Полицай

– Я и полицейским согласился быть, только бы не гнуть спину на хозяйстве с утра до вечера. С винтовкой в руке гораздо проще жить и уважение на деревне больше…, – откровенно и хмельно поделился новый товарищ, закусывая очередную чарку.

А вечером он затащил меня на деревенскую вечёрку, куда собралась местная молодёжь. Человек тридцать парней и девок расположились двумя группками на куче бревен. Парни пришли уже поддатые и, распалив костёр, продолжали тихонько квасить, перекидываясь с девками шуточками, довольно сального характера. Девки тоже принесли с собой выпивку, но в отличие от парней, клюкнули по чуть-чуть, только для поднятия настроения и так сказать – «для храбрости». Девки мне, в основном, не понравились. Да и вообще, если сравнивать с людьми из моей той жизни, тутошние внешне очень здорово отличались от тех современных. Если взять мужскую половину населения, то они все выглядели гораздо старше своих лет. Это касалось в основном молодых мужчин и парней. Тот же Петро, которому было, как и мне 21 год, гляделся лет на 25-26. Да и присутствующие здесь 18-19 летние парни, смотрелись гораздо старше своего возраста. А мужчины, которым перевалило за 35, вообще смотрелись внешне как далеко за сорок. Женщины…. Тут не знаю…. То ли минимум косметики, то ли её отсутствие или не умение пользоваться хотя бы минимумом, конечно, сказалось и иная непривычная на мой взгляд мода, но в основном выглядели некрасивыми. Какие-то коренастые, низкие, именно низкие, а не высокие ростом. Причесоны убогие. Даже на улицах города редко можно было увидеть высокую, красивую женщину. Вот и сейчас среди табунка девушек только три ещё более менее смотрелись, остальные только составляли общий фон заднего плана, как раз для них. Но, чёрт, большинство грудастые и титьки налитые такие, что лапать можно было с удовольствием. Присутствовала здесь и Евдокия. Не сказать, чтоб была писаной красавицей, но она брала статью и своей озорной, брызжущей из неё молодой, жгучей энергией. А уж про грудь, которая упруго и сексуально подрагивала под кофточкой, я вообще молчу.

Чуть позже пришёл деревенский гармонист Стёпка, щупловатый на вид парень, но как оказалось классно играющий на гармони. И началось самое главное действо вечёрки – танцы-манцы-обниманцы. Хотя, сначала всё было весьма внешне чинно. Парни обходительно приглашали девушек на танец, те конечно для вида ломались, но потом жеманясь опять же для вида соглашались и с томным видом кружились в медленном танце, не соприкасаясь друг с другом. Но по мере того, как парни наливались самогоном, а вместе с этим смелостью и наглостью, вся эта чинность и обходительность быстро прошла, превратившись в банальное тисканье девок на брёвнах, целованья в ближайших укромных местечках, тихое повизгивание и придушенные смешки, когда парень позволял себе чуть больше позволенного.

Меня местные парни встретили настороженно, девки любопытными и оценивающими взглядами, где оценка была весьма высокая. И драки, когда семеро лупят ногами лежащего на земле, было бы мне не избежать. Но…, Петро быстро пробежался по парням, шепнул кто я такой, чей брат, женатик и вообще на несколько дней и вопрос с моим нежелательным присутствием был закрыт. Кому охота в такие смутные времена связываться с братом начальника полиции. Ну, трахнет пару девок и уедет, а девки то останутся. Да и мне выбора не оставили, вернее не оставила Евдокия, которая тут же взяла меня в оборот и уже в конце посиделок, мы уединились и я её лапал как хотел. Конечно, будучи выпившим, хотел большего, да и она тоже, но по-деревенски откровенно заявила: – Тимофей, ну сегодня нельзя… Я ж не гулящая какая-то…, – а сама голой грудью с каменными сосками, так прижалась ко мне, что я чуть не кончил в трусы, а она, запахнув кофточку на груди, тихо посмеиваясь, убежала в дом.

Хорошо, что я был прилично выпивший, поэтому бухнувшись на кровать, не ворочался полночи в эротических фантазиях, а мигом провалился в здоровый солдатский сон.

