Недостреленный (АИ)

Подошли к реке, на которой стояли баржи, а на противоположном берегу в лучах закатного солнца сверкали многочисленные купола храмов.

— Неужто, вот и Волга? — удивился Паша.

— Да не похоже, — сомневаясь протянул я. — Волга, думается, побольше будет.

— Эй, товарищ!.. — обратился Паша к идущему навстречу крестьянину. — Это что, Волга?

— Не, какая Волга! — усмехнулся тот. — Это Которосля. Волга чуток далече, вон тама, — он махнул рукой куда-то вправо от нас.

— А "американский" мост где? — решили мы уточнить.

— Дык вот-он он, — и крестьянин, развернувшись, показал себе за спину. — Вон тама стоит, переплетённый. Это он самый и есть.

Вдалеке над дорогой и впрямь виднелось какое-то ажурное сооружение. Поблагодарив подсказчика, мы двинулись прямо по широкой дороге, идя рядом с редкими едущими телегами. Перейдя по мосту реку, мы вскоре оказались на большой вытянутой площади, с одной стороны которой возвышались белые крепостные стены и башни то ли городского кремля, то ли старинного укреплённого монастыря, за которыми виднелись купола церквей.

Тут нам опять пришлось спрашивать, где мы находимся, и как пройти до милиции. Оказалось, мы на Богоявленской площади, и рядом не кремль, а Спасо-Преображенский монастырь, и нам указали рукой на нужную нам улицу.

Через небольшое время мы заходили в здание этого советского учреждения.

Спросив у дежурного, мы узнали, что комиссар, товарищ Фалалеев, у себя в кабинете, и нас проводили к нему. В комнате у длинного стола стояли двое: человек лет тридцати в военной форме, похожей на офицерскую, но без знаков различия, и высокий и крепкий курчавый парень в белой рубахе. Комиссаром оказался человек в форме. Мы представились, подошли с другой стороны стола и предъявили удостоверения, рассказав о цели приезда. Комиссар с парнем переглянулись.

— Как долго будете искать вашего бежавшего бандита? — задал вопрос комиссар.

— Как получится, — ответил Павел. — Надеемся не задерживаться. Адрес его предполагаемого места у нас имеется. Нам бы проводника, чтоб показали дорогу, и если поймаем, запереть бы его у вас до отправки в Москву. А то обратного поезда сегодня не будет, хорошо, если завтра.

— Запереть у нас — пожалуйста, — усмехнулся товарищ Фалалеев. — А ночевать вам есть где?

— Нету, — ответил Павел.

— Ну, мы вас пристроим здесь поблизости, — успокоил комиссар. — И проводника дадим. Греков, организуй.

Здоровый парень коротко кивнул, и прищурившись, глянул на нас.

— Вот такой еще к вам вопрос, товарищи, — вспомнил Фалалеев. — Вы члены какой-нибудь политической партии?

Сам не понял, что меня дёрнуло сказать, наступив Паше на ногу:

— Не, мы беспартейные. В политике не шибко разбираемся, он вот рабочий, я из крестьян. Мы вот грабителей ловим.

Наверное, мне не захотелось выслушивать лекцию о текущем моменте или вступать в политическую дискуссию, где была опасность выйти из роли и повести себя не похоже на выходца из крестьян.

— А, ну ладно, — покивал товарищ Фалалеев, — успеете еще, когда разберетесь. Успеха, товарищи. Греков, проводи.

Греков мотнул нам головой:

— Ну, пошли, что ли…

Мы вышли вместе с ним из кабинета, и он куда-то быстро ушёл, бросив нам:

— Здесь ждите.

Через минут пять-десять он появился с парнем в распахнутой поношенной студенческой тужурке и фуражке и сказал, кивнув на него:

— Морозов отведёт по вашему адресу и после сюда приведёт, — после чего не прощаясь ушёл скорым шагом.

Мы назвали свои фамилии, Морозов по-взрослому твёрдым голосом назвал свою и спросил нужный нам адрес. Отвечая "студенту", мы вышли на вечернюю улицу, где Морозов повёл нас какими-то переулками, пересекая более крупные улицы.

— В какой стороне этот дом-то? — спросил Павел у парня.

— На окраине, ближе к Всполью. Это станция такая, — пояснил "студент".

(Ныне на месте ж/д станции Всполье находится вокзал Ярославль-Главный).

Через полчаса по ощущениям мы были уже на месте. Окраинная улочка была застроена одноэтажными деревянными домами, перед воротами одного из которых мы и остановились. Морозов несколько раз стукнул кулаком по высокой калитке из сплошных досок.

