Страница 4 из 24
Большие деньги. Но вот раздается грозный голос тёти Риммы:
– Опять плюёте в воду?!
Почему она решила, что мы плюём, не знаем. Вот решила, и всё. Оправдываться бесполезно. На самом деле мы и плюнули-то всего по одному разику. С вышки. Так ведь не удержаться же, чтобы не плюнуть вниз, когда подползёшь к краю площадки на десятиметровой высоте. Не кирпичи же с собой носить наверх. Кирпичи нельзя; когда воду выльют из бассейна, их сразу увидят и поймут, что это мы с Сашкой. Больше некому.
Тётя Римма маленького роста, худощавая, с чёрными волосами, завитыми колечками. Лицо у неё некрасивое, с большим носом. Наверное, поэтому мама называет её брюнеткой. Когда мы с Сашкой хотим подразнить кого-нибудь, или ругаемся друг с другом, мы обзываемся вот этим словом – «брюнетка»!
Вообще-то мы с Сашкой редко ругаемся, только один раз, недавно. И тоже тут, у бассейна. В тот раз мы пришли сюда в обед, когда никого не было. Только что прошел дождь, и на бетоне вокруг бассейна были лужи. Солнце их быстро высушивало. Вдруг Сашка увидел в одной луже бумажную деньгу, один рубль. Тут же и я нашел такой же рубль в другой луже. А потом мы – уже вместе – увидели мокрые три рубля одной бумажкой. Что такое деньги, мы знали, но у нас их никогда не было. Бумажки быстро высохли на жарком солнышке, и мы стали думать, что с ними делать. Всякие там сладости нам перепадали редко, поэтому сразу решили их купить. Но дальше мы поругались. И долго обзывались «брюнетками». Потому, что Сашка хотел на эти деньги купить шоколадки в зеленых обёртках, где нарисована белочка, грызущая орешек, а я предлагал купить конфеты «Кавказские». Чтобы было больше. Потом уже, узнав про нашу ссору, отец снова смеялся, и сказал, что эти большие деньги нас «испортили».
На территории училища был маленький магазинчик, его называли «лавка». В нём продавались и шоколадки, и конфеты, и разные другие продукты, но мы, когда помирились, решили, что не станем там покупать, потому что продавщица непременно расскажет маме или бабуле. И мы опять будем стоять в углах. За то, что мы нашли деньги и не отдали их родителям. А те вернули бы их людям, кто потерял. А мы деньги «утаили и присвоили»; так очень серьёзно сказал отец, когда нас потом ругал. И решили мы закупить все эти прелести в городском ларьке.
Училище располагалось на широкой улице с названием Советский проспект. В конце забора училища проспект заканчивался площадью, где находились семь ларьков-палаток. В них продавалась всякая всячина. Это место все называли «Семипалатинск». Потом мы узнали, что где-то далеко есть город, названный так же. Наверное, в честь нашего. И вот, когда мы, впервые проникнув на волю через дыру в заборе, подошли к нашему «Семипалатинску», то увидели, что особенно бойкая торговля шла у палатки с надписью «Пиво-воды». Стояла длинная очередь мужиков, однако «воды» никто не брал, а каждый отходил с пивной кружкой в руках, сосредоточенно сдувая пену. Что такое пиво, мы уже знали; тайком попробовали на каком-то празднике. Пиво нам не понравилось, горькое. То ли дело бутылочный лимонад или газировка! В ларьке с надписью «Продукты» мы стали покупать шоколадки и конфеты. И тут нас поймал дядя Петя, отец Сашки. Оказывается, он вышел в обед выпить кружку пива, и вдруг увидел нас. С деньгами и конфетами. Меня он передал бабушке, а Сашку отправил домой. И мы снова долго стояли по углам. Мы не успели договориться, что будем врать про деньги, поэтому врали неодинаково, и нам влетело еще больше; нас наказали не гулянием.