Утром, сытно и аппетитно позавтракал, с удовольствием поглядывая на крутившуюся здесь же Евдокию, всё ещё ощущая в своих ладонях её налитые, упругие груди. Она тоже не оставалась в долгу и посылала мне многозначительные, многообещающие взгляды, отчего у меня сладко замирало сердце. Выпив предложенную, усмехающимся в бороду хозяином стопку самогонки и попросил собрать узелок с едой: – Обедать буду там, нечего времени терять на ходьбу…, – пояснил свою просьбу.

– Да чего ты, Тимофей батькович, с узелком возиться будешь. Принесут тебе…

Ну, а мне что!? Даже лучше и неспешным шагом двинулся в сторону лагеря, где меня встретил у шлагбаума третий местный полицай Адам, которого я вчера мельком видел. Перекинувшись несколькими словами, он ушёл домой, а я остался один.

По хозяйски прогулялся по лагерю и решил первым делом завести мотоцикл, чтобы не ходить пешком в деревню. Ну…, а может быть и покатать на мотоцикле вполне возможно любвеобильную Евдокию. И не только покатать.

С мотоциклом провозился больше часа. Почистил контакты, в магнето ковырнулся и после этого сумел завести мотоцикл. Правда, работал он неровно, поэтому пришлось ещё полчаса потратить на регулировку подачи бензина и остался доволен. Не зря в молодости имел мопед, теперь двигатель работал ровненько и тихо. Вскочил на седло и сделал пару кругов вокруг лагеря. А поставив его на старое место, кардинально поменял планы на его использование.

Не хер, никому знать, что я стал мобильным, пусть все думают что я передвигаюсь только пешком. Вчера, в ходе гулянок с Петром, исподволь, из него вытянул интересующую меня информацию о проходящей в десяти километрах от деревни гравийной дороги, по которой и передвигались в основном немцы. А также, как туда проехать. Основная масса войск прошла на восток в первую неделю и как рассказывал Пётр – Если залезть на высокую берёзу на окраине деревни, то можно было наблюдать в той стороне сплошное облако пыли. А сейчас его нет. Так иногда… Деревенские в ту сторону не ездили, опасались. Как вчера сказал староста: – Не надо бога гневить, вот всё успокоиться, власть новая утвердиться… Вот тогда… А пока будем в Стаховец ездить по старинке.

До обеда ещё успел полазить по остальным машинам и определиться с их ремонтом. Короче дней на десять я тут точно прилип.

Глава третья

Всё произошло совершенно неожиданно для обеих сторон. Мы столкнулись лоб в лоб, выбравшись одновременно на крохотную поляну с разных сторон, и теперь целились в друг-друга и истерически орали, впав в лёгкую панику и растерянность, не понимая в первый момент – кто мы друг для друга.

– Оружие брось…, бросай оружие…, – и тут же не логичное с моей стороны, – не стреляй… Свои…

Мне в ответ, от испуганного от неожиданного столкновения молодого красноармейца. летели встречные истошные и растерянные крики: – Руки вверх…! Стрелять буду… Стоять…! Сука, стоять…

И я, лихорадочно разглядывая перепуганного красноармейца через прицел автомата, прекрасно понимал – ещё секунда, две и он нажмёт на курок, вышибая из моей головы мозги вместе с затылком, так как между нами было метра три и своей длинной трёхлинейкой со штыком он вообще сократил это расстояние.

– Ладно…, ладно…, тихо.., тихо… Я опускаю автомат, нам только тут стрельбы не хватает. Видишь, опускаю…., – резко снизил накал криков и начал медленно, чтобы не спровоцировать его, опускать автомат. Громко затрещали кусты за спиной бойца и из них выскочило ещё несколько красноармейцев с высоким командиром с тремя шпалами на красных петлицах и они тоже немедленно вскинули оружие, направив его на меня.

– Тихо…, всё…, всё…, спокойно, спокойййноооо…. Рядом дорога, давайте не будем привлекать внимание немчуры…., – теперь я больше обращался к командиру и никак не мог вспомнить, какому званию соответствуют три шпалы на петлицах.

И тут же вспомнил… Подполковник. А тот, продолжая целиться в меня из пистолета, угрожающе процедил сквозь зубы: – Кто такой!

– Товарищ подполковник, я свой. Партизан. Автомат опускаю. Скажите своим, чтобы тоже опустили, а то кто-нибудь случайно стрельнет. А рядом дорога с немцами…, – и начал снова опускать автомат. Подполковник, оглянулся на своих и сам слегка опустил пистолет