Случайные люди

— Вы должны были уничтожить гримуар. Орки его найдут.

Мастер склонил голову. Я успела заметить, как зло он обнажает зубы, отвечая:

— Тайное искусство не принадлежит нациям и королям. Знания — это больше, чем средства в войне, они должны жить. А не быть уничтожены из страха.

Королева поднялась. Мастер, шатнувшись, поднялся тоже, склонил голову ниже, капюшон сполз, обнажая волосы и шею. Сейчас по этой шее ка-ак…

— Тогда пусть ваше искусство послужит мне как следует, — сказала королева, подала знак Полле. Та вскочила с ночной рубашкой наготове.

— В гримуаре не было ничего, чтобы остановить… — Мастер оглянулся на меня. Я спохватилась, прекратила пялиться, спрятала лицо в миску. — Его. Там совсем другие секреты. Ценные, но не для войны.

— Так приспособьте их — для войны, — сказала королева. — У нас нет выбора.

Мастер поклонился, потом следил через упавшие на глаза волосы, как королева с Поллой удаляются в заросли — готовиться ко сну. Сэр Эвин сел на траву поодаль и стал показательно полировать меч. Мастер опустился обратно между корней дерева, вытянул ноги. Откинулся назад с тихим стоном. Скосил глаза.

— Вам что-то любопытно, леди?

Я поняла, что снова пялилась, решила не смущаться, сняла косточку с языка.

— Пытаюсь угадать, сколько в вас весу. Спину потянула из-за вас.

Он выпятил подбородок, ухмыльнулся с довольством, будто сделал что-то хорошее.

— Я вам бесконечно обязан. В разумных пределах.

Мы снова были на вы. Видимо, таскание на закорках — не повод для братания. Либо ему мешало это самое "леди".

— Далеко ли простираются разумные пределы?

— Ровно так же далеко, как совесть, — ответил Мастер.

— У всех людей это по-разному. У кого-то она вовсе отсутствует.

Найденыш довольно хмыкнул.

— А что насчет вашей, леди?

— По правде говоря, у меня к вам просьба. Не откажите мне в ответах, удовлетворяйте любопытство… в разумных пределах.

— Я не владею государственными тайнами, — заявил Мастер таким тоном, что сразу стало понятно: и владеет, и поторгуется.

— Мне не нужны тайны, мне нужно понять, что происходит. Не терплю не понимать, что происходит.

Мастер задумался.

— Почему вы хотите вести беседы именно со мной? — спросил он вполголоса. Сэр Эвин, кажется, не услышал.

Пришла очередь задуматься мне. А в самом деле, почему тянет болтать именно с ним, и почему кажется, что вопросы ему можно задавать без опаски, а ответы будут по делу?

Потому что любитель чтения. Все просто. Всю жизнь считала дельными только людей, которые читают.

— А с кем тут еще их вести? — прошептала я, пожав я плечами. Сэр Эвин явно прислушивался.

Мастер тихо цокнул языком.

— Вы, оказывается, рассудительный человек, леди. Тем более странно, что вы делаете в этой компании.

— Откровенно говоря, так случайно получилось. Я некоторым образом заблудилась, удачно наткнулась на Ее Величество со товарищи.

— Удачно? Скорее, наоборот, — пробормотал Мастер, сполз ниже, перекатился ближе к костру.

Непрошено пришли на ум слова утопленницы: "смерть не ходит за тобой, но ты ходишь за смертью". Что-то мне это нравится все меньше и меньше.

— Как вас зовут?

Мастер натянул капюшон до самого носа и притворился, что спит. А может, и правда уснул, могу представить, как требует отдыха его организм.

Вернулась Ее Величество, улеглась, Полла осталась приглядеть за костром, а сэр Эвин пошел проведать коня. Я зевнула, повозилась. Спина жаловалась на поднятие тяжестей. Ничего, ничего, все равно показалось легче, чем мешок с цементом.

Когда я поднялась ночью по неотложным делам, Полла спала подле своей королевы, сэр Эвин клевал носом, изображая дозор, а Мастер… а Мастера на полянке не было.

Я на всякий случай проверила свои пожитки. Серьги были на месте, погребенные на дне мешка, так же как и туфли. Ну хорошо, а то есть такой сорт мужчин, которые исчезают — а вместе с ними пропадает техника и изделия из драгметаллов.

