Страница 3 из 13
Воинственным атеистом я себя никогда не считал. Особого дела до верующих, если быть откровенным, мне никогда не было. Всегда считал, что дело каждого, в кого и во что ему верить или нет. Но, как говорится, твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Однажды меня возмутил один случай, когда эта тонкая грань, как мне показалось, была нарушена.
В N я занимался рекламой в интернете, у меня была своя студия и три непостоянных работника. Звучит, конечно, громко, но всё же приходилось даже снимать офис – угол в одном компьютерном зале, который постепенно загибался по мере того, как у его завсегдатаев стала появляться возможность покупать серьёзную технику себе домой. Недалеко от нас располагалась мечеть. Стояла середина лета, и подходил к концу мусульманский пост Рамазан[1]. Была жуткая жара днём и духота по вечерам, так что окна в офисе были распахнуты почти круглые сутки, из которых по несколько раз на день доносились призывы к молитве. Казалось, что мусульмане стекались, чтобы совершить намаз[2], со всех концов города. Все прилегающие дороги, тротуары, газоны, ближайшие дворы были заставлены машинами, среди которых преобладали старые «Жигули» и «Лады», часто с наглухо тонированными стёклами и с подрезанными пружинами. От того, что все желающие в мечети не помещались, люди молились прямо на улице. И всё бы ничего, только вечерами, когда солнце клонилось к закату, в округе происходило нечто невообразимое. К кафе, шашлычным и шаурмичным и к самой мечети десятками подвозились живые овцы и козы, которых тут же резали на глазах у прохожих прямо на асфальте, на траве, на детских площадках, где только находили место! Эти убийства происходили на глазах многочисленных зевак, среди которых было много детей. Всё это напоминало какой-то дикий и древний обряд жертвоприношения. А после заката там начинался пир, и это в пост! Из офиса мы уходили обычно поздно, поэтому приходилось пробираться через толпы снующих туда-сюда людей, через многоголосую и непонятную восточную речь и стойкий запах крови и свежего мяса.
Никогда не забуду, как однажды мне пришлось протискиваться через тот «восточный базар». Люди хаотично ходили, перетаскивали что-то, толпились кучками. Я обходил одного, второго, третьего и, увиливая от очередного встречного, чуть не наступил на лежащего на тротуаре барашка. Баран был живой, но не шевелился. Он лежал на боку, задние его ноги и одна передняя были связаны верёвкой. На нём восседал крепкий мужик с рыжей бородой, без усов, в тюбетейке. Бородатый прижимал барана к земле своими коленями. Одной рукой с закатанным по локоть рукавом мужик сжал гортань бедному животному, а другой рукой, в которой сверкнул огромный нож, одним привычным движением сверху вниз разрезал ему шею. Барашек, который до того лежал целомудренно, спокойно, вдруг стал дергаться всем телом, но его движения сковывали предательская верёвка и сидящий сверху убийца. Из разрезанного горла, пульсируя, тут же хлынула кровь, заливая руку мужика, шерсть умирающего животного и тротуарную плитку вокруг. Я не услышал ни жалобного блеяния, ни ужасного рева – только вырывающийся из перерезанного горла воздух. Он вышел почти беззвучно, слышалось только бульканье крови, струящейся из артерии. Наверное, так покидал безжизненное тело овечий дух.
Бедный баран мне снится до сих пор. В сущности, мы мало чем от овец отличаемся: нас загоняют в стада, регулярно состригают с нас шерсть, ставят в загоны, а когда приходит время принести жертву, выбирают из стада молодого, крепкого, без видимых дефектов барана и публично его режут. При этом ни жертва, ни стадо даже не смеют вякнуть. Один молчит оттого, что звук из легких через перерезанное горло не успевает долететь до голосовых связок, а другие – потому что боятся стать следующими.
3. Письма ненависти от верующих
«…1 декабря 2015 года Соколов Р. Г. умышленно, с целью пропаганды информации, направленной на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности, отношения к религии, совершил публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу, в целях оскорбления религиозных чувств верующих, разместив в свободном доступе на своих страницах пользователя «Соколов» в социальных сетях YouTube и ВКонтакте в сети Интернет видеоизображение под названием «Письма ненависти от верующих», которое самостоятельно изготовил, используя техническое устройство с функцией аудиовидеозаписи, то есть совершил преступления, предусмотренные частью 1 статьи 148 УК РФ и частью 1 статьи 282 УК РФ…»
Немного пройдя по тротуару, я завернул за угол.
