Страница 54 из 63
— Что?
— Прости, старик, но я больше не могу. Здесь слишком много напряжения, чтобы хорошо себя чувствовать.
— Значит, ты собираешься переехать к какой-то девушке, которую только что встретил?
— Этого я не говорил. — Он кладет нож, которым намазывал масло на рогалик, в раковину, вытирает руки тряпкой, потом поворачивается ко мне лицом, скрещивает ноги в лодыжках и смотрит на меня. Оценивая мою реакцию. — Нет. Мы с Джеймс не будем жить вместе, но я подумываю о переезде.
— Тогда я не понимаю.
Он смеется, но это странный смех. Немного грустный.
— Я не думаю, что ты хочешь.
— Что, черт возьми, это значит? Хватит нести чушь. Пожалуйста. Хватит говорить загадками.
— Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе? Ладно. Ты дерьмовый сосед, и я подумываю съехать. Вот. Счастлив? Теперь ты можешь говорить и делать, что хочешь, быть гребаным убийцей стояков, которым ты являешься, и это не повлияет ни на кого другого, и меньше всего на меня и мою девушку, так что вот так.
Я стискиваю зубы, когда он снова пожимает плечами, почти небрежно.
— Я не знаю, что будет делать Эллиот, возможно, он останется, потому что не может позволить себе переехать, но он тоже устал от перепадов твоего настроения, чувак. Мы никогда не знаем, что с тобой происходит.
Мои родители.
Вайолет.
Оз.
Джеймсон.
— Общий знаменатель здесь ты. Возьми себя в руки. Мы выпускаемся следующей осенью…что, черт возьми, ты собираешься делать? Ты будешь вести себя как придурок на работе?
— Как, черт возьми, я могу измениться?
Его рот сжат в мрачную линию.
— Я не знаю чувак. Я действительно никогда не давал кому-нибудь советов.
— Чушь собачья. — Я хихикаю. — Все, что ты делаешь, это даешь непрошеные советы.
— Вау, отмотай назад. — Он показывает на мое лицо. – Что, черт возьми, это было?
— А что, черт возьми, это было? — Я прикидываюсь дурачком.
— Ты только что смеялся? Я впервые вижу твои гребаные зубы.
— Без разницы.
— Кроме того, ты не так уж плох, когда улыбаешься. Ты довольно привлекателен.
Я снова смеюсь.
Это приятно.
— Вот видишь! Это вызвало у меня стояк, — шутит мой сосед по комнате. — Не говори Джеймс.
— Я и не мечтаю об этом. — Поскольку мы с его девушкой почти не разговариваем, это не проблема. — Знаешь, умник, я вообще-то смеюсь. Просто не…
— Пфф, да, конечно. Назови последний раз, когда ты над чем-то громко смеялся.
— На прошлой неделе, когда я был с…
Я останавливаюсь. Хмурюсь.
— Когда ты был с Вайолет? — Подсказывает он.
— Да.
Большая рука Оза сжимает мое плечо.
— Ты должен что-то сделать, парень. Она одна из хороших, может быть, слишком хорошая, учитывая, какой ты долбанутый. Ты, вероятно, не заслуживаешь такого человека.
— Ну, спасибо тебе, — невозмутимо отвечаю я.
Он игнорирует мой сарказм.
— Нет, я говорю по-настоящему. У тебя серьезные проблемы с родителями. — у него вырывается смешок. — Тебе нужно расслабиться, это мой совет, и улыбаться больше, цыпочки любят это дерьмо.
Он серьезно?
— Что-нибудь еще?
Оз потирает подбородок, поглаживая щетину на подбородке.
— Я думаю, тебе придется драться грязно, чтобы победить. Вайолет не похожа на человека, который собирается отпустить это; этот удар был эмоциональным. Это глубоко ранило ее и дорого тебе обойдется. Я рад, что она сказала тебе отвалить.
— Вайолет не говорила мне отвалить.
— Вообще-то сказала... — бормочет он в пивную бутылку.
— Гм, нет, она сказала, что я не хороший человек и она не хочет больше иметь со мной ничего общего.
— Другими словами, отвали. — Его средний палец салютует в воздух.
— Чувак, серьезно?
— Да. Это был ее способ порвать с тобой.
Я закатываю глаза к потолку.
— Мы даже не были вместе.
