Путешествие Чандры

– Пойдём, Шани, мы с Матушкой хотим кое-что тебе показать, – прошептал Шива, со своей вечной лёгкой и загадочной улыбкой.

И тут же Шани оказался на Кайлаше, перед тёмным входом в пещеру. Пройдя, почти на ощупь, по тёмному тоннелю, Шани вошёл в каменный зал, освещённый только слабым светом месяца на голове Шивы. Матушка Парвати, в своём обычном, добром облике земной женщины, сидела на большом камне, держа что-то на руках.

– Посмотри, Шани, какой он красивый, – шёпотом произнесла Парвати, а Махадэв слегка увеличил свет на своей голове, осветив то, что держала его супруга.

Шани глянул – на руках у супруги Шивы крепко спал ребёнок лет четырёх-пяти, не больше. Маленький для своего возраста, со светлой, почти молочной кожей, с тилаком в виде месяца между бровями, с мягкими, светлыми волосами. Длинные ресницы лежали на слегка розоватых щёчках.

– Это Чандра, – тоже шёпотом сказал Шани, улыбаясь.

– Это душа Чандры, – прошептал Махадэв. – В человеке Чандра управляет не только умом, но и внутренним ребёнком. Поэтому он может возвращаться в форму ребёнка легко и в любое время.

– Это нужно, чтобы Чандра мог выполнять свои обязанности, свою роль – приносить счастье, – кивнул Шани. – Я так и понял, когда увидел Сому.

– Знаешь, какое самое большое счастье матери, Шани? – улыбнулась Парвати. – Видеть, как её ребёнок, наигравшись за день, сладко засыпает у неё на коленях. Это счастье дарит мне Чандра. Поэтому я прошу тебя, будь с ним аккуратнее. Конечно, Чандра должен знать свои границы, с этим я ничуть не спорю, но всё же не наказывай его чересчур сурово. Помогай ему сделать выводы, прошу тебя.

– Шани не сделает Чандре ничего плохого, – Шива смотрел на Парвати, и Шани понял, что присутствует при очередном этапе старого спора между супругами. – Кстати, почему мы говорим шёпотом? Чандра спит так крепко, что его и рёв боевых раковин не разбудит.

– Немного пошептать никому ещё не повредило, – парировала супруга, демонстрируя чандро-логику, как это определил Шани. – Знаю, что Шани не навредит. Но всё же – столько усилий было приложено, чтобы создать точное сочетание мягкости, чувствительности, хрупкости, но и твёрдости. Шани, Чандра – плод долгих усилий, и я вовсе не хочу, чтобы его ранили слишком глубоко.

– Заверяю вас, матушка, я буду очень аккуратен, – прошептал Шани. – Чандра доставляет вам радость, а для меня ваша радость – святое. Обещаю быть с ним бережным, но и держать в границах, выполняя свои обязанности.

– Вот и хорошо, – подытожил Махадэв.

На пороге пещеры Шани обернулся. Он не ошибся – слабый свет исходил не только от месяца Махадэва, но и от малыша.

– Всё-таки у Чандры есть собственный свет, – прошептал Шани, улыбаясь. – Он светится любовью к своей матери и Господу…

– Дорогая, а мне ты дашь подержать нашего Чандру? – шёпотом спросил Шива, убедившись, что Шани уже вернулся в Сурья-локу.

– Одну только ночь в месяц мне можно это делать, да и то вы просите, – вздохнула Парвати. – Давайте подержим нашего сына вместе.

И в темноте пещеры, озарённые слабым ночным светом, мужчина и женщина склонились над малышом. Шивавратри, Ночь Шивы, Ночь Защиты.

Шани теперь был полностью спокоен – несмотря ни на что, он всё же не был уверен раньше, в каком виде вернут Чандру. Но теперь он видел – Махадэв и Махадэви как-то восстановили разрушенное тело дэва. Как именно – Шани не знал, а задавать праздные вопросы не любил.

– Так и знал, что найду тебя здесь! – рядом с Шани плюхнулся толстячок-ворон. Они находились в том самом лесу, где без Солнца, но не без света рос Шани.

– И всё-таки, чем вы там занимались с Чандра-дэвом? – Каколь не отличался особой деликатностью, а уж если нужно было выяснить, что происходило с Шани в его отсутствие, то и подавно.

– Прошлым, – Шани задумчиво посмотрел на Каколя. – Помнишь, мы играли в этом лесу, и днём, и бывало, что и ночью, Каколь?

