Страница 18 из 33
— Увидимся здесь, — сказал ей, указывая большим пальцем на место, куда пришли.
Девушка знала только одну фразу по-английски, но компенсировала ее потоком испанских фраз, брошенных мне в лицо.
— Вы правы, — поправил я ее.
Прежде чем пропасть у девушки из вида, я заметил, как она наклонилась, оглядываясь вокруг в поисках камня, чтобы бросить в меня. Теперь, когда вышел на одну из главных артерий города, мне надо было быть очень внимательным. Обстановка изменилась: здесь сильное освещение, не то что в переулках, отходящих в стороны. По сравнению с предыдущим мраком, свет просто ослеплял. Через каждые пятьдесят шагов стояла чугунная колонна, поддерживающая красивую кисть из пяти ламп с позолоченными шарами. Да и кафе со столиками, размещенными прямо на тротуарах, тоже давали много света.
Кафе я должен был обязательно избегать. Кто гарантирует, что здесь не находится один из агентов, знающих меня в лицо? Пройтись перед этими столиками — как подняться по трапу. Весь на виду. В течение получаса я понял факт, довольно неприятный для меня: Гавана никогда не спит. Говорят, Нью-Йорк никогда не спит, но по сравнению с Гаваной Нью-Йорк идет спать в десять вечера. Нужно побывать в тропиках, чтобы увидеть, как город может бодрствовать до утра. Ну что ж, у меня появился удобный случай оценить ночную жизнь Гаваны. Кроме кафе мне надо было остерегаться и трамваев. Вот двигается очередной, в голубом сиянии, рассеивая полумрак светом фар.
К несчастью, я не мог покинуть проспект, чтобы следовать по какой-нибудь другой, менее оживленной улице. Инструкция, данная Полночью, не позволяла отклоняться от выбранного маршрута, который сам по себе был достаточно сложный. Я отлично понимал, что, войдя в какую-нибудь поперечную улочку, определенно потеряю ориентир и потом не в состоянии буду вернуться назад. Гавана не разрезана на ровные квадраты, как Майами, ее улицы располагались довольно неравномерно.
Наконец-то полдела сделано! Никто не кричит мне вдогонку, никто не преследует. Я добрался до мраморной статуи, о которой предупреждала Полночь, и повернул в ту сторону, куда она мне сказала. С этого момента дела пойдут лучше, потому что освещение опять уменьшилось. Здесь было безопасней, чем на проспекте. Я находился в другой части города, противоположной китайскому кварталу. Теперь я все дальше уходил от пульсирующего сердца центра. Улицы были затемненные, воздух свеж, людей встречалось мало.
Путь был долгий, и я время от времени повторял в уме инструкции Полночи, проверяя себя, чтобы не ошибиться. Я был не очень образован и умен, но обладал хорошей памятью. Точнее сказать, механической памятью. Что однажды в голове отпечаталось, там и останется. Полночь дала основные ориентиры, чтобы найти улицу, не перегружая меня названиями, — их, между прочим, я не смог бы даже выговорить правильно, — но подчеркивая характерные детали, которые встречу на своем пути.
Ночь была теплой. Временами из порта долетал бриз, но он лишь вводил меня в заблуждение, потому что не нес прохладу. Было жарко. Главным образом, из-за ходьбы. Кроме того, непривычная одежда и пружинистая походка — непременные особенности роли моряка — утомляли меня.
И вот я добрался до цели. Прошел мимо маленького кинотеатра, который являлся последней отметкой, данной мне кубинкой. Он был пуст — время позднее. Вывеска «Чине» и различные афиши, приклеенные у входа с обеих сторон. Повернул в другую сторону и очутился на улице Калле Барриос.
Полночь не могла сказать точно, где находится студия-жилище фотографа, так как в «Слоппи» тоже точно не знали. С этого момента мне самому надо было искать дом.
Я медленно передвигался от двери к двери. Зажигал спичку перед каждой в поисках таблички или другого указателя. Так как нужный человек фотограф по профессии, то он обязан был иметь на двери вывеску.
Мне встречались различные таблички — дантиста, портнихи, даже менялы, но той, которую искал, не было.
