Маятник качнулся

Олег Алексеевич обрисовал просьбу, спросил цену вопроса. Сизарев подумал и ответил:

–Знаю как найти.

–Так подскажите, в накладе не останетесь. Сколько?

–Деньги не нужны.

Кошельков улыбнулся, услыхав эту фразу. Все как он и сказал адвокату. «Болтун» меж тем уточнил:

–Чего ж вы хотите?

–Войны в городе не хочу…

Кошелькову она тоже не нужна. Как ни странно, при разборках в городе и его бизнес страдает. От нехватки заказов он и при мире не страдал.

–…Я вам достоверную информацию, вы взамен в кратчайшие сроки «убираете» трех Князевых авторитетов.

Олег Алексеевич осклабился от услышанного, переспросил:

–Уверены, что только троих?

–С остальными сам управлюсь.

–Ну-ну! Считайте, договорились. Кого?

Сизарев достал из кармана прямоугольный бумажный листик, очень похожий на визитку, протянул визави. Петровский глазами прочитал имена приговоренных. Кивнул.

–Это возможно. Исполнение заказа вам гарантировано. Теперь наша проблема…

Сизый достав, протянул вторую «визитку». Адвокат вчитался в убористый почерк. Осмыслил написанное. Глаза в удивленной гримасе расширились.

–А придержать никак нельзя было?

–Видите ли, уважаемый Олег Алексеевич, я хоть и сволочь большая, но человек не вытравленных принципов. Еще при жизни, пообещал Князю, что легализую товарища. Свое слово сдержал, за ворота вывел, а уж дальше каждый за себя. Я в его телохранители не нанимался.

Сидевшему за стеной Кошелькову концовка встречи не понравилась, но он решил, что раз «болтун» условный сигнал не подал, значит все в пределах нормы.

Часть 2. Танковая карусель попаданца Улыбина

Глава первая. Самый длинный день

Вот тебе и возвращение! Не успел оглянуться, как генерал сдал его со всеми потрохами в одну из частей. Командир-танкист в грязном комбинезоне, встретил Улыбина неприветливо. На его небритом, осунувшемся лице лежала печать дикой усталости. Такого понять можно. Скорее всего, несколько суток без сна человек провел точно. Хриплым голосом поинтересовался:

–На каком танке воевал?

Что скажешь? Сказал первое, что на ум пришло:

–БТ-7.

Новое начальство кивнув, буркнуло:

–Пойдет. – Потом стало нарезать задачи, ткнув пальцем в потертый лист карты на столе. – Смотри сюда. Сегодня в этот лес стаскивают технику и людей, подвозят продукты, боеприпасы, медикаменты. С миру по нитке надергали командиров и бойцов из разных частей, тех, кто хоть каким-то боком имеет отношение к технике, каковых хотя бы условно можно назвать танкистами. Посему, формируешь свою роту. Скоро с ней тебе в бой идти.

–Как скоро?

–Уже этой ночью батальон обязан выдвинуться к передовой. Действуй!

Мать моя женщина! Картина, представшая перед глазами Улыбиным, совсем не радовала душу. Часть, это громко сказано. Отдельный танковый батальон  находился в стадии формирования экстренным порядком.

Танки разных систем и марок в беспорядке стояли на опушке леса. По просекам натужно подвывая моторами, тянулись автомашины с боеприпасами и хозяйственным скарбом, бензовозы, походные кухни. С десяток молодых девчонок, одетых в не подогнанную, но уже порядком измаранную грязью армейскую форму, толкала ветхую санитарную машину. Куда не обернешься, всюду шум и гам, людская спешка, трескотня, завывание моторов. Сам черт не разберет, что происходит, что формируется и кто формирует. Давыд зубами скрипнул, взял себя в руки, выдохнул:

–Разберемся!

Первый раз с нуля что-то начинать, что ли? Вон комбату в десяток раз хуже приходится, однако тянет лямку. Скрипит, а тянет. Война!

