Объятия смерти

— Ты что… Ты — та здоровенная птица?!

— Осознал? — мягко улыбнулся старик. — Я сильд, бывший раб твоего клана. Элементаль воздуха. Ты не так давно признал отцом бывшего раба своего рода.

Исполинская птица в человеческом облике внимательно следила за реакцией своего нового знакомца. Сказать откровенно, не будь старик свидетелем вселения в тело новой души и не окажись он этой новой душой спасенным — то добил бы мальчишку даже ценой своей жизни! Тем не менее особой реакции от белого архана так и не было.

— Я должен быть удивлен тем, что разговариваю с бывшим рабом? — взглянул мальчик серьезными желтыми глазами в лазурные глаза элементаля в ответ на выжидательный взгляд последнего. — Если честно, я больше удивлен тем, что ты способен превращаться в охренительных размеров птичку… А почему спас? Да потому что был зол. На всяких сущностей, играющихся с чужими душами, на всех, кто считает себя вправе распоряжаться чьей-то жизнью. Короче, просто был зол!

Старик молчал. Он был стихиалем. Распознание неправды для его народа — врожденный инстинкт. Мальчик не врал.

— Ты знаешь, что умираешь даже сейчас? Спасти тебя практически невозможно. Моя сила лишь оттягивает этот момент.

— Хреновая ситуация, — горько улыбнулся мальчишка, обнажая острые клыки. — Если сдохну — опять в отстойник для самоубийц отправят. И плевать им, что я не убивал себя! Удовольствие, отец, крайне сомнительное. Ты точно ничего не можешь сделать?

— Снова ты меня так назвал. И в этот раз намеренно, — тяжело вздохнул сильд, отходя к костру и помешивая кашу в котелке. Посуду, как и одежду, элементаль снял с убитых возле озера арханов. — Есть способ. Но он для меня крайне тяжел. Так что я стребую с тебя высокую цену.

Парень задумался. В то, что он продолжает медленно склеивать ласты верилось легко. Он это чувствовал, как старый пес, уходящий из родного двора на встречу смерти. Если старик может его спасти — нужно обязательно воспользоваться такой возможностью. Разумеется, тот мудак предусмотрел и это, иначе не подобрал бы для него погибающее тело! Конечно, за спасение жизни цена будет соответствующей. Но, черт возьми, он сейчас готов абсолютно на все, только бы не возвращаться туда!

— Ты знаешь мою ситуацию. Должен понимать, что я соглашусь практически на все.

— Тогда вот мое условие. Ты сделаешь все возможное, чтобы освободить как можно больше моих порабощенных сородичей. И защитить свободных. Сразу скажу, что это будет непросто. Нас веками отлавливали и подчиняли. Я хочу, чтобы мои сородичи однажды жили на равных с остальными расами. И ты поклянешься своей душой, что сделаешь для этого все, что сможешь.

— С чего ты взял, что мне вообще нечто такое под силу? Я в теле подыхающего пацана в мире, о котором не знаю ничего, кроме того, что здесь есть магия.

— Не шути так. Ты попал в игры Непознаваемых. Приятного в этом мало, редко кто из их игрушек выживает, но просто так они бы внимания на тебя не обратили. Я уверен, что возможности выполнить клятву у тебя будут.

— Тогда я клянусь тебе своей душой, что сделаю все возможное для освобождения и защиты твоего народа.

— И еще. Если бы ты не умирал — я никогда не показался бы тебе в человеческом облике. Все считают нас тупыми животными. Это всеобщее мнение позволяет нам избегать нашего полноценного использования. Узнай в мире о том, что их рабы способны к магии — мой народ умрет, брошенный в гущу сражения между разумными. Не нужно мне клясться душой, в конце концов, однажды ты можешь встретить кого-то, способного хранить этот секрет. Просто пообещай, что не позволишь никому узнать тайну сильдов.

— Я обещаю. Вот только не могу понять, как вас поработили, если вы такие маги и летать умеете.

— И невидимыми становимся. Но есть у нас слабые места. Ради спасения своего потомства любой из нас согласится надеть ошейник на себя собственноручно. Наши дети слабы и не владеют силами, чем пользуются охотники. Но это все ты поймешь, пожив в нашем мире, — старик снял с огня котелок и занес под навес, поставив на землю. — А нам нужно начинать.

