Ветер перемен

— Отпусти, — прохрипел он.

Я немного ослабила хватку, но слезать не спешила.

Маг радостно вдохнул воздух полной грудью.

— Ну?

— Чего?

— Можешь разжать руки.

— Хорошо.

— Я говорю: можешь отпускать.

— Сейчас…

— Ты не отпустила.

— Я отпускаю, — безрадостно сообщила я, покрепче уцепившись в его шею.

— Лета!

Я глупо захлопала глазками:

— Что?

— Ты не умеешь плавать?

— Да… То есть нет… То есть… С чего ты взял?

— Вот черт! Раньше сказать не могла?

— Могла, наверное…

— Тогда почему не сказала?!

— Не знаю…

— Женщина, ты меня с ума сведешь!

— В каком смысле? — оживилась я.

Но маг так на меня глянул, что я сочла за благо заткнуться.

Так он меня и пер на себе до другого берега, хорошо хоть речка действительно была неглубокой, наемнику вода доходила до плеч. А я бы ушла с головой.

Я млела от такой близости и мерзла, недовольно отфыркиваясь от попадающих в лицо брызг и строя далеко идущие планы по захомутанию и окольцовыванию.

Наскоро высушив одежду и перекусив чем боги послали (а послали они, жмоты, немного и невкусно), мы вповалку улеглись возле догорающего костра. Маг захрапел сразу. Я, расслабившись, собралась погрузиться в царство Морфея, но не тут-то было.

Сначала я сбегала по малой нужде. Три раза.

«Наверное, нервы», — решила я.

Затем у меня проснулся нешуточный аппетит, и я потребовала у мага «еды и побольше». Была послана к лешему и, обиженно ворча, собралась залечь обратно. Но опять, тихо чертыхаясь, побежала в кусты.

Остальную часть ночи я боролась с кошмарами, норовившим лечь мне на голову Серым и безостановочно храпевшим магом. Что самое обидное, эти поганцы даже не замечали моих мучений и сладенько так посапывали.

В конце концов они добились того, что у меня начал дергаться левый глаз.

Я еще раз чертыхнулась и запустила в Яна сапогом. Маг лишь сонно всхрапнул. Я запустила вторым. Реакция последовала незамедлительно: оба сапога вернулись к хозяйке. Причем один попал мне в темечко, а другой — в мягкую область чуть ниже спины. Больно не было. Наверное, маг кидал не чтоб прибить, а чтоб успокоить.

Я еще немного поворчала и, угомонившись, легла спать.

Уже к обеду следующего дня мы были в Терновой. Первым делом сняли комнату на постоялом дворе. Скажу одно: комнаты наших слуг по сравнению с этой берлогой — царские хоромы. Маг тут же вспомнил про неотложные дела, а я решила перекусить в корчме, на что и выпросила у него пару монеток. Мы сговорились встретиться в этой… гхм… комнате через час.

В корчме было шумно и людно. Я было замерла в дверях, силясь привыкнуть к незнакомой для меня обстановке, но тут же отскочила, получив чувствительный тычок в спину.

— Чаво встала на дороге? — пробасил мужик самой зверской наружности. Впрочем, злости в его голосе я не заметила, скорее раздражение (но все равно стало как-то не по себе). К моей превеликой радости, продолжать разговор он не стал, быстро затерявшись в толпе.

Я бочком-бочком, дабы больше ни на кого не натолкнуться, протиснулась к свободному столу, благо таковой имелся. Ко мне тут же подскочила бойкая девушка лет двадцати — разносчица. Я заказала миску вареной картошки и котлету, втайне надеясь, что они окажутся съедобными. Разносчица не заставила себя долго ждать. Спустя пару минут она плюхнула передо мной заказанный обед, а сверх него еще и кружку пива. Я изумленно сдвинула брови.

— А цэ от тых хлопцив, шо сыдять за отым столом, — пояснила девушка. Я бросила угрюмый взгляд в указанном направлении. Ага, понятно. Компания изрядно подвыпивших молодых людей отчаянно мне улыбалась, демонстрируя неопределенное количество превосходных зубов. Лица простецкие, но довольно приятные. Я послала им ответную улыбку в знак благодарности и занялась обедом.

Ох, зря надеялась! Картошка при ближайшем рассмотрении оказалась несъедобным месивом с синюшным оттенком. Брать в рот котлету я опасалась, поэтому без зазрения совести произвела жестокое вскрытие вышеупомянутой. Н-даа… Вероятно, на мясо в Малых Охотках дефицит. А как еще можно объяснить то, что основную массу «котлеты» составлял хлеб вперемешку с луком? Иногда встречалась субстанция совершенно несъедобного серого цвета с редкими вкраплениями неопознанных мною каких-то белых пятнышек. Естественно, к пиву я не притронулась.