Направился прямиком к основной массе суетящихся у танков людей…

Целый день прошел в круговерти хлопот. Принимал танки, как мог, сколачивал экипажи, снабжался, нервничал, подгонял личный состав. На его долю перепал один КВ, остальные Т-26 и БТ-5 – машины с «фанерной» броней. Самому ему досталась старая «пятерка» под номером 234, кажется прожившая целую вечность, еще до начала войны и сумевшая может быть чудом провоевать больше года. Двигатель давным-давно отработал положенную норму мотто-часов, пообносились, и стали похожими на сношенные, стоптанные лапти траки, облезла краска. Чадил танк неимоверно, так, что издали казалось, будто горит. А ведь на этой трахоме Давыду еще и в бой идти предстояло. Единственное достоинство машины – экипаж. Мехвод, младший сержант Ерохин – спокойный, обстоятельный дядька, постарше его, командира, будет, призванный на фронт с гражданки, но отметившийся на Халхин-Голе. Заряжающий, он же пулеметчик – ефрейтор Куцый. В силу своего опыта, Улыбин сразу признал в этом зубоскале, подходящего кадра. К вечеру колонна танков и машин походным строем вытянулась и замерла вдоль леса. Никакой связи. Доклад комбату о готовности к маршу, сугубо посыльными.

Уже ночную тишину нарушила громкая команда «По машинам! Заводи!». Железный звон люков и гул моторов разнеслись по округе. Обогнув лес, ныряя по ямам и скача на кочках, колонна с выключенными фарами, медленно выползла на грейдерный тракт, двинулась в сторону передовой. Находясь в БТешке, под сравнительно монотонную езду, только теперь смог вернуться к прежней мысли о сюрреализме всего происходящего с ним. Даже усталость и изредка маячившие красные огоньки стоп-сигналов не смогли отвлечь от вертевшегося в голове вопроса – «Что делать?». А что тут сделаешь? Когда на плечи уже лег груз ответственности за судьбу подчиненных, который не сдвинуть одним махом, не сбежать и предать нельзя. Мельком отвел взгляд в сторону, при тусклом бортовом освещении, встретился с глазами ефрейтора Куцего, уже успевшего от самой границы отпахать первый год войны. Тот будто подслушав мысли командира, кивнул головой, через шум мотора, донес мысль:

–Не унывай, ротный, что будет, то и будет!..

Фаталист, мля!

Часа через три колонна встала. Открыл люк, высунулся наружу. Легкий ветерок сквозняком стегнул свежестью воздуха в легкие. По обеим сторонам дороги темной стеной стоял лес.

–Что происходит?

Пришел ответ:

–Ротных к комбату в голову колонны!

Благо ему бежать не так далеко, у него первая рота. Подсвечивая себе проход фонариком, подошел к стоявшему со штабными и главным технарем батальона комбату.

–Как рота?

–По докладам – штатно.

Комбат кивнул. Оказалось, не так уж все и критично во всем батальоне.

–Колонна растянулась на марше. У двух танков слетели гусеницы. – Сообщил комбат собранным командирам рот. – Приказываю, проверить матчасть и дождаться отставших. Двигатели до приказа заглушить. Выполнять!

Замолкли моторы, ночной ветерок обдувает горячие жалюзи двигателей. Экипажи покинув машины, разминались, жадно глотали чистый ночной воздух. Благостное настроение личного состава Улыбин прервал распоряжением осмотреть технику, если нужно, подтянуть траки. Отметил про себя, что его истинная суть все же в своей стихии и он не чувствует себя посторонним наблюдателем среди всех этих людей. Гложет только не слаженность экипажей и отсутствие в них танковых спецов. Затянувшуюся было паузу на марше, подстегнул прибывший на мелком броневичке делегат связи. Командир дивизии, которой придавался батальон, приказывал к семи часам утра встать на позиции у деревни Хопровка, и вступить во взаимодействие с подразделениями стрелкового полка, врывшегося в землю на основном направлении ударного кулака противника.

–По машинам!..

Дорога разбитая, ухабистая. В тесноте брони бросало из стороны в сторону. Навстречу их колонны тянулись обозы, а по другую от них сторону, к линии фронта гуськом пробиралась пехота. Когда на позиции встали, солнце уже высоко было. Именно с этих позиций им наступать придется. Не успели толком развернуться, как сразу приказ такой и поступил. Ступин, пехотный комбат, показался Улыбину разумным, дельным человеком. Уже хорошо. Им, обоим предстояло с этого рубежа в атаку идти, ну и если придется, на нем костьми ложиться. Радиосвязи со штабом дивизии не было, что Давыда и не удивило. Сигнал атаковать, должны были получить через офицера связи. С НП оба все время посматривали в сторону опушки, ждали посланца штаба.