— Что мне делать? — слегка занервничал бывший байкер. Весь их диалог напоминал беседу с приговоренным к смертной казни. При этом приговоренным вел себя старик. — И как хоть тебя зовут?

— Мое имя Сарс. Я один из старейшин народа сильдов, в моих жилах течет кровь истинного элементаля воздуха и таких, как я, среди сильдов осталось очень мало, — старик присел на землю рядом с совсем еще юным арханом, взяв того за руку. Прикосновение старика было необычным, распространяя по чешуйчатой руке приятную легкость и расслабляющую прохладу. — Запомни вот еще, сынок. Ты прошел через Смерть, а это не остается бесследным. Тебе будет доступна темная магия, но не приведи небеса, чтобы об этом узнали. Я дам тебе сильный дар воздуха. Используй только его. Запомни: что бы ни случилось, ни при каких обстоятельствах не демонстрируй способности к темной магии. Иначе тебе не жить. На тебя охотиться будут все народы! Если же такое все-таки произойдет — беги на другой материк, в Темную империю. Кажется, все сказал. Пора.

— Эй, отец, ты что задума…

Договорить юный архан не успел. Сильд легким магическим импульсом усыпил мальчишку, после чего стал медленно спаивать разорванную душу, используя себя, как материал. Он был действительно очень древний элементаль. Ему было действительно больше восьми тысяч лет. Во много, много раз больше, но зачем ребенку это знать? Всю свою жизнь Сарс посвятил процветанию своего народа. И с него началось его падение. Если бы он когда-то не отдал себя добровольно в слуги Зирану Белому! Проиграл спор, честь не позволила отказаться от данного слова! Кретин. Лишившись защиты предка, его потомки стали легкой добычей. А он из века в век нес на шее рабский ошейник, наблюдая, как разные народы подчиняют его детей, превращая в ездовых животных. Сильду уже давно надоело жить. Его жизнь была бесконечным страданием. Увы, его ошейник снять мог только потомок Зирана. Как же старик ненавидел всех Белых! И вот, пожалуйте, сейчас он спасает одного из них ценой своей сущности! Вот только элементаль впервые за сотни лет увидел надежду. Что бы он, уставший от жизни дряхлый сильд, смог сделать? Да, его освободили. Но за века рабства он так ослаб, что с ним способен справиться даже средней силы маг. А вот этот безымянный малыш…

— Последняя часть, — прошептал сильд, отдавая свою концентрированную сущность израненной душе. Мальчик понятия не имеет вес некоторых слов в этом мире. Назвав старика отцом… Что же. Сарс готов принять его своим сыном. Ради будущего. — Живи, мой последний сын…

— А-а-а-а! Чтоб тебя светлые ангелы в причинное место возлюбили! — опоздавший Урташ недовольно пнул бесформенный балахон, который оставил после себя развеявшийся в Бездне старик. — Ну вот что теперь делать? Я для чего душу от лишних жизней чистил? Чтобы какой-то падший стихиаль взял — и все залатал? Хотя… Ладно, в конце концов, немного хаоса — это даже хорошо. Когда у меня все по плану было? Хех. Слой души Зиргрина я тебе, пожалуй, все равно добавлю. Так даже крепче вариант получится! Да и слово свое я держу. Всегда. — Завершив с вживлением слоя к душе, Урташ удовлетворенно осмотрел свое творение. — Неплохо вышло. Удачи тебе, охотник.

Глава 5

Глава 5.

Анна проснулась от пронизывающего холода. За последние годы ее потерянной жизни она свыклась с этим чувством, но сейчас все было иначе. Холод шел не изнутри, а снаружи. Открыв глаза, она обнаружила себя посреди оледеневшей пещеры, в которой не так давно уснула. Вот только на входе почему-то виднелся частокол острых каменных зубов. Лежала девушка на свернувшемся вокруг ее тела кольцом заледеневшем языке. Не сразу до нее дошло, что она находится в чьей-то замерзшей пасти.

— Заснуть в пасти каменного кацима, — раздался осуждающий голос в ее голове. — Совсем головой не думаешь. Видела же, что пещера подозрительная, нет же, все равно залезла! А если бы я не следил за происходящим, что бы ты делала? Сожрали бы тебя, а вместе с тобой — меня! Так бездарно уходить из Мироздания я точно не собирался!