Страница 7 из 141
Тресилов все-таки смог взять себя в руки. Потому что из люка вылетело что-то блестящее и замедленно упало к ногам Русланы. Схватив инструмент, набитый для предупреждения инерционных отскоков железной дробью, она торопливо начала разъединять телескопическое соединение нижней части стойки с основной. Быстрее, Руська, быстрее…
Внезапно Руслана поняла, что последние слова она не повторяет про себя, а слышит в наушниках. Командир выкрикивал их по слогам и цокотал зубами.
Крепление разъединилось на удивление легко и Барбикен, судорожно сглотнув, попробовала восстановить остановленное дыхание.
— Бы-стрей, Русь-ка, бы-стрей, — билось в наушниках и внезапно: — Ру-у-уся, оглянись!
И Руслана оглянулась.
Пар десятков «крыс», как она начала называть про себя непонятных существ, невозможных по всем законам природы в этом мире, замерли метрах в пятнадцати от посадочного модуля, тихо подрагивая поднятыми хвостиками-хоботками. Никаких действий они пока не предпринимали. Оплавленная часть стойки медленно исчезала в пепельном грунте. Спаундер стоял на трех лапах и до Земли было почти четыреста тысяч километров.
Руслана, ощущая нарастающий ужас, попятилась к открытому люку, в котором белел скафандр командира.
«Крысы» медленно, очень медленно и как-то синхронно, начали сужать свое кольцо. Это уже походило на подготовку к целенаправленному нападению.
— Тайга-Луна, Тайга-Луна, — вдруг прорезался в наушниках голос Наруддинова. — Я — Тайга-Орбита. Как дела? Утро ясное пришло, солнце красное взошло…
— Серега, Серега! — в сотню испуганных лошадиных сил ворвался в эфир голос Тресилова. — Серега, у нас — нештатная! Мы взлетаем, Сергей, срочно взлетаем! Руслана, быстро в модуль! Взлетаем!!!
— Что такое? Что там у вас случилось?..
— Потом!.. Руслана — быстро в модуль! Я начинаю разогрев…
Последние слова Барбикен еле расслышала. Уши начал резать нарастающий, неправильно пульсирующий, визг. «Крысы», чуть согнув свои непонятные отростки, ускорили движение. А Руслана уже уперлась в решетку трапа и никак не могла заставить себя повернуться спиной к стае, ртутно поблескивающей в лучах прожектора. Внезапно свет погас и из раструба двигателя, заструился белесый дымок. В наушниках громыхала какофония звуков, из бурлящего котла которых иногда всплывали обрывки слов.
— …То… Лана… Ей… Бита… Нельзя… Черту… Гробанешься, дур-р-рак!
Последняя фраза прозвучала неожиданно четко и Руслана, внутренне взвизгнув, развернула таки неуклюжий скафандр, хватаясь за перекладину трапа и втягивая себя в посадочный модуль. Того, что творилось у нее за спиной, она уже не видела. Только ощущала всем телом какой-то шорох. Словно ветки по песку тянули. Или ей это казалось?
С трудом развернувшись в тесноте спаундера и краем глаза увидев, как, полулежащий в ложементе Олег, быстро клацает фосфоресцирующими переключателями, Барбикен непослушными руками начала закрывать люк. Юркое металлическое создание, легко скользнув по, не втянутому еще, трапу, попыталось было вскочить в рубку. Но было отброшено щелкнувшей дверцей: Тресилов включил, наконец, автоматику. За обшивкой чувствовалось какое-то скрежетание. Посадочный модуль ощутимо вздрагивал.
Чтобы вконец не оглохнуть, Руслана отключила радиосвязь и прикоснулась своим гермошлемом к гермошлему Олега.
— Не раскачивай, модуль, — услышала, как прошипел тот. — Завалимся к чертям собачьим.
— Олег, — чуть не плача, закричала Барбикен, — нельзя взлетать! Нельзя! Сергей может не состыковаться с нами!
— Если не взлетим, у нас вообще шансов не останется, — различила приглушенный и искаженный голос. — Не мешай!..
Внизу, за обшивкой, начало нарастать гудение двигателя. Закусив губу, Руслана снова включила переговорник.
— …тридцать в апоселиии, — ворвался в наушники голос Сергея. Радиовизжание значительно стихло. — Я почти над вами. Если стартуешь удачно, подберу на следующем витке.