Я закончил проверку одной стороны улицы и принялся за другую, следуя в обратном направлении. Однажды вынужден был остановиться — прямо на меня шел тип. Может, его заинтересовали мои поиски с помощью спичек? Дал ему пройти, и человек чуть не задел меня. Он посвистывал. Я слышал, как он удаляется и сворачивает за угол. Кто бы он ни был, я завидовал ему. У него не убили любимую женщину несколько часов тому назад. Он мог возвращаться домой посвистывая!
Пожав плечами, зажег еще одну спичку и осветил очередную вывеску. Пламя не успело еще разжечься, а я уже прочитал: «Campos. Retratos y Fotografos». Я узнал имя, которое называла мне Полночь, последнее слов оговорило о профессии. Это был человек, которого я искал! Под вывеской нарисована рука с пальцем, указывающим, где вход. Эта деталь показалась излишней, но каждый думает по-своему. Там же стоял маленький номер «3», означающий этаж.
Я потушил спичку и вошел в дом. Очевидно, свет здесь экономили и на ночь не включали. На ощупь нашел лестницу и начал медленно по ней подниматься. Насчитал две лестничные площадки, и когда дошел до следующей, понял, что прибыл на место. Ошибка исключалась — это был последний этаж.
Я зажег еще спичку, чтобы определить нужную дверь. Но и в этом не было трудностей: на площадку выходили две двери, одна из которых была дверью туалета. Не имело смысла открывать ее и заглядывать внутрь — чувствовалось и так.
Я повернулся к другой двери и, собрав мужество, постучал.
«Как смогу понять его? — подумал. — Может быть, он знает кое-что по-английски. Раз общается со многими людьми».
Я попытался вспомнить, произносил ли фотограф хоть слово по-английски, но так и не вспомнил. Слишком много событий произошло с тех пор.
Никто не ответил. Парень, наверное, видит первый сон. Я постучал снова, на этот раз сильнее.
С помощью денег мы бы лучше поняли друг друга — деньги говорят на любом языке. Но у меня их не было, все оставил Полночи. Ладно, если не будет получаться, у меня есть два хороших аргумента в виде кулаков. Придется убедить таким способом, если не удастся по-другому.
Он не просыпался, скотина! Тогда постучал посильнее и подольше. Попробовал открыть дверь, но она была заперта. Надежды никакой.
Я заколотил в дверь изо всей силы. Удары громыхали по всему спящему дому, создавая эхо, и утихали только на мгновение, когда я переставал колотить.
Внизу открылась дверь, и женщина прокричала скрипучим голосом:
— Перестаньте!
Я остановился, раздумывая, стоит ли стучать еще. Решил, что надо прекратить. Если бы фотограф был дома, он бы уже встал. Женщина внизу опять вошла в свою квартиру, хлопнув дверью.
Несколько минут оставался в неподвижности, чтобы дать женщине время заснуть. Потом зажег спичку, исследовал замок и понял, что вскрыть его непросто. Но стоило ли подвергаться риску, чтобы вернуться с пустыми руками?
Над дверью имелось полукруглое окно из непрозрачного стекла. Я заметил, что рама стоит не вертикально, а слегка наклонена внутрь, как будто сломана. Может, попробовать открыть окно и пролезть через него?
Да, я должен попробовать во что бы то ни стало. Подпрыгнул и ударил по стеклу. Ничего. Я повторил операцию. Рама немного сдвинулась. Тогда, ухватившись руками за внешний обод окна, я поставил ногу на ручку двери и поднялся повыше. Толкнул плечом стекло, и рама довольно легко сдвинулась внутрь. Она была на петлях. Я открыл окно полностью. Поддерживая равновесие на ручке двери, попытался перебраться на другую сторону, но это оказалось не таким простым делом. Рисковал упасть и удариться головой, пораниться. Кроме того, грохот от падения мог встревожить соседку, которая, заинтересовавшись, могла подняться сюда.
Я подумал о внутреннем замке. Находясь в неудобной позиции — перевесившись через окно вниз головой, протянул руку и нащупал внутреннюю ручку. Нашел над ней маленький ключик и повернул его.
Теперь нужно спуститься опять к наружной стороне двери, но удалось это не сразу. Был момент, когда боялся провести остаток ночи в таком подвешенном положении. Наконец, с синяком на голове, я упал на ноги перед этой проклятой дверью. Повернул ручку и вошел в квартиру.