Страница 6 из 59
Я хлопнул еще один стакан «Кроуна» и бросил деньги на стол. Желая выбраться наружу и вдохнуть немного свежей влажности Техаса, я сказал своим боссам, что хотел бы видеть их завтра и чтобы не избавлялись от моей задницы, если приду поздно и страдая от похмелья. Когда я вышел, Бивер предложил вызвать мне такси. Мысль о том, что такси можно вызвать даже в таком небольшом городке была смешной, я сказал ему «спасибо, но я живу за углом». Он снова стиснул мою руку в другом сокрушительном рукопожатии, и я вывалился из бара.
После того как я спотыкаясь и качаясь добрался до квартиры, мое тело решило, что диван выглядит достаточно хорошо, чтобы поспать на нем и не стоит делать несколько дополнительных шагов к кровати. К счастью, я купил диван именно по этой причине. Человек нуждается в хорошем диване, чтобы ненадолго вздремнуть. А мой иногда просто служит великой цели — дремать на нем всю ночь. Как только я закрыл глаза, то почувствовал знакомые вибрации моих мышц, увлекающие меня обратно в привычные кошмары войны.
Глава 3
Тимбер
— Чувак, мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение. Думаю, что у меня сыпь на мошонке, но я не могу ничего там разглядеть. Не мог бы ты посмотреть и сказать, не нужно ли мне пойти к доктору и взять какую-нибудь мазь или вроде того? — спросил Холт, пока чесался.
— Какого хрена, мужик. Нет, я не буду рассматривать твое хозяйство. Воспользуйся гребаным зеркалом. — Я смеялся, нет уж, ни за что я не буду рассматривать чужой член по доброй воле.
— Эй, я бы сделал это для тебя, придурок.
— Да, и именно это делает тебя гомиком, — возразил я, зная, что только заведу его еще больше.
— Каким еще гомиком, когда я трахал маму Кори перед нашим отъездом? — сказал Холт.
Я сидел в своей казарме с большей частью своего отряда, мы держались поблизости в ожидании нашего следующего патруля. Ребята хором потянули «ооо» в ответ на глупый комментарий Холта. Он был весел, когда дразнился и часто оказывался на высоте, когда дело доходило до насмешек. Самый молодой из всех нас. Я нашел его фотографию, где он снят еще до окончания старших классов, которая выпала у него из вещмешка. Красавчик, с длинными растрепанными волосами, которые заставили бы Джастина Бибера позеленеть от зависти, и улыбкой на миллион долларов, от одного появления которой девчонки, вероятно, сразу кончали. Но здесь, он был просто мальчишкой с нулевым опытом. И внешность не защитит его жизнь от РПГ (прим. пер. — ручной противотанковый гранатомёт). Я приглядывал за ним больше, чем за кем-либо из парней.
Кори вошел как раз, когда Холт раскрыл свой рот.
— Так что ты там сказал о моей маме?
— Я сказал, что она делает такие чертовски вкусные сникердудл (прим. пер. — традиционное Рождественское печенье является одним из любимых в Америке, в основном его делают, обваливая в смеси сахара с корицей), мужик. На самом деле, не мог бы ты попросить ее отправить нам еще немного посылкой? — я усмехнулся, парень быстро пошел на попятную.
Кори был тем, кто не даст вам спуску. Солдат из солдатов. Вырос с желанием вступить в армию с тех пор, как помнил себя. Это была его мечта. Служить стране, вот что было его целью. Кори обычный парень со среднестатистической внешностью, но у него золотое сердце. Он родился в типично американской семье патриотов, и его мама регулярно присылала нам всякую фигню по почте. Каждый из нас получал от нее письма, по крайней мере, один раз в неделю, в которых она рассказывала нам, как гордится мужчинами, с которыми служит ее сын. И как бы сильно мы ни прикалывались над Кори из-за его опекающей матери, я знал, нам всем это нравилось.
— Да, уверен, это и есть сникердудл. Посмотрим, положит ли она в твою коробку какое-нибудь печенье, если я скажу ей, о чем ты тут треплешься, малыш.
Холт показал Кори средний палец. Схвачен с поличным.
