OBSCURE

— Нее, палочки какие-то ненадежные. Особенно в моих руках. Потеряю или сломаю.

— Как скажешь…

— А ты сразу за свое?

— Я должна научиться, — уверенно ответила Гермиона.

— Ладно, — оставив ее в полигоне потопала до кухни. Из всех блюд я могла съедобно сделать только бутерброды. Отыскав в закромах оставшиеся ингредиенты, сделала парочку сэндвичей.

— Эй, будешь? — жуя хлеб с ветчиной, спросила я у дверей. — Твоя порция на столе.

— А… Хорошо, — да уж. Хотя бы удосужилась ответить.

Со стаканчиком кофе нашла свое место. Время приближалось к десяти. Вскинув свои ноги на журнальный столик, я закрыла свои глаза. Успела задремать где-то полтора часа, а вестей… Никаких изменений. Вестей не было и через пол часа, затем через час и так далее. А это могло означать лишь одно… Просто некому возвращаться.

После обеда Гермиона держалась вполне обыденно, только изрядно подустала за эти дни и кажется заметно исхудала. Я уж подумала, что потеря памяти в этот раз послужила хорошую службу, но ее тихий плач ночью развеял мои убеждения. Поднявшись с койки, тихо подошла до ее двери. За дверью раздавались всхлипы. Неужели она вспомнила?

========== Глава 24 Тяжело в учении ==========

Рано я посетовала на возвращение памяти у Гермионы. Она плакала просто потому, что нормальным людям свойственно испытывать чувство горечи от утраты не чуждого им человека. А некоторые из Ордена Феникса были для нее если не родными, то близкими. И в данное время, несмотря на очевидные проблемы со своей памятью, девушка каким-то образом чувствовала потерю. Впрочем, возможно я не права. Из меня фиговый эксперт в этих чувствах и эмоциях.

Стоя у двери, я недолго обдумывала: войти или нет. Совершенно очевидно, что из меня как бы такой себе утешитель. Смотреть на мою флегматичную физиономию, когда тебе по-настоящему плохо — это как минимум будет выглядеть издевательством с моей стороны. Но делать все равно нечего, мы остались вдвоем, а поддержать ее просто своим присутствием мне ведь ничего не стоит? Вот именно, ничего. Пусть узнает, что она не одна.

Кстати, которое сейчас время? Что-то сон не хило одолевает. Наверное, где-то часа два-три ночи.

Решившись, я пару раз стукнула костяшками пальцев по двери. Мои стуки прекратили всхлипы, и с той стороны я еле уловила ее тихий голосок.

— Я в порядке, Эл. Иди спи. Прости, что разбудила.

Когда я со скрипом двери вошла в ее комнату, она сидела на кровати. В потемках я видела лишь темный силуэт и слышала обрывистое дыхание. Свет от палочки Гермионы резко развеял темноту, и неприятно ослепил, привыкшие к темноте, глаза. Зато при свете я смогла увидеть ее состояние. На ней была ночная рубашка с длинными рукавами, и девушка сидела, обхватив колени руками, понуро опустив голову.

— Не спится? — спросила я и осмотрелась по сторонам в поисках стула.

— Да…

Гермиона крепко держала свою палочку обеими руками, будто она была для нее самой ценной вещью. Единственным средством, с которым она чувствовала себя в относительной безопасности. Я заметила ее дрожь. Она была напугана. Нет, не так. Наверняка еще хуже. Это я просто не знаю такого слова, чтобы описать ее состояние. Она с трудом подняла на меня свои карие глаза, и я видела в них лишь боль и усталость. Глаза покраснели и слегка опухли, лицо побледнело, от того мешки под глазами стали заметны еще больше. Я сразу же вспомнила нашу первую встречу. Тогда она выглядела в точности так же, если не хуже.

— Знаешь, сон отлично решает многие проблемы, — нашла я табуретку и расселась рядом с ее кроватью поудобнее.

Я обратила внимание на множество книг, стоявших стопками, на ее маленьком столике. И еще несколько книг под подушкой.

— Я… боюсь заснуть, — призналась она.

— Мм… Чего так?

— Эти сны, они меня пугают. Я вижу в них тех, кого должна знать, но не помню. Слышу их до боли родные голоса, но не могу сказать, кто они. Ощущаю только холод и пустоту…

Слышу голоса, холод… Как знакомо. Но вряд ли это одно и тоже, да?

