Объятия смерти

— Не шевелись, — произнес ломающийся мальчишеский голос. Горла коснулось холодное лезвие. — Сима, посвети!

После гулкого удара камня о камень высеклась искра и зажгла самодельную лампадку, жутко воняющую общественным туалетом. Только сейчас девушка осознала, что блуждала в полной темноте. Но все прекрасно видела.

— Кто такая? — произнес худощавый мальчишка, одетый в жуткие лохмотья. Именно он прижал к ее горлу что-то вроде заточки, незаметно подобравшись сзади.

— Гвоздь, она светлая! — воскликнула Сима, оказавшаяся девочкой лет восьми-девяти. Только когда она заговорила, стало возможно определить в грязном неряшливом существе девочку.

— Дай сюда, — прошипела Анна молниеносно перехватив своего пленителя за руку и легко выкрутив заточку.

— Эй! — воскликнул мальчишка, отшатнувшись от пугающе сильной чужачки.

Анна не собиралась ему отвечать. С помощью заточки, она распорола мешающий рукав, содрав его и обнажив бледный рисунок танцующей над огнем феи.

— Это же шлюшка из борделя для богатых! — показала на аловолосую пальцем Сима.

— Еще раз так меня назовешь, выпущу кишки, — ответила Анна, в доказательство своих слов создав сотню острых ледяных лезвий. Жаль, что она еще не может управлять ими достаточно уверенно, иначе не пришлось бы использовать ржавую заточку. Увы, магический лед в руки не возьмешь и как ножом не воспользуешься. Атакующее заклинание не рассчитано на бытовые нужды.

Двое сирот, а это были именно они, испуганно притихли. Магов в Империи все боялись и уважали.

Пару раз вдохнув и выдохнув, Анна поняла, что никогда не решится. Поэтому просто сцепила зубы и стала отпиливать татуировку вместе с куском мышцы. Кровь потекла ручьем. Беспризорники, увидев жуткую картину отвернулись, а Симу вырвало. Они многое повидали, но чтобы кто-то сам себе отрезал кусок руки ржавой заточкой? Тем не менее, мальчик и девочка не ушли. У сирот очень острое чутье. И сейчас оно им подсказывало, что красноволосая светлая — это шанс. Какой — пока не понятно, но определенно шанс!

Тем временем, Анна, глотая слезы и шипя от боли, все же срезала с себя ненавистную рабскую печать. В паре мест пришлось делать воронкообразные вырезы, чтобы удалить «корни» метки. Повезло, что с возвращением магии к ней вернулась способность ощущать магические энергии и различать их. Благодаря этому удалось обнаружить остатки печати и не позволить ей восстановиться. Какой псих вообще придумывал эту дрянь?! А если бы ей сделали татуировку на спине, как изначально хотела мама Уля? Эти корни оказались бы в ребрах…

Сейчас она испытывала к тому магу-татуировщику даже некоторую благодарность за то, что отказался лишать ее надежды на свободу.

Приморозив безобразную рану, Анна прижалась затылком к сырой стене подземного прохода. От потери крови и пережитой боли кружилась голова и тошнило. В воздухе повисла тишина. Минут через пятнадцать придя в себя, Анна взглянула на молчаливо смотрящих на нее худых и грязных детей.

— У вас есть что-то из одежды? Пусть лохмотья, но чтобы в этом можно было двигаться. Штаны, рубашка?

— Поменяешь на свое платье? — оживилась Сима, с яркой завистью разглядывая так и не высохшее замызганное платье с рющечками.

— Поменяю!

Глава 18

Глава 18

— Нашел? — герцог лениво посмотрел на своего слугу.

— Едва не последняя из тех, что остались в Мироздании, — расплылся в клыкастой улыбке Наргот, демонстрируя светящееся змееподобное создание. Эти существа не были ангелами или демонами, они появились в момент изъятия Мироздания из Хаоса, обитали в Бездне и были совершенно необъяснимыми существами. А еще они обладали крайне важными для духов свойствами.

— Не буду говорить тебе, как опасно то, что ты задумал, сам все знаешь. Но повторюсь. Ты всегда можешь принять мою печать. Это мгновенно поднимет тебя в средний круг.

