Страница 43 из 49
— Я с ней не живу, — говорю я.
Минди игнорирует меня.
— Войдя внутрь, ты слышишь шум наверху. Скрип кровати. Стоны. Ты точно знаешь, что слышишь, но не хочешь в это верить, поэтому тихо поднимаешься по лестнице. Идешь по коридору, а шум все громче, и тут ты видишь, что дверь в спальню она оставила открытой.
— Даже если бы я жил с ней, поэтажный план у тебя абсолютно неправильный.
— Ты заглядываешь в спальню, а там — они. Она сверху, оседлала его так, словно хочет, чтобы ты увидел с лучшего ракурса, что там происходит. А ты просто замер от шока. Не можешь поверить в то, что видишь. А потом она тебя замечает. Ваши глаза встречаются… а она даже не останавливается.
— Правдоподобно получается, а?
— Что ты сделаешь?
— То есть у нас тут какая-то альтернативная реальность, в которой я застал ее за изменой, а она даже не соизволила прерваться на секунду?
— Ага.
— Ну, я бы, наверное, попросил ее остановиться.
— Хорошо, давай отмотаем немного назад.
— Давай.
— Ты приходишь домой и застаешь их на месте преступления. Ты ждешь, пока он уйдет…
— Я бы не стал ждать, пока он уйдет.
— В этом сценарии ты ждешь.
— Такого сценария быть не может.
— Не воспринимай ты все так буквально. Я же не прошу тебя подписывать план действий, ради всего святого. Мне просто любопытно. Так что давай предположим, что ты так ошарашен, что не можешь ничего сделать, а потом, когда этот мужик уходит, ты один на один со своей девушкой. Что ты сделаешь?
— Ничего. Я люблю ее. Что бы я ни сделал, сделал бы с ним. Что бы ты обо мне ни подумала, женщин я не бью. Меня так воспитывали.
— Хорошо. — Она молчит очень короткий благословенный миг. — Хочешь знать, что бы я сделала?
— Если бы у тебя была девушка-лесбиянка, которая изменила тебе?
— Естественно.
— И что бы ты сделала? Ткнула битой бутылкой ей в лицо?
— Не-а. Никакого физического насилия. Я бы дала ей понять, что знаю.
— И все?
— Да.
— И ты решила поделиться со мной этим жалким планом?
— О, я бы не вышла и не рассказала бы все. Я была бы умней. Я бы сказала, что сосед жаловался, будто странная машина на нашей дорожке перекрыла тротуар, и притворилась бы, что поверила, какое бы оправдание она ни придумала. И может, каждые пару дней, как только ее чувство вины утихало бы, я бы придумывала какой-нибудь новый способ напомнить ей о случившемся так, чтобы она стала подозревать, что я все знаю, но не была бы в этом уверена.
Она ужасно справляется. Я не хочу спорить с ней, потому что это побудит ее продолжать болтовню, но то, что она сказала, нелепо.
— В самом деле? Убив ее любовника, ты будешь раскидывать повсюду намеки на то, что к этому причастна?
— Мы не убивали ее любовника. Ты невнимателен.
— Так он все еще там? Она все еще спит с ним?
— Да. Или спала, пока чувство вины не начало пожирать ее заживо и она не стала настолько подозрительной, что решила разорвать эти отношения.
— Тогда давай я объясню тебе большую разницу между нами. Ты, вероятно, наслаждалась бы отношениями, в которых мучаешь другого, получая удовольствие от длительной мести. Ну и ладно. Если хочешь угрюмые, раздражающие отношения, не мне тебя судить. Что касается меня, я предпочитаю удалить элемент, вызывающий проблемы, чтобы отношения наладились.
— Ты действительно думаешь, что в твоих отношениях проблемой был именно Терренс?
— Его член, как минимум, был.
— Довольно наивно с твоей стороны. Ты не думаешь, что, помимо убийства ее любовничка топором, что-то еще можешь сделать иначе? Когда последний раз ты дарил ей цветы?
На долю секунды я даже обижаюсь на ее предположение, что я единственный, кто несет ответственность за проблемы в отношениях с моей выдуманной девушкой.
