Полицай

Климов одел форму майора и смущённо покрутился перед бойцами и мной, недовольно спросив: – Ну что, похож на немца?

– Не…, лицо у вас не немецкое, но ночью потянет…

Назаров и Шипков под весёлые подколки и смешки остальных капитана и водителя. Правда, для Назарова она была тесноватой, а Шипкову как раз. Ещё раз предупредив меня – «чтобы без всяких там резких движений, а то….», я сел за руль, Климов рядом, Назаров и Шипков сзади и мы поехали. Я, покатавшись вдоволь на мотоцикле, уже неплохо знал окрестные лесные дороги, благополучно объехал деревню и выехал на дорогу, ведшую на Стаховец. Час с небольшим неспешной езды и мы свернули на знакомую мне заброшенную дорогу. Машину оставили в том же месте, где тогда и полуторку. Прошли вперёд и вышли к тайнику под ёлкой. Тут мне пришлось изрядно вспотеть от волнения, когда Климов под ветки послал Шипкова и тот глухим голосом доложил оттуда: – А тут ничего нету…

– Не понял…!? – С очень нехорошей интонацией в голосе протянул Климов и точно также нехорошо поглядел на меня, – поиграть вздумал?

– Погодите…, погодите…, Юрий Сергеевич, этого не может быть, – мигом вспотевший, я быстро огляделся кругом. Чёрт побери, а тут оказывается таких ёлок….! Когда закладывал туда мешок с оружием, особо и не приглядывался. Ёлку запомнил, а вот какую – сейчас не помню. Тогда ведь ещё солнечный день был, смотрелось всё по-другому, а сейчас серая ночная муть. Тоже всё по-другому смотрится. Может под этой, а может под той…?

Видать у меня был такой растерянный вид, что Климов смягчился: – Ладно, будем проверять твои ёлки. Но точно! Не врёшь?

– Да что врать, если в этом моя жизнь заключается…, – и мы начали заглядывать под все ёлки. И когда счёт безрезультатных заглядываний дошёл до десятка, я был на грани лёгкой паники и готов был ломануться в лес и поиграть в догонялки с пулей. В самый пиковый момент, когда я уже решился на побег, несколько в стороне раздался вопросительный возглас Назарова: – Тут тряпка какая-то валяется, может твоя, Тимофей?

Фууууу…., я чуть ли не весь воздух выпустил в облегчённом выдохе, это была тряпка из-под сала. Видать какая-то зверушка учуяла запах съестного и вытащила сало и тряпку из-под ёлки. А через несколько секунд оттуда донёсся радостный возглас Назарова: – Есть…. Тут всё лежит, – и, гремя железом, вытащил мешок под наши взгляды.

Климов тоже облегчённо рассмеялся, когда из мешка достали два ППШ, Дегтярь, карабины, наган и увесистый мешочек с патронами. Быстро осмотрели, убедились в их исправности и тут же стали снаряжать магазины и единственный диск к пулемёту Дегтярёва.

– Ну, а теперь, вы мне верите? – Задал прямой вопрос подполковнику, на который с интересом отреагировали и красноармейцы, с видимым любопытством ожидавших ответа своего командира.

– Теперь верю… Но…, – тут Климов неопределённо пошевелил пальцам в воздухе, – если бы ты рассказал настоящие причины, заставившие тебя ступить на этот путь… То поверил до конца. Но радуйся хотя бы и так. Хотя, чёрт тебя знает – вдруг через несколько дней ты изменишь решение или посчитаешь, что достаточно и этого вклада и остановишь свою борьбу, продолжив служить в полиции уже добросовестно. Тёмная ты пока для меня лошадка.

А через два часа мы также благополучно вернулись на старое место, где нас ожидали оставшиеся. Отношение ко мне кардинально изменилось. Правда, обойму к пистолету не вернули. Да и чёрт с ней… Не буду пока заострять на этом внимание.

Пока Назаров с Шипковым рассказывали о поездке и показывали остальным привезённое оружие, Климов достал одну из карт, расстелил её на тёплом капоте машины и, бормоча себе под нос, начал прикидывать, где может проходить линия фронта и как туда побыстрей добраться.

