Страница 102 из 115
– Да, я… – И тут Мулагеш опускает ладонь и поворачивается к Шаре. Глаза ее наполняются ужасом.
– Да, – вздыхает Шара. – Похоже, Ришна рисовала их с натуры.
– Сколько? Сколько их?..
– Несколько сотен, – говорит Шара. – И Колкан в любой момент может наделать новых, если пожелает. Он же Божество, в конце концов. Но у меня, похоже, есть оружие, о котором он не подозревает.
Они с Мулагеш бегут вверх в кабинет. Шара выдвигает ящик стола и достает оттуда наконечник арбалетного болта из черного свинца.
– Вот, – тихо говорит она.
– И что это такое?
– Это металл, с помощью которого кадж убил Божеств, – поясняет Шара. – Он не подвержен божественному воздействию. Кадж пустил эту пулю в череп Жугову, когда казнил его. А теперь нам нужно выманить Колкана на открытое пространство, и тогда, возможно, кому-то удастся выстрелить в него. Как во время Великой Войны.
– Ну ладно… Так, даже если все, что ты говоришь, правда, – хмурится Мулагеш, – разве у каджа во время Великой Войны такие штуки не сотнями исчислялись?
– Мммм… да.
– А у тебя – только одна?
– Да.
– Ладно. И как мы его выманим?
– Ну…
– А что, если промахнемся?!
– Ну тогда мы… тогда нужно будет пойти и подобрать наконечник. Мне так кажется.
Мулагеш смотрит на Шару, словно глазам своим не верит.
– У меня не было времени составить подробный план! – восклицает та.
– А мне что теперь делать?!
– Я понятия не имела, что все это случится прямо сейчас!
– Так вот оно случилось и происходит! Прямо сейчас! И скажу откровенно, Главный дипломат: что-то мне не верится, что план сработает!
Пол вздрагивает. Снаружи раздаются вопли солдат. Шара и Мулагеш бросаются к окну – и успевают увидеть, как оседает, словно взорванное изнутри, четырехэтажное здание в десяти кварталах от них. Через тучу пыли и кучи мусора маршируют блестящие сталью фигуры, наставив огромные мечи остриями вверх.
– Они что, дома могут рушить на своем пути? – ахает Шара.
– Ну и как ты предполагаешь, – мрачно спрашивает Мулагеш, – справиться с этими ребятами?
Шара поправляет на носу очки:
– Что у нас с оружием?
– Обычные самострелы плюс пять небольших скорострельных пушек.
Мулагеш складывает большой и указательный пальцы кружочком:
– Ты их заводишь, и они стреляют вот такими кругляшиками, по две штуки в секунду.
– Покрупнее калибром пушек нет?
Мулагеш отрицательно качает головой:
– Нет. Условиями договора на Континенте запрещена передвижная крупнокалиберная артиллерия.
– А эти кругляшики смогут пробить доспехи этих… существ?
– Ну… это же божественные доспехи?
– Но, возможно, Колкан, – рассуждает Шара вслух, – не знает о существовании пороха?
– Очень не хотелось бы ставить этот эксперимент на себе. Я бы предложила отступить. Но эти существа, похоже, очень быстро передвигаются.
– И, даже если мы отступим, воздушные корабли никуда не делись, к сожалению… – замечает Шара.
Мулагеш неверяще смотрит на нее:
– Какие еще воздушные корабли?
– Нет времени объяснять. У нас телеграф работает?
Мулагеш снова качает головой:
– Перестал. Пару минут назад. Вообще все, что от электричества запитано, отключилось.
– Видимо, это все Колкан. Но я не думаю, что мы можем отступить, а еще я не думаю, что мы можем остаться. И предупредить Галадеш тоже не можем… – Шара трет виски.
«Всегда считала, что когда-нибудь придется умереть за родину, но чтоб так…»
Она оглядывается на выдвинутый ящик с глупой детской надеждой: а вдруг там завалялся еще один наконечник черного свинца?
Но вместо этого на глаза ей попадается кожаный мешочек. А в нем, как она прекрасно знает, – десяток с небольшим белых таблеточек.
– Хм… – И Шара вынимает мешочек и заглядывает в него.
– Если у тебя возникли какие-то соображения, – замечает Мулагеш, – мой тебе совет: думай быстрее.