— Нет, Владыка. Я решил это для себя еще будучи мелким болотным духом с окраины твоего домена. Я не хочу ограничивать свой будущий рост. Я хочу всего добиться своими силами! ТЫ мне поможешь?

— Ты уже много тысяч вздохов Бездны исправно служишь мне, Наргот. Я помогу тебе встроить в свою сущность энергоструктуру этой твари. И только ты будешь виноват в своей смерти.

— Но если все пройдет удачно, я смогу разорвать оковы младшего круга и вступить в средний!

— Да будет так, — вздохнул герцог, поднимаясь со своего трона и направляясь в сторону своего самого преданного слуги. — Увы, твои амбиции даже я не могу понять до конца.

Многое случалось за прошедшие вздохи Бездны. Сражения с ангелами, прорывы Хаоса. Не единожды соседи захватывали его домен, подчиняя себе всех живших там демонов. Кроме Наргота. Наргот никогда не оставлял его. Ни в битве со светлыми, ни в поражении от своих сородичей. Демоны умеют быть благодарны.

Анна проснулась в холодном поту. Боль, испытываемая от «встраивания» в сущность Наргота жутковато выглядевшей твари была такой реальной, словно Анна переживала ее лично. С момента ее побега из борделя прошло больше недели, и за это время она во снах прожила столько лет… А точнее, вздохов Бездны, что иногда, проснувшись, долго не могла понять, кто она и где находится.

Вздохи Бездны. Летоисчисление духовного мира. Бездна поглощает в себя все, стремится разорвать, развеять в энергетическую пыль. Но даже энергетическая пыль постепенно ее наполняет. Сам факт наличия чего-либо в Бездне — чуждо ее природе. С определенной периодичностью Бездна избавляется от накопленной энергии, выбрасывая ее в Хаос. Все это сопровождается красивыми и пугающими потрясениями всех духовных миров, называемыми Вздохами Бездны. В своих снах, которые, казалось, длились вечность, Анна пережила уже сотни, если не тысячи подобных явлений. И пределов этому не было видно. Каждый сон заводил ее все дальше в воспоминания поселившегося в ее душе демона. Постепенно она начинала понимать его все лучше. Наргот не был злобной тварью. Хотя нет, он был злобной тварью. Он убивал, плел интриги, расставлял ловушки. Но он и рисковал. Забирался в непредставимые места, общался с невероятными сущностями. А еще он молчал. С тех самых пор, как заблокировал себя в глубине ее души, Наргот так больше и не проявлял себя. Выброс силы Бездны в борделе мамы Ули дал призрачную надежду на его пробуждение. Но нет. Похоже, она умудрилась сама дотянуться до этой силы в том состоянии ярости и отчаяния.

— Ты снова рычала во сне и говорила на непонятном языке, — Гвоздь стоял возле кучи прелой соломы, накрытой грязным тряпьем, которая служила Анне ложем уже больше недели.

Здесь, в канализации, был целый подземный город. Город нищих, воров, убийц и дезертиров. Город, где властвует не стража Империи, а закон джунглей. Это место было похоже на жилой лабиринт, в одном из ответвлений которого ютились Гвоздь и Сима. А теперь с ними была Анна.

— Извини, если мешала спать, — села на своем прелом ложе Анна. Задрав рукав, она взглянула на искалеченную руку. Жуткая рана, примороженная сверху ледяной коркой, совсем не торопилась заживать. Стоило ослабить напитку магической энергии, как кровь начинала хлестать бесконечным потоком, а слабость грозила потерей сознания. Очевидно, что так не может продолжаться. Ей нужна медицинская помощь.

— Ты не мешала, — потер чумазый нос худощавый мальчишка. — Здесь всегда шумно. Просто это странно. Что за язык, на котором ты говорила?

— Я же сама себя не слышала. Может, просто лепет во сне, — увильнула Анна, старательно закругляя тему. Вначале она думала, что во сне говорит на русском, но мальчик воспроизвел несколько слов. Или попытался. Для общения на Зиккараше нужно особое строение горла. Оставалось загадкой, как она умудрялась говорить на демоническом языке во сне, это же горлодерство сплошное!

— Завтра в город прибывает ректор Темной Башни. Будет проверять наличие дара и набирать учеников. Я еще не вышел из возраста, так что хочу попытаться. А у Симы точно есть дар, я сам видел, как она светляка зажгла однажды ночью!