные и закутанные до глаз, торопливо заходили в деревянную церковь. Эта церковь всегда была открыта, с самого момента освещения. Сюда хожу и я вместе с Борисом и его семьей. А кто же они, эти местные? Я не смогла окончательно разобраться в этом. Дикие птицы, как наши цыгане, люди, сами устанавливающие свои границы, географические и идеологические, границы своей Лапландии, люди, нагло пренебрегающие существующими государственными соглашениями или спорами. Они зимуют – в отличие от нас – в высоких горах. Даже не знаю, какую судьбу прочил им Маркс. Саамы приняли христианство почти три века назад, но им невдомек, в какой кризис вовлек их социализм. Подозреваю, что саамы не то, чтобы не знают об этом, но им просто все равно. Они поют – и те, кто не грамотен, делают это еще более выразительно – псалмы на Страстной Неделе и продолжают поклоняться огню. Молодые саамки пришли в церковь, чтобы пройти обряд очищения после родов. Я тоже зашла за ними, и мне бы хотелось в глубине души тоже произвести на свет маленького свободного и чистого, во всех смыслах, саамского малыша, а не угрызения совести.
Санкт-Петербург, весна 1992 г.
Дорогой Андрей,
Я с Борисом приехала в Петербург на несколько дней. Какой город! Я полностью им охвачена, оторвалась от реальности и забыла все то, что знала о нем раньше. У меня такое ощущение, что я здесь уже бывала. Мы ходим по его улицам, и я вспоминаю вещи, которых не знала никогда раньше. Одно воспоминание вызывает в памяти другое, но вот о каких вещах или лицах эти воспоминания – я не знаю. Неизвестно мне и то, что за доселе неведомая мне личность рождается во мне самой.
4
Гражданская война в Греции (1946–1949) – вооруженный конфликт между греческими коммунистами и роялистами.
5
Амбетинская школа в Каире – просветительское учреждение в Каире, ориентированное на этнических греков в Египте.
6
Монастырь Св. Екатерины – мужской монастырь Иерусалимской православной церкви, расположенный в мухафазе Южный Синай в Египте близ города Санта-Катарин. Один из древнейших непрерывно действующих христианских монастырей в мире (с III в.)
7
Амбелакя (греч. τα Αμπελάκια) – поселение в округе Лариса, Греция. Находится в начале Темпейской долины.
8
Делмузос, Глину, Триандафиллидис: Александрос Делмузос (греч. Αλέξανδρος Δελμούζος, 1880–1956) – греческий педагог и сторонник использования димотики в греческом образовании; Димитрис Глинос (греч. Δημήτρης Γληνός, 1882–1943). Один из пионеров языковой реформы в системе образования сегодняшней Греции; Манолис Тринтафиллидис (греч. Μανόλης Τριανταφυλλίδης, 1883-1959) – греческий лингвист, один из основателей «Общества образования», продвигавшего использование димотики в греческое образование.
9
Иоаннис Метаксас (греч. Ιωάννης Μεταξάς, 1871–1941) – греческий генерал, премьер-министр Греции с 1936 г. до своей смерти.
10
«Непогребенный мертвец» (греч. Ένας άταφος νεκρός) – эссе Д. Глиноса (1925), посвященное проблемам греческого образования того периода.