— О'кей, теперь вы действительно не вместе, поээээтому... — Оз тихо присвистывает, изучая свои ногти. — Отвали.
Он всегда такой невозможный?
— Это ты так споришь с Джеймс?
— Ага. — Он пожимает плечами.
У него нет стыда.
— Это чертовски раздражает.
— Но эффективно.
— Прекрати и помоги мне. — Я звучу жалобно, но отказываюсь просить.
— Ничем не могу помочь. Ты должен сам помочь себе.
— Я не ищу двенадцатишаговую программу, придурок, я пытаюсь... — я подыскиваю слова. — Я пытаюсь…
— Вернуть свою девочку?
Я хмурюсь.
— Когда ты так говоришь, это звучит так глупо.
Ублюдок ухмыляется и, скрестив руки на груди, прислоняется к кухонному столу.
— Только если ты придурок. И поээээтому…
Хороший аргумент.
— Ладно, так что же мне делать?
— Зависит от того, насколько ты серьезен. Я имею в виду, ты не можешь пройти через все эти усилия, чтобы извиниться и прочее дерьмо, а затем ничего не делать с этим.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, если ты собираешься пресмыкаться, то лучше выложись по полной. И, очевидно, верни все ее дерьмо, рюкзак и вещи. Встречайся с ней, ходи на свидания и все такое.
Я могу это сделать.
Я могу встречаться с ней и ходить на свидания.
Я думаю.
Я имею в виду, я никогда не делал этого раньше, но насколько это сложно?
— А что, если я в этом плох?
— Чувак, давай начистоту, ты будешь ужасным парнем. Хуже некуда. У тебя и так дерьмовое начало.
— Какого черта, Осборн?
Его руки поднимаются в знаке капитуляции.
— Эй! Ты сказал, что хочешь, чтобы я был честен, и я честен.
— Тебе это нравится, да?
— Чрезвычайно.
— А где Вайолет и Саммер? Я думал, они пойдут с нами. — Кайл пристегивает ремень.
— Не сегодня, приятель, извини.
— А почему бы нет?
Я тихо сижу, раздумывая, сказать ему правду или солгать. Это моя вина, что его маленького друга здесь нет, и бедный долбаный ребенок будет расстроен. И злится.
— Они не пойдут с нами к бейсбольным клеткам, потому что я козел.
Он бросает на меня косой осуждающий взгляд, прищурив свои маленькие глазки-бусинки.
— Ты же знаешь, что не должен ругаться. Это есть в своде правил.
В том, который я до сих пор не прочитал.
— Я знаю, знаю, но иногда не хватает слов, кроме ругательств, чтобы донести свою мысль.
Он обдумывает, протирая подбородок, как будто он трет бороду.
— Правда.
— Во всяком случае, Вайолет злится. Я задел ее чувства, потому что я тупица, так что я не думаю, что мы увидим ее или Саммер какое-то время. Пока я что-нибудь не придумаю.
— Что случилось?
— Я не был добр к ней перед друзьями. Ей стало грустно.
Он с отвращением морщится.
— Зачем ты это сделал? Я думал, вы друзья.
— Не знаю, наверное, потому что я идиот, помнишь? Кажется, я испугался.
Признание этого вслух делает все еще хуже, потому что, очевидно, чем больше я занимаюсь самоанализом, тем больше я убеждаюсь, что на самом деле я просто гигантская киска, а не задира, как я изначально думал.
Это отрезвляет.
— Моя мама говорит, что у тебя явно синдром покинутого ребенка, — говорит Кайл так небрежно, что я не знаю, как ответить. — Эй, Зик!
— Да, приятель?
— Что такое синдром покинутого ребенка?
Мои руки сжимают руль, пока я обдумываю ответ.
— Это значит... что, человек думает, что если он будет держать свое сердце закрытым, то никто в его жизни не сможет бросить или отвергнуть его.
Я оттарабанил определение, которое прочитал в Википедии только вчера вечером, после того, на кухне поболтал с Озом, когда он сказал мне, что у меня проблемы.
Проблемы, связанные с отказом, как правило, неправильны, – говорится в одной статье. Попросту говоря, заброшенность — это, по сути, сердце, которое было закрыто. Разбитое сердце.
— Что значит закрытое сердце? — невинно хочет знать Кайл, и теперь я сожалею, что начал этот гребаный разговор.