Полицай

– Заткнись…, прекрати паясничать… Ты…!!!! Ты…., сука продажная – орал в ответ подполковник, сорвавшись в гневе и тыкая в меня, невесть как появившимся в руке пистолетом. В запальчивости он забыл снять пистолет с предохранителя, а так бы наверно и выстрелил. А к нам уже подбегали обеспокоенные внезапно вспыхнувшей ссорой красноармейцы.

– Обыскать и обезоружить, – ткнул в меня пистолетом Климов и мне мигом вывернули карманы и выдернули из-за пояса ТТэшник. В карманах у меня ничего не нашли, а за эту минуту подполковник отошёл от вспышки гнева и мотнул пистолетом на пенёк, буркнув: – Садись, – и сунул моё удостоверение в нагрудный карман гимнастёрки. Потом, со словами – Мы ещё тут поговорим – отослал подчинённых.

– Стрельнуть я тебя ещё успею, но мне вот дюже интересно – Откуда у тебя такие обширные познания об особых отделах? И о вопросах, которые они будут задавать? Может, действительно ты засланный казачок? Это я могу тебе тут про особые отделы многое чего рассказать, а не ты молокосос.

Мне стало совсем неуютно и понятно – про себя он решение принял и далеко не в мою пользу. И жить мне осталось совсем немного. Но пока живой, надо бороться за свою жизнь. А если пистолета нету, то нужно бороться словестно: – Да вы даже не представляете, насколько больше вашего могу знать и об особых отделах, и о многом другом. Я, конечно, несколько сгустил краски насчёт «по мордасам вам»… Хотя…, не исключаю. Ребята там нервные и ищут, прямо копают – кто виноват в военных неудачах? Но вот вас-то проверят, бойцов ваших и отправят дальше воевать. Правда, в вашем личном деле сделают поганую отметочку – был в окружении. И она, отметочка, долго будет мешать вашей карьере и жизни. А вот я по мордасам, по почкам и печени получу и это точно. И будут бить меня по оным местам не только кулаками, но и ногами. И прежде чем поставить к стенке, как немецкого диверсанта, много чего болезненного испытает мой организм. А мне это Надо?

– Красиво и складно говоришь, – почти ласковым голосом и снисходительно проворковал подполковник, – даже удивительно, что молодой человек из глухой провинции, далёкий от нашей советской реальности, может так много знать, чего он не должен знать… Хочу тебя успокоить – ничего этого не будет. Ни по мордасам, ни по почкам и печени. Сейчас позову красноармейцев, покажу удостоверение полицая, скажу что вот он и есть брат начальника полиции и поверь мне – каждый из них захочет привести приговор в исполнение. Стрелять тебя не будем. Жалко пули, а вот мой подчинённый красноармеец Шипко шибко умеет ножиком орудовать. О…, как складно получилось – «красноармеец Шипко – шибко умеет….». Вот он тебя, также складно, как барана…. Так что давай, чтобы оправдать лёгкую смерть, колись дальше. Меня особо интересует – где можно взять, помимо этой вшивой деревни, нормального оружия и боеприпасы? И так я слушаю.

Да…, охереть, как я влип. На голом месте. И ведь кончат. Вон пистолет, как держит и не дёрнешься. Завалит сразу. Что же делать? Поверить, он мне уже не поверит. Остаётся только убедить его, что я им нужен живым. И тут есть только один вариант.

Я положил руки на колени и стал сражаться за свою жизнь: – Хорошо. Я делаю вам предложение и завтра к утру у вас будет нормальное оружие…

Климов рассмеялся и прервал меня: – Тимофей, я не поверю не единому твоему слову и обещанию. Так что не старайся и не принимай меня за простачка.

– Юрий Сергеевич, вы сначала выслушайте меня, а потом делайте выводы.

– Ладно… Валяй.

– Но для того чтобы вы приняли моё предложение, хочу рассказать о вашем ближайшем будущем, для того чтобы вам было проще принять моё предложение.

– Слушаю, только не надо мне страшные сказки рассказывать. На ночь я бы может и забоялся, а сейчас день….

– Я не сказки рассказываю, а борюсь за свою жизнь. Я могу продолжать? – Увидев молчаливый кивок, продолжил, – Ладно. Верю, что ваш Шипко, качественно меня заколет. Верю. Но тогда, чтобы иметь большие шансы заиметь оружие деревенских полицаев, вам придётся идти в деревню не ночью, а днём. Что сразу понижает ваши шансы или сводит к нулю.