«Русланчик!» – кинулась ко мне Ирка.
Я был рад её внезапному появлению.
«Молодец, что убежала», – сказал я, забирая у Ирки одноразовый бумажный платочек, который она достала, поспешив помочь мне вытереть кровь.
«Я сбежала! Так нельзя поступать!» – плакала она.
«Нет, ты всё правильно сделала, – я старался успокоить её. – Ты могла позвать на помощь».
«Но не позвала. Я сильно испугалась», – ревела Ирка.
«Перестань! Всё хорошо. Что ты могла сделать против тех отморозков? – я взял её ладонь и прижал к своей щеке. – Пошли скорей отсюда».
Я снова потянул её за руку.
Через пять минут мы были на соседней улице и направились к супермаркету. От его витрин было светло, а на парковке стояло такси. Мы быстро запрыгнули на заднее сиденье. Ирка назвала свой адрес, и мы решили сперва завезти её.
«У тебя точно нет переломов?» – беспокоилась всю дорогу Ирка, ощупывая меня.
Было больно, всё тело гудело, но я старался улыбаться. Получалось плохо. От этого Ирка снова начинала реветь. Наконец, мы доехали. Она не позволила мне довести её до подъезда, чмокнула меня в щеку и быстро вылезла из такси.
«Напиши, как доедешь!» – улыбнулась она мне на прощанье.
Я ехал и через стекло смотрел на убегающие фонарные столбы и витрины магазинов, а сам видел наглую, тупую рожу зверька на фоне разбитой «Приоры».
«Ти, баран, бля! Ти куда прешь?!» – зверек двигался на меня, покачивая бейсбольной битой.
«Это ты, баран, куда прешь?!» – отвечал я ему, становясь в боевую стойку.
Размахнувшись, зверек направил толстый конец биты прямо мне в висок. Мгновенно сделав большой шаг навстречу удару, я сократил расстояние так, что оказался в одной плоскости с его ударной рукой. Схватив своей левой рукой его кулак, в который была зажата бита, второй я сделал блок, остановив движение. Бита по инерции пролетела мне за спину, небольно ударив плечо. Охватив своей правой рукой его запястье, резко делая шаг назад, я вывернул его вовнутрь так, что зверек согнулся. Продолжая удерживать биту скованной рукой, он второй попытался схватить меня, но тут же получил жесткий удар ногой по яйцам. Я перехватил биту, крутанул ею в воздухе и снизу вверх впечатал зверьку прямо в голову. Он откинулся и упал навзничь. Резко обернувшись, я с налета сокрушил второго, попытавшегося схватить меня сзади. Третий, дергаясь и не решаясь напасть, истошно кричал и делал резкие выпады в мою сторону, вероятно, пытаясь напугать меня. Вдруг где-то за спиной я услышал Иркин крик. Я обернулся: четвертый схватил её сзади и одной рукой держал за горло.
«Брось биту!» – крикнул он мне.
«Отпусти её!» – крикнул я в ответ, медленно опуская биту на землю.
Третий, тот, что дерганный, оказался передо мной и со всего маху пнул меня в голову. На пару секунд я потерял сознание. Открыв глаза, я увидел, как он замахивается битой. Я резким движением перевернулся на бок и попытался встать. Бита вскользь прилетела по плечу.
«Я сейчас твоей шлюхе горло перережу, как овце!» – кричал четвертый.
Исподлобья я посмотрел на Ирку: она стояла с испуганными, заплаканным глазами и в ужасе не могла издать ни звука. Хачик обнажил огромный тесак и поднес к её голове. Третий что есть мочи ударил меня битой по спине, но я остался стоять, согнувшись, не сводя глаз с ублюдка. Вдруг где-то близко заиграла сирена и повсюду замелькали синие зайчики.
1
Или Рамада́н (араб.) – девятый месяц мусульманского календаря. В этот месяц мусульмане постятся в светлое время суток от начала утренних сумерек до захода солнца, а по окончании месяца отмечают праздник Ураза-байрам
2
Каноническая молитва из пяти стихов Корана