Эмигранты

Женька смотрела, мысленно отмечая разные любопытные мелочи и забавные детали в облике проходящих мимо людей, на фасадах старых зданий, в витринах магазинов. Но что особенно понравилось ей, так это то, что повсюду росли цветы: на клумбах в небольших парках, на площадях в специальных кадках, у входов в кафе в горшках, перед воротами и на подоконниках в ящиках, даже на крышах отдельных домов в специальных подставках. Женька смотрела в окно, через голову совсем расстроившегося Кольки – море-то нет и в помине, а одни лишь улицы да дома, ни пляжей, ни кораблей, ни купающейся детворы, только скучные взрослые, шагающие, сидящие, стоящие.

– Ма!… – начал было Колька, обиженно оттопырив губу, но не успел он закончить фразу, смысл которой заключался в том, что ему надоело ждать и ехать неизвестно куда и не лучше ли было вернуться домой, как вдруг стены исчезли, дома и улицы остались позади и автобус, повернув еще раз, выехал на набережную. От неожиданности Колька подпрыгнул в кресле.

Вот Оно! От края до края, во весь горизонт, сверкающее под лучами ослепительного солнца, полное ветра, с пенистыми барашками на гребнях волн, с брызгами, с барахтающейся, скачущей у берега детворой, с парусами над стремительно несущимися лодками, с катерами, оставляющими за собой пенный след, и даже с огромным белым пароходом, что степенно, плавно разворачивался, чтобы зайти в порт.

Вот Оно – Море. Ровно такое, как он хотел, как он мечтал увидеть, ни больше, ни меньше. Колька стоял у окна, прижавшись к стеклу, держался одной рукой за кресло, чтобы сохранить равновесие в раскачивающемся автобусе и, не отрываясь, во все глаза смотрел, жадно ловя каждую деталь.

– Ма, а когда мы приедем? Когда мы пойдём купаться?

«И этого следовало ожидать…» – подумала Женька.

Глава 6

Купаться, купаться, купаться!

Через час они подъехали к гостинице. Водитель любезно помог выгрузить чемоданы и в выжидательной позе, выгнувшись вперёд, держа руки по швам, замер над ними, но Женька, выбрав из кучи свой, устало улыбнулась на прощание и прошла мимо. Не в её правилах было изменять своим принципам :

«Простите, но никаких чаевых, вольности с деньгами не для нас».

Колька как привязанный, не отставая ни на шаг, семенил сзади.

В большом холле было прохладно и вошедшим с яркого солнца показалось, что даже темновато. В углу перед высокой стойкой собралась небольшая толпа только что прибывших туристов.

«Нам, кажется, туда», – не очень уверенно подумала Женька. – «Как говорит тётя Маша – проследуем к регистратуре. Отметимся и на пляж…»

За стойкой два представителя администрации с остекленевшими от усталости глазами и вечной улыбкой, соскальзывающей иногда на звериный оскал, метались, как затравленные, принимая документы от вновь прибывших, одновременно с этим они старательно отвечали на телефонные звонки, забивали что-то в компьютер, выдавали ключи и пляжные полотенца и разговаривали с двумя полицейскими, которые по каким-то делам, а может быть и безо всякого дела, просто так, заглянули «на огонёк».

Женька обошла полицейских стороной, с интересом рассматривая чужую форму. Подойдя к стойке, она выложила документы и спокойно стала ждать, пока на неё обратят внимание – спешить-то уж некуда, они на месте, а присутствие полицейских почему-то не смущало, а даже обнадёживало, что никакой досадной оплошности не случится, что номер для них приготовлен и их просто так не выкинут на улицу.

Колька, встав на цыпочки, весь вытянулся, дотянулся до края и с интересом смотрел, как дядя в белой рубашке взял бумаги, что-то отметил внизу, а взамен протянул маме ключи с большим брелком и, показав жестами как пройти к лифту, устало улыбнулся и, немного поморщившись, отвернулся, когда в очередной раз зазвонил телефон. Наклонившись над Колькой, Женька тихо, но внятно произнесла:

– Колька, вперёд! Мы приехали! Сейчас в номер, бросаем вещи, переодеваемся и к морю.

– Ура, ура!.. – почему-то шёпотом ответил Колька, и не успела Женька опомниться, как он ухватился за ручку и, изгибаясь под тяжестью неподъёмного чемодана, словно краб, поволок его через весь холл.