– Почему?

– Да потому что, вечером в лагерь для охраны придёт полицай, а с ним парнишка, который принесёт мне ужин. И если они меня там не найдут, то сразу доложат старосте и полицаем. А те мигом подымут деревню и предпримут все усилия, чтобы найти меня или узнать мою судьбу. Всё же я брат начальника полиции и за мою смерть или пропажу, местных полицаев по головке не погладят. Так что облом у вас будет ночью, а может быть и потери. Да и днём вам мало что светит. Полицаи не в куче ходят, а каждый своим хозяйством занимается и в деревню днём соваться – чревато. Сразу старосте донесут, а тот своим сыновьям, кстати полицаям. А через сутки здесь будет вся полиция района чесать вот эти леса и гнать вас, как волков. Так что вам такие хлопоты вряд ли нужны. Поэтому у меня есть предложение.

Я замолчал, ощущая, что сумел заронить в душу подполковника определённые сомнения.

– Так вот моё предложение в следующем. Мы все вместе, сейчас выдвигаемся в лагерь. Вы там располагаетесь так, чтобы я был всегда под вашим прицелом. Ну…, чтоб если попытаюсь словчить – стрельнуть меня. Да и полицейского. Пацана только трогать не надо. Так вот, вечером приходит полицай, младший сын старосты, с пацаном. Я на месте, мне отдают ужин. Отпускаем пацана обратно в деревню, а со мной остаётся полицай Пётр. Но как только пацан уйдёт, Петра я отпускаю к его невесте на целую ночь. Он всегда так делает, как дежурит со мной. Мы уходим к машине немцев. Вы переодеваетесь в немецкую форму, я сажусь за руль, якобы сопровождаю вас до города, если попадётся патруль. Но ночью дороги у нас никто не патрулирует, да и днём тоже, и на ней за два часа спокойно доезжаем до моего тайника. Забираем оружие и через два часа мы опять здесь. Вы уходите, а я остаюсь здесь. Вполне нормальный, работоспособный план.

Глава четвёртая

Всё прошло, как и спланировал. Хотя Климов долго молчал, хмуро глядя на меня, и я уж думал, что он откажется и тогда у меня оставался только один выход – кинуться на подполковника, сбить его с ног и ломануться в лес. Такой силовой ход хоть имел призрачные шансы на спасение. Может и промажут, а как барану идти под нож… Ну уж, нет. Но, Юрий Сергеевич, тяжело вздохнул и с кислым выражением лица пробормотал: – Не верю я тебе и если бы не было проблемы с боеприпасами и оружием, даже слушать тебя не стал… Ладно… Но смотри, тут уж пули на тебя не пожалею.

А дальше: возвращение под бдительным конвоем в лагерь, вялое копошение на двигателе полуторки, изображение ремонта для появившегося вечером Петра, но без пацана. Пацана то я придумал, нахрен Петру нужен лишний свидетель его балдежа.

– Ну, как ты тут? – Задал для проформы дежурный вопрос молодой полицай, уже весь в мыслях рядом со своей Настей.

– Нормально…., – односложно прозвучал ответ.

– Тогда я помчался…!? – Пётр выжидательно смотрел на меня, нетерпеливо перебирая ногами.

– Давай…, давай…, – я не выдержал и засмеялся.

– Я рано утром приду, как обычно, – скидывая с плеча винтовку, пробормотал полицай, больше для своего оправдания, чем для меня.

– Да можешь не торопиться и лишний часок погреться у неё под боком, – и Пётр рванул, крикнув мне через плечо, – скорей бы осень, а там я тебя на свадьбу приглашу….

Через десять минут из засады вылез Климов со своими бойцами. Младший сержант Подкорытов взял винтовку в руки, осмотрел и вынес вердикт: – Засрана вся…, он бы у меня из нарядов не вылезал…, – и снова прислонил её к дереву.

– Ну, что пошли к машине? – Спросил у подполковника и тот кивнул головой. В поездку Климов взял Назарова и Шипкова, остальным приказал дожидаться нас здесь. Мне вернули пистолет без обоймы и удостоверение полицая. К сожалению, бойцы уже знали, что я полицай, но к моему удивлению отнеслись ко мне без злобы. Злоба и ненависть придёт к ним позднее, когда они своими глазами увидят, какую беду принесли немцы на нашу землю, а пока у них сквозило лишь вполне прогнозируемое любопытство.