— Кто там еще? — сразу раздался из-за ворот грубоватый голос. Кто-то, похоже, находился во дворе.

— Проверка документов, милиция, — крикнул Морозов.

— Да намедни были, чего опять? — недовольно отозвались из-за ворот, — может, ты и был.

— Надо, значит, — твёрдым голосом ответил Морозов. — Открывай, давай.

Калитка со скрипом отворилась, пропуская внутрь двора. Морозов шагнул вперёд, за ним мы с Павлом. Зайдя, я сразу шагнул вбок, и мы с Павлом слегка разошлись в стороны. Во дворе перед воротами рядом с запряженной в телегу лошадью стоял бородатый мужик в косоворотке, картузе и сапогах. На телеге сидел человек в пиджаке, сапогах, в кепке и с заметными отметинами на лице.

— Степан по прозвищу Рябой, вы задержаны, — сказал человеку с отметинами Никитин. — Московская уголовно-розыскная милиция…

Степан оглянулся на дом, похоже, приготовившись рвануть в него или в огороды, но у нас мгновенно в руках оказались наганы, направленные на него. За недавнее время быстро выхватывать оружие из открытой поясной кобуры мы наловчились. Стояли мы так, что мужик в косоворотке тоже мог попасть под огонь, чуть доверни мы револьверы. Морозов молча смотрел на происходящее, никак не реагируя.

— Ладно, сыскари, покамест ваша взяла, — скривился Рябой. — Не успел я нынче. Говорила мне чуйка, за город уходить, что-то будет. Думал иное, ан нет, вы пожаловали…

Павел подошёл сбоку к пойманному бандиту, держа того на прицеле, и провел рукой по его пиджаку, вынул из его кармана наган и переложил к себе. Ощупал голенища сапог, из одного из них вынул нож, после чего вынул из своего кармана приготовленный ремень и, скомандовав "Руки!", связал им руки Рябого.

— Морозов, выходи первый на улицу, — сказал Павел "студенту". Тот вышел, следом за ним шагнул боком я, держа револьвер направленным на Рябого.

— Давай, гражданин Рябой, двигай, — скомандовал Павел. Бандит слез с телеги, сплюнул под ноги и, пройдя к калитке в воротах, вышел на улицу. Отставая на три шага за ним вышел и Павел. Бородатый мужик во дворе так и остался стоять. Через минуту, когда мы отошли от дома, сзади послышался скрип открываемых ворот, цоканье копыт и громыхание телеги. Тот мужик, видимо, всё же решил ехать куда-то и один, так же как до этого собирался со своим знакомым Степаном Рябым.

— Ничё, ничё… — сказал, зло ухмыляясь, Рябой. — Я ить опять убегу, до Москвы не доеду. Ишшо посмотрим, кто живой-то останется…

— Шевели ногами молча, — бросил ему Павел. Степан Рябой криво усмехнулся, но замолчал.

До милиции нас провёл Морозов, там мы по разрешению комиссара Фалалеева сдали задержанного незнакомому милиционеру в подвал под замок, сняв с его рук обмотавший их ремень.

— Эй, а жрать чё? Дадут? — спросил Рябой.

— Завтра утром кормить будем, — хмуро ответил милиционер, закрывая за ним дверь на ключ. — Вон кувшин с водой, потерпишь…

После быстрой и удачной поимки Рябого мы с Пашей обрадованные были отведены тем же Морозовым в комнату в соседнем с милицией доме, где могли поспать до утра, чтобы завтра попытаться уехать с пойманным бандитом в Москву. Комната, по-видимому, и использовалась для подобных целей — дать иногда сотрудникам переночевать, в ней стояли четыре разных по виду металлических кровати, на высоких спинках которых были разные завитушки и металлические шарики. На пружинных сетках кроватей лежали старые ватные матрасы, застеленные потёртой тканью. "Клопы бы не покусали…" — подумал я. — "Кто знает, как тут у них с этим. Ещё и домой принесёшь".

— Ты, Паш, как хочешь, а я на матрасах спать не буду, — заявил я. — На сетке полежу, пиджак постелю. А то вдруг у них тут клопы водятся.

Паша, подумав, тоже согласился со мной. Притащить этих кусачих паразитов в одежде домой в Москву желания не было. Мы убрали матрасы на одну кровать в углу комнаты, перекусили остатками продуктов из наших мешков и улеглись спать.