Учимся плавать. Тётя Римма пришла не одна, а с помощником. У них в руках широкие брезентовые пояса с верёвками. Их тут же нам подвязывают на грудь, сдвинув под плечи. Потом нас разводят в разные места бассейна. Мне достается верёвка, отходящая от тёти Риммы, а Сашке – от помощника. И сразу же, по команде тёти Риммы, нас сбрасывают в воду. Не знаю, что чувствует Сашка, а я захлёбываюсь и быстро тону. И слышу, пока тону в водных глубинах, гавканье Рекса. Потом мне тётя Римма рассказала, что Рекс с лаем метался вдоль бассейна и хотел прыгнуть, чтобы спасти меня, но его отогнали. Тётя Римма вытягивает меня на поверхность и громко кричит: «Работай руками!». Я работаю руками, но снова иду ко дну. К этому моменту я уже здорово нахлёбываюсь воды и соображаю, что рот открывать нельзя. Тётя Римма вытаскивает меня несколько раз, пока я вдруг не начинаю плыть. По-собачьи. И проплываю я по-собачьи несколько метров. Тогда тётя Римма окончательно выволакивает меня на бетонную стенку и говорит, что плавать я уже научился. И Сашка тоже. И что завтра мы можем прийти в это же время, если не забоимся, и тогда она покажет нам, как правильно дышать в воде, и как плавать с досками. Мы с Сашкой очень радуемся, что научились плавать, быстренько одеваемся и убегаем. А то вдруг тётя Римма опять обвяжет нас верёвками и снова скинет в воду. Для тренировки.
Засев в кустах у стрельбища, мы обсуждаем, что это за доски такие, о которых говорила тётя Римма. И решаем, что к этим самым доскам нас завтра привяжут и бросят в воду, но уже без верёвок. И немного спорим. Сашка думает, что доски привяжут нам на грудь, а я – что к спине, чтобы можно было, плавая, дышать в воду. Тогда Сашка начинает кричать, что так непременно захлебнёшься, а я – ещё громче орать, что тётя Римма умеет дышать водой и нас научит. Кричим мы очень громко, и Рекс подскуливает, а потом лает во весь голос. Ему не нравится, когда громко кричат.
Стрельбище. Тут кусты раздвигаются, и возникает дядя Петя. Он шел на стрельбище с курсантами, чтобы учить их стрелять, и услышал наши крики и лай. Дядя Петя говорит, что если мы будем и дальше так вопить, то он нам не даст выстрелить ни разу. Мы сразу же затихаем, даже Рекс.
Перейдя деревянный мостик через речку, мы оказываемся на стрельбище. Длинный и узкий участок территории вдоль забора огорожен толстыми кирпичными стенами, чтобы пули не поранили кого-нибудь. Крыши совсем нет, а в конце, где прикрепляют мишени, находится деревянная стенка из очень толстых досок. За стенкой навалена гора песка и камней, чтобы пули, если вдруг пробьют деревянную стенку, в этой горе застревали. В землю на разном расстоянии от мишеней воткнуты таблички с цифрами: «25 м», «50 м» и «100 м». Дядя Петя говорит, что это – «дистанции стрельбы», и что со ста метров стреляют из автоматов и винтовок, а сегодня курсанты будут стрелять из пистолетов Стечкина с дистанции пятьдесят метров.
Всю дорогу, пока шли на стрельбище, мы с Сашкой радовались, что нам сразу выдадут пистолеты, и начнем стрелять. Но, когда пришли, дядя Петя велел нам отойти подальше, привязать Рекса, чтобы он не шлялся под пулями, сидеть молча и ждать. Курсантов делят по четвёркам. Первую четвёрку подводят к столам, стоящим на дистанции «50 м». На столах лежат красивые черные пистолеты и какие-то продолговатые деревянные штуковины. По команде дяди Пети курсанты берут в руки эти штуковины и вдруг приделывают к ним пистолеты. И получаются короткие винтовки! После этого курсанты по очереди сообщают, что они готовы, и начинается стрельба. К этому времени мы подползаем поближе к стреляющим, поэтому громкие резкие звуки выстрелов нас немного оглушают. И мы начинаем переживать, решимся мы выпалить или нет.
Раньше, когда на стрельбище занятий не было, мы пробирались к мишеням и удивлялись, с какой силой пули врезаются в доски, расщепляя их на острые щепки. Мы вытаскивали пули, застрявшие в досках и песке, стараясь отыскать не расплющенные. А ещё мы набирали пустые гильзы, и у каждого из нас была уже целая коллекция. Мы знали все их названия. У нас были гильзы от винтовок «трёхлинеек», от автоматов ППШ, от пистолетов Стечкина и ТТ, маленькие гильзочки от мелкашек, и даже по гильзе от ракетниц. Узнав о наших коллекциях, дядя Петя подарил нам гильзы от немецких автоматов – «шмайссеров», несколько гильз от противотанковых ружей ПТР и по большой гильзе от зенитных снарядов. Играя, мы расставляли эти гильзы в определённом порядке, и у нас получались армии; Сашкина и моя. Гильзы от зениток были командирами. Связывая резинки для поддержки трусов небольшими кольцами, мы стреляли во вражеских солдат, разыгрывая целые сражения. Поэтому нам было нужно очень много гильз, чем больше, тем лучше. Ещё у нас были металлические шарики от огромных подшипников, и мы иногда катали их в армии противника, валя врагов десятками.