Объятия смерти

Слезы катились по чумазым щекам сироты. Гвоздь рванул к ней, но его поймали храмовые служители и заставили вернуться к остальным ученикам. Это было печальное зрелище, Сима была чуть старше Иллит, в сущности — ребенок.

— Учитывая возраст и тяжесть совершенного, мой приговор — десять лет рабства. Я лично настрою ошейник. После истечения данного срока к ней вернется статус гражданина Империи, что означает запрет дальнейшего порабощения. Не хочешь взять второго раба? — взглянул ректор на девочку.

— Предателя? Нет уж, благодарю, — хмыкнула Иллит. — Я дарю ее Гвоздю.

После этих слов она развернулась и направилась в храм. Дальше должен быть суд над мамой Улей. Самый тяжелый случай оставили на конец. В отличие от легких преступлений остальных, дело мамы Ули будет рассматриваться всерьез и обстоятельно. После всех допросов почти гарантированно будет назначена казнь. От описанного ректором процесса казни девушку до сих пор мутило. Ей не хотелось при этом присутствовать. Все, что могла, она уже рассказала, а в остальном мама Уля признается сама. Под судебным заклятием. Суд и последующую казнь Иллит предпочла переждать в той самой комнатушке в жилом крыле храма.

Этот мир… Он ужасен.

Глава 23

Глава 23.

Роскошная карета мерно покачивалась на рессорах, чуть поскрипывая в такт. Эту карету Анне, а теперь уже Иллит, выделили в ближайшем к столице Гарадата городе. Выделили только для ее нужд. Ректор Глер ехал впереди в своей собственной, еще более шикарной карете, а остальных везли в конце колоны в одном душном дилижансе. Магистр не особенно беспокоился об удобствах учеников с низким статусом, а их прислуга вообще тряслась в обычной телеге позади, глотая пыль из-под колес тяжелого дилижанса. И вынуждены они были так перемещаться из-за паранойи темного Императора, накрывшего антипортальным полем всю столицу и еще почти тысячу километров вокруг. Конечно, его можно понять, но тарахтеть в карете несколько дней — приятного мало.

На полу кареты, в ногах девушки, сидел на коленях полуорк Муга, практически не шевелясь. Несмотря на то, что Иллит была на мягком сиденье, а Муга — на полу, здоровяк все равно был на пол головы выше десятилетней девочки. Перед громилой лежала разобранная глефа. Тяжеленное широкое лезвие с кованным древком полуорк мог соединить так быстро, что даже Иллит с ее скоростью реакции не могла уследить за движениями. Как оказалось, Муга был рабом-телохранителем. Довольно дорогой раб по местным реалиям. И такие рабы всегда шли в комплекте с оружием. Именно так и выразился ректор. В комплекте. Рабы — это имущество, никого здесь не волновало, что они могут чувствовать.

Оружие Муги вместе с перстнем, к которому был привязан рабский ошейник полуорка принесли девушке следующим утром после казни. Только ей было решать, отдавать ли глефу громиле. Мама Уля не любила, когда ее раб был вооружен. Огромная глефа создавала гнетущее впечатление на окружающих, а ее задачей было совершенно обратное. Но Иллит здоровяку ее отдала сразу. Даже не нужно было присматриваться, чтобы понять: глефа— это родное оружие полуорка, вместе с которым он и попал в рабство. На широком тяжелом лезвии были выгравированы уникальные рисунки, очень похожие на множество татуировок на теле Муги.

Еще один вопрос. Все называли Мугу полуорком, но никто не интересовался, чья вторая половина крови течет в его жилах. Да и кому это было нужно? Явно, что не человеческая. Иллит практически всю дорогу листала многочисленные книги, выданные ей ректором. Здесь были книги по истории, географии, политике, этикету и расологии. На Земле слово расология вызывало стойкие ассоциации с Гитлером и нацистами, но здесь это была крайне важная и необходимая наука. В этом мире существовало столько видов разумных с такими между собой различиями, что без знания основ расологии можно было спутать представителя развитого общества с каким-нибудь монстром. А такие представители зачастую могли быть еще и очень мстительными. Например, драконы. Достаточно даже не вредить, а просто оскорбить одну-единственную рептилию — и на тебя начнется охота всего их клана! А ведь были даже еще более замкнутые общества: вампиры, оборотни, сильды. Про некоторые расы ходили одни сплошные легенды. Но сказать с точностью, кто был вторым родителем Муги оказалось невероятно сложно. В конце концов с ее поверхностными знаниями Иллит так и не смогла этого выяснить, а сам Муга не мог ничего сказать — при взятии его в рабство, полуорку как-то хитро удалили язык, и теперь даже могучий целитель не может его восстановить. Но что удивительно, в одной из татуировок она ощутила блокатор магии. Частицы этой дряни все еще не покинули ее организм и на полное очищение потребуется несколько месяцев, однако благодаря их наличию бывшая байкерша очень отчетливо могла ощущать подобные в других. Муга обладал магической силой.

