Десант Тайсё

Костя почувствовал себя песчинкой в океанском прибое. Сейчас от него зависела жизнь тысяч людей. Как послать их на смерть?.. Пускай даже ради защиты других... Что правильней: до последнего патрона бороться за любимый город или, пожертвовав им, сохранить силы для создания ближайшего фронта, где сражаться за советскую власть?.. Не найдя ответа, растерянно спросил:

— Как же всё-таки быть?..

— Вылизать адмиралу Като штиблеты! Авось это спасёт нас?.. Х-ха, он ещё сомневается? — возмутился Ман. — Побеждает лишь тот, кто действует смело, решительно! Весь десант можно расстрелять прямо в шлюпках! Давай приказ Драгошевскому открывать огонь!

— Отлично придумано... В самый раз для японцев... — усмехнулся Пётр, зло встопорщив тёмные усы. — За такую находчивость Като сегодня же вручит тебе все свои ордена, а Микадо произведёт в почётные самураи.

— Так вы... вы что... решили сдаться на их милость? — выкатил Ман чёрные глаза, в которых клубился ужас.

— Не собираемся. Просто нужно обождать, — пояснил Пётр.

— Чего? Пока нас разоружат и перебьют, как щенят?! Давай приказ Драгошевскому открывать огонь! Слышь, Костя?!

Не отрывая взгляда от шлюпок, сверкающих вёслами. Костя покачал головой:

— Нельзя... Не тот случай...

Ман поражённо попятился от них, взвизгнув:

— Поз-зор! Как вы смеете, подлые трусы?! Или решили предать революцию, предать советскую власть?! — Он бросился к телефону и, схватив трубку, приказал телефонистке: — Срочно штаб Драгошевского!

Пётр успел нажать рычаг, процедив:

— Это что за эсеровщина? Положи трубку.

— Вот когда вы, мерзавцы, показали свою истинную революционность! Прочь руки, негодяй! — пытался оттолкнуть его Ман.

— Дай задний ход, оратель... Мнишь себя пупом земли, а не в силах уяснить простую истину: от нас ждут эти выстрелы, чтоб разгромить уже на законном основании.

— Эх вы, талейраны!.. После такого миролюбия вы достойны только презрения! Пусть коммунары не выстояли, зато хоть сумели по-настоящему умереть! А вы, ничтожества, не способны даже на это! И чёрт с вами! Я предпочитаю умереть стоя, чем прозябать на коленях под самурайским игом!

— Трибун... Кто дал нам право такого предпочтения? — бросил Костя. — Ведь от нас зависят тысячи жизней, сохранность города и советской власти.

— Талейра-а-ан!.. Значит, мы обязаны, как черви, извиваться под сапогами каких-то макак? В чём же тогда смысл революции? В чём?!

— Мило-ок... Революция — это знамя. Можешь держать его во весь рост? Держи. Не можешь... Стой на коленях, но — держи. Главное, чтоб оно было чистым! — сказал Пётр и для верности припечатал: — Разве Ленин не из-за этого пошёл на Брестский мир?

— Но я ж не червяк! Я — человек! И революция совершалась во имя меня! Так до каких же пор я из-за вас должен терпеть невыносимые унижения?!

Взбешённый очередным безрассудством горе-вождей и тем, что бессилен предотвратить его гибельный исход, Ман в неистовстве метался по кабинету. Оставалось только испепелять их вытаращенными глазами.

— Пока революция совершается во имя человечества. Поэтому нечего корчить из себя чистоплюя и, как дамочка, закатывать истерики. Мы ещё хозяева своей жизни. Значит, должны выжить хотя бы для того, чтоб отправить в Россию лишний эшелон оружия, патронов или толково рассказать Ленину, чем тут всё кончится. Ясно? — уточнил Пётр, вытирая ладонью потный лоб с глубокими залысинами. Потом соединился с Драгошевским, предложив ему: — Перекрой все улицы до японского консульства. Если Като ограничится десантом, который уже в шлюпках, чёрт с ним, пусть идут без помех в этот мешок. Дальше консульства им пути нет. Если попрут? Ну, таким числом не должны бы... Там посмотрим... Пускай прут на штыки. Ну, терпи, паря, терпи. Осталось немного. Ведь ты — Генрих. Так и чувствуй себя королём положения!

— Всё, пора сообщать об этом в Москву, — решился Костя, не в силах видеть, как мчались к пристани шлюпки.