Это было сразу после вечерней кормежки, и мы все возвращались из столовой. У нас был час, прежде чем мы будем собираться в наш ночной патруль на восточной стороне Фаллуджи (прим. пер. — город в Ираке). Мой отряд сделал четыре патрулирования за двенадцатичасовую смену. Я лег обратно на кровать, позволяя съеденной пище усвоиться. Повернув голову, посмотрел на Рустера (прим. пер. с англ. — задира, забияка, петух), который вошел, прогулочным шагом, с самодовольной улыбочкой на лице и небольшой коробкой в руках. Вообще-то его на самом деле звали Ник Смит. Имя, данное при рождении. Рустер был чертовски упрямый сукин сын. Мы долгое время служили в одном отделении вместе. Он так и не сказал нам, откуда у него это прозвище — Рустер. У него дома остались жена и двое детей, и он делал свою работу с требовательным отношением. Он был типом, у которого если уж что засело в голове, то он безоговорочно следовал выбранному курсу. С таким усердием, что два года назад попал в центр перестрелки в Афганистане и получил пулю в левое плечо. Его незамедлительно отправили домой, и у него был сплошной год физиотерапии. Он сказал, что был в действительно черной тоске долгое время, пока выздоравливал, но, когда врач осмотрел его и сказал, что он пригоден для несения службы, только тогда он снова почувствовал вкус к жизни. В некотором смысле я ровнялся на него. Он был на три года старше меня, а мне всего двадцать три, но то, что он пережил и сделал, достойно уважения.
— Что в коробке? — спросил Холт, все еще почесываясь.
Рустер посмотрел на него и скривился.
— Это от моей жены. Но ты ни к чему не прикоснешься, пока не вымоешь руки.
Он присел с коробкой на свою кровать, и все четыре пары глаз были прикованы к Рустеру, когда он ее открыл. Кроме мамы Кори, которая шлет нам посылки еженедельно, мы не так уж много получаем из Штатов.
— Черт, — сказал Рустер, когда поднял ярко-розовые кружевные стринги. Он отложил их и продолжал разбирать посылку. Затем вынул какой-то лосьон, пахнувший яблоком. Он закончится меньше чем за полгода, я улыбнулся про себя. Я смотрел, как он извлек презервативы, массажное масло, непристойные фотки жены, а потом небольшую пачку порно журналов. Я сглотнул. Прошло чертовски много времени с того момента, как я был с женщиной. По крайней мере, уже месяцев семь, как мы попали в эту адскую дыру.
Он собирался рассмотреть фотографии, но передумал, когда поднял глаза и оглядел нас. Мы, должно быть, выглядели, как стая волков, готовых атаковать или схватить что угодно с сиськами и улыбкой. Он положил их обратно в коробку вместе с другими вещами и поставил под кровать. По комнате прошелся ропот.
— Серьезно, ребята, это моя жена. Я не покажу вам ни дюйма ее тела, — захихикал Рустер.
Я взглянул на часы. На них было семь вечера — время выдвигаться на наш последний вечерний патруль. Я встал и потянул свои затекшие мышцы.
— Пошли, последний раунд.
Тридцать минут спустя я был в бронемашине (прим. пер. — MRAP — боевые бронированные машины американской армии, MRAP достаточно устойчива к минам, но чувствительна к бронебойным снарядам), которая выглядела, как сумасшедший хаммер, но оснащена значительно лучше и сидел на заднем сиденье, внимательно вглядываясь в происходящее снаружи. Я обучался изучать обстановку. Что за люди вокруг? Что они носят? Что они делают? Не видел ли я их раньше? Проявляют ли они особый интерес к нам, когда мы появляемся? Сделанные мной оценки я отмечал в своей голове. Это спасало мою жизнь и жизнь моим ребятам уже много раз, больше, чем я мог посчитать.
Как только мы повернули за угол последнего патрулируемого квартала, я заметил мужчину, который кричал на женщину. Она съежилась, ее глаза были опущены вниз. Местные женщины не являются теми, кто имеет власть в этой стране. Они подчинены мужчинам. Я тихо усмехнулся про себя. Я предпочел бы женщину, в которой была бы искра борьбы. А эта женщина делает только то, что обучена делать с рождения. Мужчина потянулся, грубо схватил ее за руку и сжал. Она энергично кивала головой, которая все еще была опущена. Он толкнул ее к стене, и я заметил, как она поморщилась от боли. Это заставило мою кровь закипеть. Я захотел поставить этого парня лицом к стене.