Девушка не унывала по этому вопросу, в конце концов ей удалось избавиться от рабской татуировки самостоятельно, что считалось раньше невозможным. Метод, конечно, был у нее радикальным и вряд ли ей удастся его повторить, но она еще даже не начала изучать магию, так что ей элементарно не хватает знаний. Рано или поздно она сможет освободить Мугу и вернуть его к семье. Иллит не была глупой, ей хватило всего нескольких взглядов, наполненных несвойственной здоровяку мягкостью, чтобы осознать — полуорка разлучили с семьей. У него должны быть дети…

— Муга…

Здоровяк оторвал взгляд от пола и посмотрел на свою маленькую хозяйку, ожидая приказов.

— У тебя ведь была когда-то семья… Они живы?

Муга долго смотрел в багровые глаза девочки. Совсем недавно она тоже была рабыней… После некоторых раздумий он кивнул.

— Они тоже в рабстве?

На этот раз полуорк чуть качнул отрицательно головой.

— Это хорошо. Сейчас у меня мало возможностей, но чуть позже я непременно найду способ вылечить твой язык и удалить блокатор с твоего тела. Если мне удалось, то и с тобой получится, — Иллит коснулась прозрачного статусного медальона на шее. — Рано или поздно ты обязательно сможешь вернуться к семье.

Оказалось, медальон — это не просто красивый знак ее принадлежности к Темной Башни, его предназначение было куда шире и интереснее. Помимо пропуска в Башню, симпатичное украшение могло собирать из окружающей среды и хранить в себе немалое количество энергии, а еще хранило в себе несколько магических заклинаний. Одно из них, к примеру, могло в опасной ситуации перенести носителя малым порталом в безопасное место. А еще одно было особенно изощренным и неприятным. Оно полностью блокировало спонтанные выбросы любой энергии и ограничивало силу мага до уровня среднего ученика. Ректор лично активировал его, напомнив о рассыпавшемся ледяной крошкой борделе. Ему очень сильно не хотелось, чтобы это случилось в Башне, еще больше не хотелось, чтобы от непомерной силы примененного заклинания кто-то из учеников пострадал. Иллит могла это понять, но одновременно кулон закрыл ей все возможности экспериментировать! Только направленное воздействие малой силы. Не будь такого ограничения, можно было бы попытаться выбросом сырой силы Бездны удалить все внедренные в ее раба ограничивающие заклятья, сделав его значительно более свободным и вернув возможность говорить. Однако, к удивлению девушки, полуорк к ее идее отнесся крайне отрицательно, а в глазах здоровяка промелькнул ужас.

Муга стоял на коленях и отрицательно тряс головой. У девочки были благородные намерения, но она не понимала! Он был лучшим воином в племени, самым сильным, самым кровожадным, его мощь не смел оспорить ни один воин в Степи! Но при нападении на один из пограничных форпостов Темной Империи он сам и воины, которых он вел, попали в ловушку. В приграничье оказался магистр магии, которого сослали на полгода за какую-то провинность из Руха. Старик-магистр спеленал всех орков одним взмахом руки даже не отрываясь от поедания куриной ножки. На него наложили множество подчиняющих и ограничивающих заклинаний, лишили возможности говорить и продали работорговцам. Потом был год дрессировки. Его именно дрессировали, словно животное, ломая волю, обучая покорности. Он не мог даже убить себя! Никто бы не выдержал тех пыток, через которые он прошел! Никто! Муга сломался. После года дрессировки он был продан на рынке рабов послушной безмолвной собакой. Это был несмываемый вечный позор. Полуорк ни за что не посмеет вернуться в Степь после того, как мыл ноги своим хозяевам! Лучше, если его семья никогда не узнает о том, что он выжил! Если его хозяйка даст ему свободу, первое, что он обязан будет сделать — убить себя самым мучительным образом, чтобы хоть как-то оправдаться перед духами своих предков. Однако… Он боялся. Когда-то он не боялся никого. Ни богов, ни магов, ни смерти. Но это было до того, как его сломали…