— Давай... Факт высадки уже есть... — вздохнул Пётр, вспомнив угольный бункер «Полярной Звезды». На дне этой чёрной пропасти ручейком поблескивал мощный вал, который подавал к котлам измельчённое топливо. Сейчас они все летели туда... — Эх-ма... Я пока остаюсь тут...

Вся Адмиральская пристань уже была забита. Народ хмуро глядел на синий квадрат японских десантников, опоясанных чёрными ремнями с тяжёлыми подсумками. Гнетущую тишину вспорола резкая команда усатого офицера. Знаменосец торжественно вскинул полосатый, как зебра, флаг. Длинный строй одним автоматическим движением вскинул винтовки на плечи и с лошадиным лязгом подков двинулся по брусчатке к своему консульству. Многие женщины всхлипывали. Мужчины усиленно сморкались, дымили самокрутками. Костю тут же узнали, оглушив хором недоумевающих, укоризненных, возмущённых голосов. Прося тишины, он поднял руку и вдруг, легко подхваченный кем-то сзади, взлетел над головами и оказался на широченных плечах. Намертво прижав к своей голове его ноги в потрёпанных штанах, пожилой грузчик сиповато успокоил:

— Ты не тушуйся. Я привычный. А так для всех лучше.

Смекалистый портовик знал, что сейчас все нуждались в ясном ответе, почему советская власть безропотно пустила в город самураев. Костя окинул взглядом бесконечную рябь лиц и во всю мочь крикнул:

— Товарищи! Дорогие товарищи, пожалуйста, не подумайте, что мы капитулировали! Нет! Ни в коем случае! Вон на Морской стоят наготове отряды Красной гвардии! Они есть на Пекинской, Алеутской, Китайской, Семёновской улицах! Мы могли просто штыками сбросить в бухту этот ничтожный десант! Но сами видите, куда нацелены орудия «Ивами» и «Асахи»! Как с ними сражаться? Мы не хотим, чтобы вы гибли зря и рушились ваши дома! Зачем напрасные жертвы? Да, мы опасались немедленного нападения японцев! Тогда сразу дали б отпор! Но, как видите, избежали схватки! Поэтому считайте несостоявшийся бой выигранным и знайте: советская власть мирно не уступит свои позиции! Что касается унижения, которое мы сейчас пережили... Надеюсь, японцы скоро за это поплатятся! Ведь за нами стоит Россия! Да здравствует советская власть! Да здравствует Советская Россия!

Трудно мигом изменить подавленное настроение. Лишь кое-кто из молодёжи ободренно крикнул в ответ. Большинство людей в раздумье молчало. А из тех, кто подал голос поблизости, все были против лавирования. Разубедить их не удалось. И хорошо, что не удалось. Используя решительный настрой. Костя предложил всем вступить в Красную гвардию, чтобы помочь ей в нужный момент отстоять любимый город. По-прежнему одним лёгким движением спустив его с плеч, грузчик уважительно пожал руку:

— Добре сказал, сынок, правильно.... Тока так по уму надо действовать... Я тоже прямо щас запишусь в гвардию. С винтовкой в руках жить надёжней. Но ты будь начеку. Шибко потакать макакам нельзя, а то будет хана. Уж я знаю их...

Поблагодарив его за выручку. Костя начал пробираться к телеграфу. Со всех сторон сыпались нескончаемые вопросы. Он клятвенно обещал:

— Дорогие товарищи, чуть погодя я вам всё разъясню. Хорошо? А сейчас мне нужно срочно телеграфировать это Владимиру Ильичу Ленину. Он точно скажет, как нам действовать и чем поддержит.

Грозная весть помчалась в Москву. Не успел вернуться ответ — на брусчатку Адмиральской пристани вступили две роты английских солдат в пробковых шлемах. Весёлый десант словно говорил, что намерен просто размяться после долгого сидения на крейсере. Это подтверждал и надраенный духовой оркестр во главе строя. Он лихо грянул бравурный марш, который для очень многих людей прозвучал похоронным...

Вспомнив разговор с Ленлопом, Костя убедился, что тот открыто предупреждал о неизбежности десанта. Всё же беспардонность высокомерного сэра взорвала. Он кинулся к консульству, чтобы выпалить Ленлопу в лицо, до какой низости сэр докатился вместе с японцами! Но застрял, увяз в людской гуще, немо замершей вдоль улицы до самых львов, перед которыми десантников радушно приветствовал сам Ленлоп. Все были неимоверно счастливы, что наконец-то ощутили подошвами твердь новой земли. Оркестр наяривал забористую музыку. Некоторые солидные граждане уже пустились в пляс. Это заставило Костю штопором двинуться к Ленлопу.