– Конечно, помню, как я могу забыть! – воскликнул ворон взволнованно. – Ночью ты был в основном с мамой Чхаей, но иногда она задерживалась, и мы играли.

– Помнишь лунные блики ночами? – спросил Шани.

– Ну да, ночью обычно бывала луна… Ой, то есть это Чандра-дэв тоже с нами был? – изумился Каколь.

– Именно так, – усмехнулся Шани. – Сложно найти места, где не было бы Сурья-дэва, но ещё сложнее – где не было бы Чандры.

– Дхамини тебя искала, – невпопад брякнул Каколь.

– Сейчас у всех море чувств, это разбуженные энергии Чандры действуют, – пояснил Шани невозмутимо. – Дадим им время улечься, Каколь. Я пока там не нужен, и готов провести время здесь, с тобой. Чем займёмся?..

Прошла ночь без Луны, а потом ещё день. Наконец, под вечер, в пышно убранной зале дворца Сурьи, собрались почти все грахи, множество дэвов и дэви, и, разумеется, дэврадж Индра. Небесная карта не исчезла, но была загорожена занавесом, будто бы сцена в театре. Всем было предложено рассесться на скамьях и ложах, расположенных амфитеатром перед картой.

Сурья-дэв стоял на прежнем месте, величественный и гордый. Его семья стояла вместе с ним, грахи находились на своих местах, и Шани – на месте властителя лагны, лагнеша. Дхамини едва бросила на него сердитый взгляд – целые сутки этот дэв прятался, ну что же, дочь царя гандхарвов не будет бегать за мужчиной, даже если он и дэв!

За занавесом что-то происходило – какие-то приготовления, шевеления, кто-то говорил шёпотом. Один раз через щёлку глянул любопытный глаз – и тут же этот некто прошептал: «Они готовы, можно начинать!».

– А это не богиня Сарасвати выглядывала? – негромко спросил удивлённый Индра-дэв у Сурьи, но тут дэви Сарасвати, богиня Знания, Речи, Искусств, супруга Творца мира Брахмадэва, сама вышла из-за занавеса. В зале установилась мёртвая тишина.

– Прежде чем подвести итоги состязания планет, – произнесла Сарасвати с улыбкой, после положенных приветствий, – мы, с разрешения хозяина этой локи, Сурья-дэва, решили показать вам мистерию Луны.

Сурья-дэв важно кивнул. Сарасвати вновь скрылась за занавесом, солнечные огни в зале погасли, и наступила полная темнота, как в самой тёмной пещере самой тёмной ночью. Занавес растаял – за ним тоже была темнота, в которой ощущалась глубина – как в тёмной бездне. Зрители замерли, боясь и вздохнуть, чтобы ничем не потревожить объявшую их первобытную ночь накануне создания мира.

Вдруг раздались чьи-то рыдания.

– Почему ты плачешь, дорогая? – вокруг по-прежнему царила тьма, но зрители сразу узнали голос Махадэва, а постепенно – и другой голос.

– Как мне не плакать – я убила нашего сына, вот мне и грустно, – вздохнула Парвати.

– Но ты же – Махакали, ты над Временем, тебе подвластно как разрушение, так и созидание, – мягко ответил Великий Аскет.

– Что же мне делать, господин?

– Начнём всё с начала, госпожа.

Во тьме забрезжил свет, и вот перед зрителями возник новенький, с иголочки, мир. Он возник из танца Махадэва и Махадэви, из переплетения их энергий, сближений и расставаний. Однажды Махадэви посмотрела на получившийся мир, и сказала:

– Господь, всем этот мир хорош, но всё-таки чего-то в нём не хватает.

– Чего же, дэви?

– В нём есть и страсть, и желания, и борьба, состязания, победы, долг… Поняла! Господь, ещё бы капельку любви и милосердия. Чтобы существа, населяющие этот мир, любили его, и чтобы они полюбили вас, Махадэв, как я люблю!

– И вас, моя ненаглядная дэви, – ответил Шива. Взгляды двух любящих соприкоснулись, и от этого соединения возник шар энергии – сияющий нежным чистым светом.

– Через воплощение этой энергии наши воплощения соединятся, – улыбнулась Махадэви.

– Пусть подождёт пока своего часа, – сказал Шива, пряча энергию в свою грудь. – В нужное время мы дадим этой энергии воплощение.

Прошло время, небеса, преисподние и Землю населили дэвы, асуры, смертные люди. Мать-Земля пришла жаловаться на тяжесть, какую приходится ей выносить, Хранителю мира.