Страница 5 из 27
Культурный процесс, как известно, состоит в прогрессирующем обуздании животного начала в человеке. Это, так сказать, процесс одомашнивания, который нельзя осуществить без возмущения со стороны жаждущей свободы животной натуры. Иногда человечество охватывает нечто вроде дурмана: втянувшись во власть культуры, древние времена пережили это в волне дионисийских оргий, докатившейся с Востока. Эти оргии стали существенной и характерной составной частью античной культуры, и их дух сильно способствовал тому, что в многочисленных сектах и философских школах последнего дохристианского столетия стоический идеал превратился в аскетизм и из политеистического хаоса тех времен развились аскетические религии Митры и Христа. Вторая волна дионисийского дурмана свободы прошла уже через западное человечество в эпоху Ренессанса. Трудно оценивать собственную эпоху. В ряду революционных вопросов последней половины века был и «сексуальный вопрос», вызвавший к жизни целое литературное направление. В этом «движении» коренились также начала психоанализа, теоретическое оформление которого было немало определено его односторонним влиянием. Никто не может быть полностью независимым от влияния современных течений. После этого «сексуальный вопрос» на дальний план оттеснили политические и мировоззренческие проблемы. Но это не отменяет того основополагающего факта, что инстинктивная природа человека вновь и вновь входит в конфликт с культурными рамками. Меняются названия, а суть дела остается той же. Кроме того, теперь известно, что отнюдь не всегда лишь животная инстинктивная природа находится в разладе с культурным давлением, но часто именно новые идеи, стремясь выйти из бессознательного наружу, оказываются также, как и инстинкты, в разладе с господствующей культурой. Сегодня, например, легко можно было бы выдвинуть политическую теорию невроза, поскольку современного человека терзают главным образом политические страсти. И это была бы теория, по отношению к которой «сексуальный вопрос» являлся бы лишь несущественным прологом. Не исключено, что позже окажется: политическое есть лишь предвестник некоего еще более глубокого религиозного потрясения. Невротик, не осознавая этого, участвует в господствующих движениях эпохи и отображает их в собственном внутреннем конфликте.
Невроз связан с проблемой эпохи теснейшим образом и представляет собой, собственно, неудавшуюся попытку индивидуума разрешить в себе самом всеобщую проблему. Невроз, по сути, разлад с самим собой, основой которого у многих людей становится то, что сознание хотело бы следовать своему моральному идеалу, бессознательное же, наоборот, стремится к своему аморальному (в современном смысле) идеалу, который для сознания неприемлем. Такие люди желали бы стать порядочнее, чем они в сущности есть. Конфликт, однако, может быть и обратным: есть люди, которые по внешнему поведению весьма непорядочны и не делают ни малейших усилий, чтобы изменить себя. Но в сущности это лишь наигранная поза грешника, так как задний план у них составляет моральная сторона, которая оказалась оттесненной в бессознательное точно также, как у нравственного человека – безнравственная природа. (Поэтому, по возможности, следует избегать крайностей в выводах, ибо они всегда вызывают подозрение в наличии противоположного.)
Это общее рассуждение нам потребовалось для того, чтобы чуть лучше разъяснить понятие «эротический конфликт». Исходя из этого можно рассматривать, с одной стороны, психоаналитическую технику, а с другой – проблему терапии.
Что касается техники, то здесь ясно: речь пойдет о том, как мне кратчайшим и вместе с тем наиболее эффективным путем выяснить все о бессознательных событиях в жизни пациента. Первоначальный метод был гипнотическим: либо опрос в состоянии гипнотической концентрации, либо спонтанное продуцирование фантазий со стороны пациента (опять же в гипнотическом состоянии). Данный метод иногда еще применяется, однако по сравнению с современной техникой он примитивен и часто неудовлетворителен. Второй метод – так называемый ассоциативный эксперимент[14] – был разработан в Цюрихской психиатрической клинике.
Он точно показывает наличие конфликтов в форме так называемых комплексов эмоциональных представлений, которые выявляются благодаря типичным помехам в эксперименте[15]. Но наиболее важным методом, позволяющим добиться сведений о патогенных конфликтах, является анализ сновидений. Первым это показал Фрейд.