Что ж. Вот и весь обед. Я решительно отодвинула тарелку. Вновь подскочившая разносчица огласила мне счет. Два медяка?! За что, позвольте спросить?!

— За что, позвольте спросить? — тут же озвучила я свои мысли.

Девушка неподдельно удивилась.

— Как — за что? За еду конечно.

— Но я ничего не съела!

— А котлета? — грозно вопросили меня.

Я бросила беглый взгляд на «потерпевшую». Разделанная котлета зияла всеми своими серыми внутренностями и могла отбить аппетит у любого, даже самого закаленного и неприхотливого, клиента. Но поди теперь докажи, что не отъела кусочек!

— Блин, — горестно вздохнула я, выкладывая на стол требуемую сумму.

— Не блин, а котлета! — довольно ухмыльнувшись, поправила девушка и, ловко смахнув деньги в карман не слишком чистого фартука, отправилась обслуживать остальных клиентов.

Из корчмы я направилась прямиком на постоялый двор. Там меня должен был ждать Ян. Но, как оказалось, не ждал. Побродив туда-сюда в пустой комнате и так и не придумав себе занятия, я решила продолжить брожение на свежем воздухе.

Пройдя немного от шумной центральной улицы, которая являлась еще и торговой, как и в других деревнях, я долго плутала по нешироким дорожкам, змеящимся между дворов. Тут и там из-за заборов на меня грозно погавкивали суровые цепные псы, бдительно неся свою нелегкую службу. Внезапно я натолкнулась на здоровенного холеного мужчину. Мужчина был зол и грозен, его лицо здорово смахивало на спелый помидор. Громовым голосом он изрыгал проклятья и безостановочно тряс за шкирку парнишку лет семи. Мальчуган весь побледнел от страха и был готов зареветь в любую минуту.

— Эй, милейший! Вы эдак из паренька весь дух вытрясете! — обратилась я к мужчине.

— Як бы мог, то не только бы вытряс, а й выбил! Этакому паршивцу дух без надобности! — рявкнул мужик так, что мне самой страшновато сделалось.

— Да что ж он натворил-то такого?

— Дык, к нам от у гости купец одын знакомый заглянув, уважаемый человек, промежду прочим. Ну, то я его, як водится, до столу зазвал, а щенку этому приказал на стол подать. Так цэй бездельник изысканное блюдо прямо на дорогого гостя й опрокынув.

Я подавила усмешку.

— Мальчонка еще мал, не следовало давать ему такое поручение… А давно он у вас служит?

— Господь с тобой! Вин не робитнык. Це хрэщэный сын мой. Сирота. У них в хате пожар был, батькы кинулись вещи спасать, та там й загынулы. А я його до сэбэ взял. Думал, человек из него выйдет.

Я нахмурилась.

Мужик одет весьма недурно. Вещи хоть и не нарядные, зато довольно-таки чистые и опрятные. На парнишку же страшно взглянуть. Весь измазан сажей, одежда явно досталась по наследству, причем, судя по всему, от прапрадеда. Честно сказать, я приняла его за нищего попрошайку. Н-даа. Похоже, мальчишку взяли «из жалости» и сразу же пристроили к работе. Я разозлилась.

— Вы ребенка бы отпустили. А то он уже ни жив ни мертв от страха.

— А ты мне не указывай! — вызверился на меня мужик. — Я з своим хлопцем сам разберусь. Чего ты вообще тут шатаешься? Може, вкрасты чого хочешь? Так я зараз дида Стэпана позову! Он сотником у паграничных вийськах був! В него разговор з шпаной короткий!

Я фыркнула:

— Мужик, не горячись!

— Ааа… — протянул мужик и недобро ухмыльнулся. — Угрожаешь…

— Угрожаю?! — вытаращила я глаза. — Ей-богу, и в мыслях не было!

— А может, ты и за этого малого розбийныка вступиться хочешь?! — прищурился мужик.

Я пожала плечами, вспоминая давешнего петуха, которого я так же пожалела. Помнится, это вышло боком нам обоим — и мне и петуху… Пока я так раздумывала, внутренне клокоча от злости на собственное бессилие и несправедливость этого мира, оглобля, стоявшая возле забора, повинуясь неслышному зову магии, с глухим стуком опустилась на лысеющую макушку мужика.