— Ты знала их? — ее голос немного успокоился, взгляд стал уверенным и посерьезнел. — Профессор Макгонагалл говорила, что гордится мной, а я не смогла ей ничего ответить. И Рон… Не знаю… Отчего-то мне становится не по себе, когда думаю, что их теперь нет.

Я сначала хотела отшутиться, но передумала.

— Ну… не сказала бы. Знакома-то с некоторым и с тобой меньше месяца. А профессора Макгонагалл и остальных вообще не знаю.

— Ясно… Значит, мы не давние знакомые, — констатировала она с печалью в голосе. Судя по тону, она размышляла об этом много раз.

— Ага, месяц назад я и понятия не имела, что магия — вполне реальная вещь.

Я прокрутила у себя в голове тот день. Я только-только нашла работу моей «мечты» и «бац», «привет, не хотите окунуться в мир магии?». Главное, меня саму-то не спросили, хотя… Все, как и в жизни… Зевота одолела меня посреди предложения. Подавляя сон, я посмотрела на Гермиону. Она слушала мой ответ с интересом и вроде немного пришла в себя.

— Эл, ты так и не рассказала о себе. Расскажи, хоть что-нибудь.

Опять она за свое…

— Эм… — впала я в ступор. — Нечего рассказывать. Я серьезно. Скучнее меня человека поискать еще надо.

— Пожалуйста, я прошу тебя. Все, что угодно.

«Пожалуйста» и «прошу». Блин, казалось бы два простых слова, да? На деле же — это незаконный прием, которым всегда активно пользовалась Эсхель, если что-то от меня хотела. К тому же в купе с умоляющим голосом, эти слова действовали на меня весьма странно. Будто если я откажусь, то стану кем-то вроде вселенского зла или около того. Брр… Меня аж передернуло от холода. Впрочем, думаю, она просто хочет поговорить, чтобы не чувствовать себя одинокой и потерянной? Я ведь права, да? Я же не настолько тупа…

Эх… Самовнушение — мощная вещь. И вообще, себя не похвалишь — никто не похвалит. А приятное слово и чёрту радостно.

— Ну, ладно. Такс, что бы такое вспомнить… Хм, я даже не знаю… Может, спросишь о чем-то конкретном, а я попытаюсь ответить.

У меня был велик соблазн наврать ей с три короба, как я «мастерски» делала все свои годы. Но. В этот раз это явно не пошло бы нам на пользу. Что-то мне подсказывает, что в обозримом будущем никого доброжелательнее ее я и не встречу. И вообще, это же Гермиона, ее то уже можно считать своей. К тому же мы в одной лодке, и доверие в нашем случае — все, что у нас остается, а как можно верить человеку, который постоянно лжет? Верно, никак. Я бы старалась держаться от таких на расстоянии. И немаловажный факт: когда нас поймают, то местные власти тут же повесят нас рядышком друг с другом на первом же столбе. А это ведь что-то да значит.

— Ты ведь жила в приюте до нашего знакомства, верно? Как там было?

— Это уже не первый мой приют, так что… Там было вполне сносно.

Далее она расспрашивала о самых обыденных вещах. К примеру, о моих друзьях, о школе, детстве. И я, блин, как смогла отвечала. Конечно же упуская «странные» подробности. Как закоренелая одиночка, я давно поняла, что мои слишком короткие ответы иногда воспринимают за нечто невообразимо невозможное. Не могу сказать, что это плохо или хорошо — думаю, просто сила привычки. И Гермиона явно почувствовала, что я отвечаю с великим нежеланием, и потому перестала расспрашивать, вернувшись ко сну.

Когда она заснула, я вышла в коридор. Часы показывали два часа ночи с копейками. А я то оказалась права, мои биологические часы работают в точности как эм… часы. Караульный рыцарь возле картины спокойно стоял на стреме и пока никаких подозрительных действий не замечал. На такой ноте можно сделать итог: день казни прошел; все «наши»… не вернулись. Но жизнь продолжается. Завтра наступит очередной новый день. Новый неопределенный день. И я не надеюсь, что оно будет наполнено радостными вестями. Исходя из него, надо побыстрее освоить магию. И я уже знала, как это можно сделать: надо встретиться с Эльсерафи и попросить ее помощи, если она не поможет, то придется поискать другого.