Я прокралась между деревьев в сторону от овражка, а то еще не хватало свернуть шею. Приятный куст нашелся недалеко, и я уже поправляла с облегчением рубаху (которую мне дала Полла после купания в источнике, а я так и не вернула), когда рядом вспыхнул огонь. Я отпрыгнула, зацепилась пяткой за корешок, чуть не полетела навзничь, но устояла, схватившись за кору.

— Так вас и растак!..

— Тише, — сказал Мастер, играя огнем над ладонью. Язычки пламени лизали его пальцы. — Тише, а то перебудите все благородное собрание.

— Вы тут диверсию, что ли, устраиваете, что нужно соблюдать тишину? — поинтересовалась я злым шепотом.

Мастер поднял брови. Тени на его лице лежали густые, он выглядел еще более умученным — и немолодым.

— Что это за язык?

— Что? А… — я повертела ступней, надеясь, что не вывихнула. Сказала: — Диверсия. — Так и есть, рот не захотел произносить его на местном наречии, и сказал по-русски. Наверное, у них нет этого слова. — Гм, действительно. Это мой родной язык.

— Никогда не слышал.

Я пожала плечами.

— А я знаю почти все наречия соседних стран, — продолжал он.

— Значит, я не из соседней страны.

— Тогда — откуда вы, леди? — спросил он. Шагнул ближе. Я оперлась спиной на дерево, сложила руки на груди. Сказала возмущенно:

— По нашему уговору вопросы задаю я.

— Это был уговор? Гм. Допустим. Но он не отменяет светской любопытности. Вы родились не здесь. Можно предположить, что вы вообще не родились, но это противоречит… фактам. — Он оглядел меня, задержавшись взглядом в вырезе рубахи. Я хотела дать ему по острому уху, но глядел он, очевидно, на царапины.

— Почему это я не родилась?

— Мир не видел вашего рождения, посему на вас нет печати жизни. — Он потер подбородок. — Печати смерти тоже нет. Верно?

— Откуда я знаю? — удивилась я.

— Как вы можете этого не знать? — удивился в ответ Мастер. Потер бровь пальцем, другую руку отвел чуть в сторону, приглушил пламя. — Вы гомункул? Кто вас создал? Исключительная работа.

— Ч-что? Нет! Никто меня не создавал, — рассердилась я, — кроме мамы… матушки и отца.

— Очень жаль, — сказал Мастер, обошел меня с боку, поднял руку с огнем, освещая лицо. — Исключительная работа! Шедевр. Был бы.

— Ну уж простите, что разочаровала!

Мастер приложил палец к губам. Ха, слов местным не хватает, а жесты те же самые. Я понизила голос:

— Как вас, в конце концов, зовут?

— Зовите меня Мастером, как все.

— Но имя-то у вас есть? — Он выпятил подбородок в уже знакомой манере. Я фыркнула: — Что, чародеи не открывают имен?

Он склонил голову набок, словно синица, разглядывая пшено.

— Это так, леди.

— Ну хоть скажите, чего вы Мастер. Мастер — чего?

— Мастер фейерверков, — доложил он, чуть поклонившись, — при дворе Его Величества короля Готефрета Доброго.

— И что же, правда занимались фейерверками?

— Не только, — сказал Мастер, значительно поднял палец. — Также иллюминацией дворца и всякого места, где король и его гости изволят пребывать, а также огнями над прудами и озерами для создания мистического чувства, а также украшением блюд, а также сиянием знамен, инсигний и знаков отличия, а также малой погодой, а также волшебными знамениями для различных нужд, а также…

— Что такое "малая погода"?

Мастер перевел дыхание, переступил с ноги на ногу.

— Это легкое исправление погоды в определенном месте на короткое время. Нагнать грозу посреди ясного дня — не мои обязанности и, скажем прямо, склонности, а исправить слегка хмурый день на безоблачный — дело для меня.

— Здорово, — сказала я искренне. — А много вас было при дворе?

— Мастер-распорядитель празднеств и главный астролог — помимо меня. Хотя астрология — это пародия на настоящее искусство! — Я согласно кивнула. Мастер продолжал: — Кроме того, ученики и подмастерья. Леди, при всем моем почтении, вы завершили свои дела, а я, обуянный теми же желаниями, еще нет.