Пора прекращать разговаривать об этом. Если беседа продолжится, в какой-то момент я допущу противоречие. Но, наверное, это не так уж важно. Сейчас я даже не могу вспомнить, почему я ей солгал. Какая разница, если она узнает, что я Убийца Обухом?
Черт, да я, может, уже проговорился. Я же историю не продумывал. Она может знать, что я не тот, кем называюсь. Может, она играет со мной.
Минди должна умереть. Я не настолько мелочный, чтобы убивать кого-то за то, что он раздражает, но если она в этой игре на шаг впереди меня, тогда мне нужно избавиться от нее.
И мне плевать, что она беременна.
Да она, может, и не беременна.
Нет, вероятнее всего, все же беременна. Я бы понял, если бы она лгала.
Убить беременную женщину, в целом, то же самое, что и убить двух человек, а с убийством двух человек у меня не возникает никаких моральных вопросов. Убить двоих за раз вроде бы и круто, на самом деле, если ты уберешь из контекста и никому не скажешь, что вторым человеком был нерожденный ребенок.
Если она так и будет раздражать, я ее убью.
Нет, если она будет раздражать на том же уровне, я пощажу ее, но если станет раздражать больше, то убью.
Это мелочно.
Я не знаю, почему вообще об этом беспокоюсь. Какая разница, за что я убиваю кого-то?
Я позволю ей выполнить половину работы по избавлению от тела, а затем шандарахну по голове лопатой. Если она гордится тем, что жестока, почему бы не устроить ей жестокую смерть?
* * *
А она, как ни удивительно, погружается в молчание. Длится это до того момента, пока мы не съезжаем на грунтовую дорогу.
Фантазируя о своей мести, я подумывал оставить Терренса в складском помещении, как поступал с другими жертвами. Почти уже убедил себя, что это хорошая идея. В конце концов, какая разница, где найдут его труп, если я вновь исчезну?
Но… нет. Я не смог это обосновать. Было бы самоубийством позволить обнаруживать мои преступления так же, как раньше. Так что Терренса нужно похоронить.
Минди нервничает. Хорошо. Надеюсь, она напугана. Надеюсь, она в ужасе. Надеюсь, она представляет те непотребства, которые я могу с ней сотворить.
— Мы на самом деле собираемся только закопать его? — спрашивает она.
— Да.
— А это безопасно?
— Для него?
— Ты знаешь, о чем я. Его не найдут?
Я пожимаю плечами.
— В итоге найдут, наверное.
— Это ведь плохо?
— Если бы я планировал пожить тут и вернуться к нормальной жизни — наверное, было бы плохо, выкопай кто его тело.
— А что насчет меня?
— Ты хотела поучаствовать. Если ты волнуешься по поводу того, что тебя свяжут с его убийством, вероятно, тебе стоило остаться. Я тебя в машину силком не тащил.
— Тогда не будем обо мне. Звери достаточно быстро могут выкопать тело. Даже если ты собираешься уехать из города, не особо будешь рад, если его кто-нибудь выкопает до того, как сядешь в самолет, так ведь? Почему бы нам не расчленить тело и не избавиться от частей по отдельности?
— Ты хочешь расчленить его тело?
— Нет.
— Если мы его похороним, то он раз — и исчез. Я не хочу следующие три месяца избавляться от его тела по кусочку за раз.
Минди, кажется, не убеждена, что мой план — единственно верный. Я выдавливаю из себя ухмылку.
— Я шучу, — говорю я ей. — Мы его глубоко зароем. Никакое животное не прокопает ради него шесть футов. Никто его не найдет. С тобой все будет в порядке, если ты, конечно, не позвонишь в полицию и не сознаешься во всем.
Она, кажется, верит мне и с облегчением улыбается.
— Спасибо.
* * *
Хоть нести тело по лесу тяжело и неудобно, особенно с расположенной на его груди лопатой, это легче, чем волочить его, что я, собственно, и планировал делать изначально.
Мы не разговариваем в процессе. С Минди гораздо приятнее быть рядом, когда она не разговаривает.
Меня одолевают чертовы комары, и, я уверен, ее тоже. К ее чести будет сказано, она не жалуется. Я хочу поныть по этому поводу, но не хочу поощрять на нытье ее, поэтому мучусь в тишине. Я не должен расчесывать укусы. Чесать ноги до крови я буду вечером.