Шара вынимает таблетку и взвешивает ее на ладони:
– Философский камень.
– Наркотик, который ты дала тому парнишке в тюрьме?
– Да. С его помощью можно общаться с Божествами. Но он также повышает эффективность некоторых чудес.
– И что?
«Это самоубийство», – думает Шара.
– Ну так и что? – снова спрашивает Мулагеш.
«А не воспользоваться этим шансом – тоже самоубийство».
И Шара неохотно отвечает:
– Так получилось… что я знаю много чудес. М-да.
* * *
– Значит, так! – выкрикивает Мулагеш. – Всем внимание!
В нескольких кварталах обрушивается еще одно здание, сайпурские солдаты нервно переглядываются, но Мулагеш невозмутимо продолжает:
– С самого детства каждый из вас мечтал вырасти и стать как кадж, правильно? Вы хотели сражаться в этих битвах, побеждать, как он, покрыть себя бессмертной славой? Так вот, напомню вам, мальчики и девочки, об одном историческом событии!
На берегу Солды что-то взрывается, и в небо между двумя белыми небоскребами выстреливает огненный шар двадцати футов в диаметре.
– Помните, почему Ночь Красных Песков назвали Ночью Красных Песков? Потому что кадж привел свою жалкую армию из сотни с небольшим освобожденных рабов в пустыню Хадеш, и там они встретились лицом к лицу не только с Божеством Вуртьей, но с пятью тысячами – слыхали, тысячами! – закованных в броню воинов Континента. Воинов, очень похожих на этих.
И она показывает на улицу, по которой шествуют серебряные фигуры и полосуют мечами людей, повозки, машины и здания – словом, все, что встречают на своем пути.
– Континентцы в десять раз превосходили их числом, армии стояли на равнине, и у наших предков не было ровно никакого стратегического преимущества! Любой вменяемый стратег сказал бы: все, им конец! Проклятие – даже я бы сказала: все, конец! Но они – победили! Потому что кадж прицелился из своей пушки с особым зарядом – и выстрелил Вуртье прямо в лобешник!
И Мулагеш для пущей иллюстративности стучит себе по лбу.
– В тот же момент Вуртья умерла, и доспехи континентцев – такие толстые, тяжелые, непробиваемые и в то же время чудесно легкие – вдруг налились обычной тяжестью! И их армию просто придавило весом собственной брони! Эти испуганные солдаты оказались совершенно беспомощны без поддержки своего Божества и глупо копошились под тяжестью сотен фунтов кованой стали! И армия каджа, эта толпа оборванных рабов и крестьян, которых всю жизнь били и унижали эти солдаты, прошла сквозь них, как нож через масло, и перебила их ножами, камнями и, мать твою, садовыми инструментами!
Один из кранов над мостом через Солду начинает качаться вперед и назад, как метроном, а потом падает в ледяную воду. Над городом кружатся верещащие стаи бурых скворцов.
– За ночь они перебили пять тысяч солдат! Они их растоптали, как давильщик виноградные грозди! Кровь текла рекой им по щиколотку! Вот почему, мальчики и девочки, ту ночь назвали Ночью Красных Песков!
Шара стоит посреди двора, пересчитывает пилюли и прикидывает нужную дозировку. «А вдруг я сойду с ума? А если Колкан ворвется мне в разум и растерзает меня? Или я просто рухну наземь мертвая, а мои люди умрут следом? А может, ничего страшного не случится, и я почувствую себя словно бы чая перепила?»
– А теперь – о текущей боевой задаче! – рявкает Мулагеш. – Да, нас до смешного мало! Но мы – обученные солдаты! И на нашей стороне – правнучка каджа, которая всего месяц назад расправилась с божественным чудовищем, разорявшим город! Вы, наверное, думаете, что попали в старинную легенду? Как бы не так! Вы станете легендой! Вы – герои, о которых будут слагать песни в веках! И вы – победите!
К вящему Шариному удивлению, солдаты разражаются свирепыми криками, а потом принимаются скандировать: «Ко-майд! Ко-майд! Ко-майд!»
Шара заливается пунцовой краской и бормочет:
– Ох ты ж батюшки…
– А теперь – все на батареи! – приказывает Мулагеш. – Целимся этим тварям в глаза, поняли? На них броня, но и в броне есть щелки!