— Серега, все будет хорошо! Я просчитал…
— Помехи мешали…
— Помехи мозгу не помеха…
Внезапно у Русланы замерло сердце. И она как-то сразу поняла, что его остановка не касается работы ее организма: просто, сначала неуверенно, а потом все конкретней и конкретней, спаундер начал валиться на бок. В сторону отвинченной стойки. Одновременно с этим двигатель завибрировал на полную мощь. Но непонятное скрежетание ощущалось даже сквозь его, приглушенный обшивкой и вакуумом, рев.
— Серге-е-ей, — заорала, именно — заорала, Руслана, — не старту-у-уй! Нельзя!!! Падаем!
— К черту!
— Олег, ты что, отошел от вертикали?..
— Да-да-да, — зачастила вместо него Барбикен.
— Выключай!.. Выключайся!!! По дуге пойдешь!
— К черту!
— Олег, отключись! Дай я… — судорожно и, чувствуя, как пот разъедает ее лицо, потянулась к выключателю Руслана.
— Вон! — со всей силы отбил ее руку Тресилов. — Вон, шалава! Убью!
— Да пошел ты!.. — навалилась Руслана всей массой скафандра на Олега, полностью нарушая, и так неустойчивое, равновесие модуля.
Возясь на ложементе, издавая нечленораздельные восклицания, они оба внезапно ощутили, что спаундер оторвался от Луны. Руслана замерла. Тяжело дышал Олег.
— Я вас вижу, — раздался в наушниках подчеркнуто спокойный голос Сергея. — Вы пошли по дуге. На орбиту вряд ли выйдете. Опускайтесь. Сэкономьте горючее.
Даже сквозь плотную ткань скафандра Руслана ощутила, как задрожало тело Тресилова.
— Нет, нет, нет, — захрипел он.
— Руслана, опускайся. Это приказ. Горючее!..
Для того чтобы, спокойно начать посадочные маневры, Руслане было необходимо освободить ложемент от окаменевшего тела Олега. И, почему-то без испуга, а просто с какой-то жгучей грустью, Барбикен поняла, что времени на это у нее нет. Поэтому она просто потянулась к стартовому выключателю, вдавливая командира в кресло.
— Не-е-ет!!! — рванулся под ней Олег, выгибаясь всем телом, словно в агонии.
— Да, — просто и буднично ответила Руслана, нажимая толстым пальцем перчатки скафандра на багровую кнопку.
Двигатель, всхрапнув, как встревоженный конь, заглох. Скафандр командира стал внезапно ватным. В иллюминаторе была видна серебристо-пепельная поверхность Луны, медленно проплывающая под ними. Оспины небольших кратеров сменились нагромождением валунов. Выпуклый край горизонта вздыбился вылизанными горами. Они приближались. Сначала медленно… Потом быстрее… Быстрее… Лунная поверхность теряла детали и распрямлялась, сливаясь в одну серо-матовую плоскость. Руслана, так и не вставшая с Олега, еще успела поработать маневровым двигателем перед тем, как сжать командира в своих объятиях. И когда поверхность Луны полностью размазалась пеплом по стеклу иллюминатора, крепко закрыла глаза. Так крепко, что наступившая темнота до боли сплющила глазные яблоки. Поэтому боли от удара Руслана уже не почувствовала. Просто наступивший мрак стал еще плотнее.
26 декабря 1918 года,
Гременец (Полтавская губерния, Украинская Народная Республика)
— И все-таки, слава Украине! — заканчивая неприятный разговор, несколько нечленораздельно выкрикнул дядька Василь, поднимая гранчак с мутным самогоном.
Держал, впрочем, он его тоже неуверенно и, пока подносил к длинным усам, часть первака вылилась в тарелку с солеными огурцами. Дядька Василь крякнул, скривился и потянулся за темно-зеленой, осклизлой закуской. Эндрю Барбикен с брезгливостью наблюдал за ним. Если это — представитель нового общества, то имеет ли оно право на существование? Лена тихо сидела рядом с ним, тоже особо не скрывая своего отношения к происходящему. Саша Шаргей, новый знакомец Елены — и где она только их набирала в этом пекле? — неодобрительно протянул:
— Дядь Вась, мы вроде как на свадьбе, а не на митинге.
— Свадьба, — засопел куренной, — свадьба… Похороны, а не свадьба. И как это вас угораздило в такой час, а Оленка? Ну, пан Барбикен, ясно…
Он замолчал, снова засопел и стало непонятно, что же ему все-таки ясно насчет корреспондента крепко иностранной газеты, неведомо как попавшего на территорию УНР. Его территорию. Уже — слава богу! — не оккупированную союзными немецкими войсками.