Я слушал и удивлялся наивной вере, целого подполковника, который должен по своей вероятно достаточно высокой должности, видеть и знать о реальном состояние дел куда больше, чем рядовой красноармеец, и не мечтать о выстроенной сильной и эффективной обороне по линии старой границы. Где немцев, как он думал, и остановили, накапливая силы и резервы для мощного наступления. Хотя чему тут удивляться – Сталинская, пропагандистская машина работала на отлично.

– Отлично, – органично вклинился в мои размышления Климов, растопыренными пальцами промерив расстояние по карте, – тут километров…, по максимуму двести – двести двадцать будет. Ну ладно, чёрт с ним, даже если где-то не там свернём, немного блуданём, придётся что-то обходить… Дней за десять дойдём… Как думаешь?

Размягчённый Климов рассеянно посмотрел на меня, углубившись в свои расчёты и думы, и спросил меня просто по инерции.

Хоть мне и не хотелось нарушать возникшее хлипкое к себе доверие и вновь ощутить вполне предсказуемое встречное возмущение и недоверие, но подполковника явно нужно опускать на землю и настраивать на большее.

– Юрий Сергеевич, вы вообще-то внимательно посмотрели маршрут убитых немцев? Куда они ехали?

Климов оторвался от рассматривания чистой карты, посмотрел на меня и вновь полез в глубину коричневого портфеля, доставая карту с нанесённым маршрутом. С бумажным шелестом развернул её полностью и уткнулся в условные обозначения: – Это что – Псков что ли? – Неверяще и протяжно протянул он.

– Да, Псков, и он уже почти три недели под немцами.

– А ты откуда об этом знаешь? – Сразу с вызовом вскинулся Климов.

– У нас дома хороший приёмник стоит и периодически слушаю Совинформбюро. Вот оттуда и знаю. – Сказал всё это спокойным голосом, чтобы не усиливать раздражение и возмущение оппонента.

– Брехня и немецкая пропаганда, – отмахнулся подполковник. – Я про такое совбюро и не слышал….

– Но ведь маршрут проложен туда!? – Вкрадчиво произнёс и терпеливо поправил подполковника, продолжая спокойно растолковывать ситуацию, – только не совбюро, а советское информационное бюро, образованное сразу после начала войны. Утром, днём и вечером оно зачитывает сводки с фронта и информирует советский народ, как ежедневно проходят военные действия на фронте от Мурманска до Чёрного моря. Сколько за день сбито самолётов, сколько подбито танков, сколько уничтожено немцев. Ну и естественно, какие города и населённые пункты нашими войсками оставлены при отступлении. Приёмник по понятным причинам я сюда принести не смогу. Могу только рассказать, что знаю из этих сообщений. Мне продолжать? А то боюсь, вы вспылите и навешаете на меня помимо уже сказанной «продажной суки», клеймо паникёра и клеветника на доблестную Красную армию.

– Подожди…, подожди, Тимофей. Я ведь не красноармеец и должность у меня довольно приличная и информацию черпал и имел не из радио. И сейчас считаю, что немцы сосредоточили все свои силы на Белорусском направление и ударили всей мощью, поэтому у них такой и получился локальный успех… Неужели, вот так…? От Мурманска до Чёрного моря? Ну, этого ведь не может быть. Откуда такие силы и где наша армия?

– К сожалению, Юрий Сергеевич, всё так как я вам говорю и Красная армия отступает. Вот какая хронология войны за этот месяц – 26 июня взят Минск, а это уже за старой границей. 14 июля взята Орша, а это практически граница Белоруссии и Смоленской области. Про Псков я сказал, он был взят в первой декаде июля, а значит, к этому времени немцы захватили всю Прибалтику и половину Украины. Киев пока наш.

– Что значит пока? – Вяло вскинулся Климов и беспомощно оглянулся на красноармейцев, считавших, что пока мы обсуждаем наши вопросы, они могут отдохнуть. Да и не слышали они нашего разговора, а то бы им было не до сна.

– Пока, Юрий Сергеевич, могу сказать только Пока. А на данный момент немцев остановили только под Смоленском и там идут очень тяжёлые оборонительные бои. А на остальных направлениях, немцы наступают. Конечно, не так стремительно, как в первые дни, но к сожалению наступают…, – я замолчал, молчал Климов, переваривая услышанное. И как я понял, он всё-таки вынужден был поверить моим словам, хотя бы частично.

– Это ж до Смоленска километров семьсот будет, – убито пробормотал Климов, – мы ведь хрен когда дойдём, если вообще дойдём…