Откровения Веры

Глава 6

Несмотря на теплоту в строках, обращенных в его адрес, Сакен ненавидел этот момент.

Он положил тетрадь на стол, налил себе еще бренди, отпил и подтянул к себе тарелку. Дразнящий аромат молодой баранины, золотистый отлив рассыпчатого риса быстро пробудили здоровый мужской аппетит, и буквально за пять минут половина порции была уничтожена.

Утолив голод, взял бокал и перелистнул страниц десять, две из которых были почти полностью перечеркнуты. Он даже одно время сидел расшифровывал текст, что было местами проблематично из-за частых прочерков.

Эти страницы часто оставались позади, не удостоенные внимания, но читать девичьи рассуждения - довольно скучное занятие, а половина из этих листков хранили именно мысли Веры о жизни, о смысле и о всякой ерунде, не имеющей для него никакой ценности.

Очередной глоток, разлившийся приятным теплом по телу, и его взгляд устремился к знакомым строкам. О да… Этот день ему запомнился очень хорошо. Он помнит её горячее тело, покрытое редкими каплями речной воды. Её серые глаза, отливающие сталью, смотрели на него с такой любовью, с таким вожделением… Её страсть во взгляде, в движениях всегда пробуждала в нем дикое желание обладать этим телом здесь и сейчас...

***

- Бежать? Куда бежать? Почему? Зачем?

Мы выбежали из воды, держась за руки, и неслись в сторону ивняка, оставляя за собой песчаные брызги.

- Тихо! - оглянувшись, сказал Сакен.

Он бежал так быстро, что я едва успевала за ним, и если бы он не держал меня крепко за руку, наверняка отстала бы. Я увидела его озорной горящий взгляд, его улыбка ослепила меня, и я ускорилась, улыбаясь в ответ.

Мы почти всю ночь гуляли, пока на рассвете не пришли, наконец, на пляж и не наткнулись на его соседей по комнате и одного сокурсника. Все трое были явно в нетрезвом состоянии, веселые и задорные. Не смогли пропустить такой замечательный славянский праздник, как Ивана Купала.

Они встретили нас с улюлюканьем и усадили на бревно возле костра, налив в одноразовые стаканы по беленькой, вручив в по сосиске и приготовив для меня стакан с тархуном.

Я смутилась и с сомнением смотрела на водку или что это было у меня в руках. Сакен посмотрел на меня и подмигнул, улыбаясь своей обворожительной улыбкой. Я еще раз глянула на свой стаканчик и, выдохнув, выпила обжигающую жидкость, тут же укусила сосиску с лавашом, протянутым мне предусмотрительным Саматом, и отдала пустой стакан Шеру, буквально выхватив из его рук спасительный изумрудный напиток.

- О-о-о-о-о-о-о-о-о! - я усердно махала освободившейся рукой, будто это помогает в таких случаях. Хотя именно в такие моменты мне кажется, что это реально помогает.

- Ай да молодец! Ай да Верунчик!

Ребята аплодировали и улюлюкали, а Сакен, выпив и закусив, обнял меня и ободряюще прошептал на ухо:

- Ты правда молодец. Но не увлекайся.

... Целое предложение перечеркнуто: "Я отлично помню, что покраснела, как рак, и сейчас мне кажется, что была похожа на дурочку".

Затем мы пошли купаться. Мы дурачились, играли в волейбол легким пляжным мячиком, плавали, прыгали и снова дурачились. Так продолжалось довольно долго, поскольку вода была, словно парное молоко, и никто не хотел вылезать. Однако, в один момент, когда ребята выясняли, кто же из них быстрее плавает брасом, мы вдруг побежали.

Мы бежали всё быстрее и быстрее, пока за низко опущенными ветвями раскидистой ивы не пропали из виду его друзья. В этой рощице песок перемежался с мягкими зелеными островками. Мы миновали два невысоких дерева и дошли еще до одного. Эта ива стояла чуть под наклоном, создав под своими густыми ветвями небольшой шалаш.

И здесь он остановился, повернулся ко мне и поцеловал.

“Как же я люблю тебя!” - хотелось мне крикнуть, но я молчала, с благоговением заглядывая ему в глаза. Я не смела признаваться ему, пока не расскажу. И, хотя я все чаще забывала про это, будто ничего у нас с его братом и не было, всё же совесть напоминала, остро колола своими иглами праведности. Артур редко попадался мне на глаза, да и я всеми правдами и неправдами уклонялась от походов к ним в общежитие. А если мы и встречались с Артуром, то чаще всего в коридоре. Я опускала глаза и проходила мимо, стараясь быстро прошмыгнуть. А он будто и не видел меня, играя на гитаре в окружении девушек. Это успокаивало. Я была уверена, что он и не собирался со мной встречаться, а просто не знал, как отказать. И я все больше успокаивалась. Все чаще забывала…

В этот момент я не собиралась ничего говорить. Сакен привалил меня к чуть пологому дереву, нежно принявшему моё хрупкое тело в свою колыбель, и стал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи, груди… О, я пылала! Я сгорала от желания и бесстыдно стонала. Я всегда желала его ласк, его поцелуев. И в этот раз моя страсть одержала верх над разумом. Когда он нагло припечатал меня к дереву, удерживая за кисти рук, и начал доводить до исступления своими ласками, я просто не смогла выдерживать более все разрастающейся тягучей сладости внизу. Она болезненным ожогом била по венам, вынуждая изгибаться и просить… просить, чтобы он сделал это… чтобы вошел в меня скорее… И он вошел… О, как это сладко! Изнемогать, а потом тонуть в его любви, пронзающей тебя, обжигающей, прекрасной и яростной, как сам Посейдон в бушующем неистовстве…

Мы встречались уже больше трех месяцев, но наша страсть всегда кипела, как в первый раз. Нет. Не так. Еще сильнее. С каждым разом все сильнее и сильнее. Я хотела его всегда: днем, ночью, за столом или на улице посреди бела дня.

Помнится, однажды мы не смогли терпеть и сбежали в туалет. Да, да… В мужской туалет. Я порвала тогда колготки и там же их и выбросила. Хорошо, что я тогда была в длинной юбке, и никто из ребят ничего не заметил. Хотя, кого я обманываю. Наверняка все прекрасно всё поняли. Но это меня мало волновало. Я ни о чем не могла думать, кроме как о (перечеркнуто: тебе, любимый) нем.

Когда мы вернулись к ребятам, они уже были одеты и, увидев нас, собрались было закинуть нас обратно в реку в отместку за то, что мы их бросили, но Сакен убедил их не делать этого во избежание остаться с носом по геофизике. Подействовало. Успокоились, посмеялись, попеняли нам, и мы все вместе отправились домой… спать. А я работать.

Они дружно провели меня до общежития и пошагали к своему, а я даже прилечь не могла. Бегом помылась, поела, оделась и побежала на работу. А на работе в обед уснула прямо на рабочем месте. Хорошо, что время отпусков, и я в кабинете тогда была одна.

Да, хорошие были дни. А этот особенно. Потому что тогда мой любимый, человек, который пронзил моё сердце, прощаясь, шепнул мне на ухо: “Буду скучать”. Это был самый счастливый день... нет, ночь, для меня!