– Стой, стой! Куда ты? Дай я тебе помогу… – засуетилась Женька.

Что раньше всего мы начинаем делать, когда приезжаем в чужие края?

Вы скажете: покупать сувениры. Не-а…

Тогда, пробовать незнакомую пищу? Не-а…

Напиваемся? Ну, в общем-то, это правильно, но, опять же, не сразу.

Кидаемся заводить новые знакомства? Тем более, не-а…

А может быть, мы бросаем всё и убегаем по магазинам? Ну, в общем-то… Не-а… Не сразу.

Тогда, наверное, мы по приезду расчехляем удочки и идём ловить рыбу? Наверное, так оно и есть, но только там, где присутствует вода: река, озеро, море и если у вас имеются зачехлённые удочки и вы рыбак. А если нет? Что тогда?

Ну… Думайте, думайте, шевелите мозгами. Ну, и? Получается?.. Ладно, не мучайтесь… Мы начинаем вспоминать и сравнивать.

Когда мы обращаем внимание на какой-нибудь предмет или факт, до селе не виданный или не опробованный, то сразу же начинаем вспоминать, а не видели ли мы такое же, но там, откуда приехали, и если повезло и видели, то насколько оно отличается от этого и что лучше.

Например, где хлеб пекут пышнее у нас или у них?

А где мёд слаще – здесь или там?

Вино у них позабористей будет, а вот шапки меховые у нас получше шьют, да и метро у нас почище, чем ихнее, а вот дома они ставят лучше и машины у них хорошие…

И так можно продолжать до бесконечности. Даже самый озлобленный, отчаявшийся эмигрант, растоптав в пыль свой старый паспорт и плюнув несколько раз через плечо, не сможет сразу же забыть всю свою прежнюю жизнь, откинуть свой жизненный опыт, как ненужный хлам и начать всё с белого листа. Да и стоит ли так поступать? Всё что наше, то – наше. Плохое оно было или хорошее – время покажет, а бросаться вот так, сорить в незнакомом месте – не есть признак достойного воспитания, к тому же там вас просто могут не понять и подумают невесть что, а первое впечатление – оно самое устойчивое.

Номер, куда поселили Женьку с Колькой, к сожалению, не выходил окнами на море, но нет худа без добра – окна смотрели в большой тенистый сад за отелем, густо заросший диковинными цветущими кустами, где среди листвы на разные голоса перекликались невидимые птицы. Солнце, проходя по небосклону, большую часть дня светило на другую сторону и с этой стороны была прохлада и тень.

Когда Женька, побродив немного по лабиринту коридоров, открыла дверь с указанным на ключах номером, то первым делом что сделала – это принюхалась. В комнате было достаточно свежо. Задернутые шторы лениво колыхались от лёгкого ветерка и пахло незнакомыми цветами. Запах не резкий, но отчётливый и не раздражающий, с лёгким оттенком смоляных стружек, и Женька, пройдя через комнату, решила, что аромат приятный и стоит поискать причину этого запаха.

Отдёрнув шторы, чтобы в комнате стало светлее, она осмотрелась. Мебель в номере была простая, неяркая, несколько угловатая по её представлению, хорошая для гостиницы, но такую же она бы не решилась поставить в своей квартире – слишком резкие, даже немного агрессивные очертания. Посередине комнаты стояли две широкие кровати. Раздвинув их пошире, чтобы можно было свободно ходить между ними, Женька обернулась. Кольки нигде не было видно.

– Коль? – позвала она. – Ты где?

– Здесь, Ма. Тут здорово! – Колька вышел из ванной комнаты, держа в руках широкое махровое полотенце.

– Ма, смотри, какое мягкое.

Женька дотронулась ладонью до густого ворса.

«Действительно, мягкое и толстоё, как одеяло. Такое у нас дома не просушишь. Наверное, здесь у них на солнце всё быстро сохнет».

Женька заглянула в ванную комнату. Стены были покрыты белым кафелем до самого потолка. В неярком свете скрытых светильников таинственно поблёскивали хромом краны и трубы, у дальней стены стояла большая ванна, а сбоку, на невысокой тумбе, покоились сложенные в несколько рядов банные полотенца с вышитой эмблемой отеля.