Говоря о сновидениях, можно вспомнить тот камень, который отбросили строители и который позже лег во главу угла. Правда, сновидение, этот мимолетный и неприметный продукт нашей души, лишь в нашу эпоху стало объектом нешуточного пренебрежения. Прежде его ценили, видя в нем предсказателя судьбы, посланника богов, предостерегающего или утешающего. Теперь мы используем его как провозвестника бессознательного. Сновидение способно и должно поведать нам тайны, скрытые от сознания, и делает оно это с удивительной полнотой. «Явное сновидение», т. е. сновидение в том виде, в каком мы его вспоминаем, является, по мысли Фрейда, фасадом, который вначале не позволяет нам догадываться о внутреннем наполнении дома, а, наоборот, тщательно скрывает его с помощью так называемой цензуры сновидения. Но если мы, соблюдая определенные технические правила, заставим сновидца говорить о деталях увиденного, то вскоре оказывается, что его фантазии обладают определенной направленностью и концентрируются на определенном содержании, имеющем личностное значение, смысл которого мы вначале найти в сновидении не предполагали. Но с помощью тщательного сравнительного анализа можно показать, что он находится в весьма тонкой и примечающей мельчайшие детали связи с «фасадом» сновидения. Этот особый комплекс идей, где соединяются все нити сновидения, и есть искомый конфликт в определенной обусловленной обстоятельствами вариации. Мучительные и непримиримые противоречия конфликта при этом настолько скрываются или же разрешаются, что, с точки зрения Фрейда, можно говорить о своего рода исполнении желаний. Правда, лишь в редких случаях это исполнение явных желаний, как происходит во снах, вызванных физическими возбуждениями, например, когда спящий ощущает во сне чувство голода и оно удовлетворяется во сне же роскошной трапезой. Или когда настойчивая мысль о том, что вот сейчас надо встать, находясь в противоречии с желанием спать подольше, приводит к представлению во сне, реализующему это желание, о том, что ты уже встал, и т. д.
Однако далеко не все сновидения имеют столь простую природу. Как отмечает Фрейд, есть бессознательные желания, природа которых несовместима с представлениями бодрствующего сознания. Появляются тягостные желания, в которых человек предпочитает не признаваться даже себе, и именно такие желания Фрейд считает подлинными источниками сновидения. Например, дочь нежно любит свою мать, но вот ей снится, что мать, к ее величайшему горю, умерла. Согласно концепции Фрейда, дочь могла иметь неосознанное, в высшей степени тягостное желание, чтобы ее мать, к которой она тайно питает неприязнь, как можно скорее исчезла из ее жизни. Даже самая безупречная дочь не застрахована от подобных наваждений. Пожалуй, она стала бы отрицать их самым отчаянным образом, захоти кто-нибудь ее на этом поймать. Явное сновидение внешне не содержит в себе никакого осуществления желаний, а, напротив, скорее опасение и озабоченность, т. е. как раз то, что противоположно предполагаемому бессознательному побуждению. Но ведь известно, что преувеличенная озабоченность очень часто и по праву вызывает подозрение в противоположном. (Критически настроенный читатель, разумеется, спросит: а является ли представленное в сновидении опасение преувеличенным?) Таких сновидений, в которых на первый взгляд нет и следа осуществления желаний, – бесчисленное множество. Обрабатываемый в сновидении конфликт не осознается, как бессознательная и внутренняя попытка его разрешения. Сновидица фактически стремится устранить свою мать. Но быть устраненной на языке бессознательного означает умереть. Однако дочь в нашем случае не обязательно одержима этим стремлением, так как, по сути, сон сфабриковала не она, а бессознательное, которое имеет неожиданное для сновидицы стремление – устранить мать. Именно тот факт, что это ей только снится, доказывает, что она не думает об этом сознательно. Она вообще не понимает, почему мать должна быть устранена. Мы знаем, что определенный слой бессознательного содержит в себе все то из реминисценций, что утрачено в воспоминании, и все то из детских побуждений, что уже не может реализоваться во взрослой жизни. Можно сказать, что многое, проистекающее из бессознательного, поначалу имеет инфантильный характер: таково и данное желание, которое звучит очень просто: «Папа, а правда, если мама умрет, то ты на мне женишься?». Это детское выражение желания представляет собой эрзац нынешнего желания сновидицы выйти замуж – желания, которое по причинам, которые в данном случае надо выяснить, для нее мучительно. Эта мысль или, скорее, серьезность соответствующего намерения, как говорят, «вытеснена в бессознательное» и непременно должна получить там инфантильное выражение, ибо находящийся в распоряжении бессознательного материал – это по большей части детские реминисценции.
14
См.: Jung. Diagnostische Assoziationsstudien, 1906 und 1910.2 Bd. Ges. Werke, Bd. 2.
15
Jung К. G. Allgemeines zur Kpmplextheorie, in: Uber psychische Energetik und das Wesen der Тгайте, 1948. Ges. Werke, Bd. 8.