Страница 16 из 20
Она вспоминала: «Государь обратил особое внимание на меня, так что пожелал знать, сколько я получаю жалованья и сколько другая певица, также участвовавшая в этом концерте и выпущенная из школы в одно время со мною. Эта другая имела протекцию и потому получала 600 руб. в год, я же всего 300 руб. Когда государь спросил о моем жалованье, директор Гедеонов впопыхах подбежал ко мне с этим вопросом. Государь, узнав, что мне дается всего 300 руб., тогда как другой 600, тут же приказал сравнять меня с ней. Такое внимание государя осталось, конечно, навсегда в моей памяти. Я была польщена в высшей степени и, кроме того, не могла нарадоваться удвоенному жалованью. Родители мои, когда я, возвратившись домой, рассказала им все это, тронуты были до слёз. Отец беспрестанно повторял: “Как это так! Сколько походов совершил я, и всё столько не получаю, сколько ты, матушка!”»
В.В. Стасов. Художник И.Е. Репин
Успех оперы был невероятен, и Дарья Леонова заявила, что «по отношению к себе никогда впоследствии не помнит такого триумфа, какой был в этот раз».
Стасов впоследствии вспоминал:
«В зимние месяцы 1854–1855 гг. Глинка занялся музыкальным образованием контральто русской оперной труппы Д.М. Леоновой, которой голос ему нравился… Занятия Глинки с Леоновой имели ещё другой результат: они привели его вскоре к мысли предпринять сочинение новой оперы».
А Михаил Иванович с восторгом писал своей сестре:
«За восемь уроков Дарья Михайловна выучилась так петь, что ты её не узнаешь. Просто будет примадонной».
Фантазия любви
Незаметно отношения Михаила Ивановича Глинки со своей ученицей Дарьей Леоновой вышли за рамки учителя и ученицы. Михаил Иванович был очарован, увлечён и посвятил «Вальс-фантазию», затем цыганскую песню «Я пойду, пойду косить».
А потом началась работа над романсом «Утешение» на стихи Василия Андреевича Жуковского.
Подбор стихотворений понятен. Композитор не пишет слов, но для музыки подбирает те тексты, которые ложатся на душу. Стихи отражали его душевное состояние после перенесённых любовных драм.
Ну а потом они вместе занялись романсом на стихи поэта Антона Дельвига «Не говори: любовь пройдёт», написанные в 1823 году.
Михаил Глинка подписал своей ученице первое издание своих романсов, подписал тепло, искренне:
«В знак уважения моего к вашему таланту и постоянству, с которым занимаетесь вы усовершенствованием вашего прекрасного голоса, прошу принять полное собрание моих романсов и хранить их в память вашего учителя».
Несмотря на то что Глинка увлёкся своей ученицей, но не спешил развивать своё увлечение. Да и Дарья Михайловна старалась держаться спокойно, сдержанно. Из её воспоминаний трудно понять, испытывала ли она к невезучему в любви композитору какие-то чувства, кроме уважения и почтения, кроме благодарности за помощь, за обучение…
Певица работала много и плодотворно. В тот же период она подготовила партию Марфы в опере Модеста Мусоргского «Хованщина».
Однако, расточая ей похвалы, Михаил Иванович Глинка не уставал повторять, что необходимо продолжать образование. Он не раз говорил ей о необыкновенном исполнении русских песен. Неудивительно, ведь раннее детство Дарьи Михайловны прошло в русской глубинке, в деревеньке Рыжкове Селижаровского уезда Тверской губернии. Именно там среди необыкновенных пейзажей Поволжья она сначала, затаив дыхание, слушала, а затем и распевала с крестьянками напевные народные песни. Глинка советовал учиться за границей. Он рекомендовал в учителя немецкого и французского композитора и педагога Джакомо Мейербера (1791–1864).
Концерта вам не будет
Ну а пока дома, в своём родном театре, Дарью Михайловну ждали события, не всегда радостные и приятные. Начиналось как будто бы всё неплохо, и она даже не ощущала закулисных интриг, сплетен, пасквилей и нападок коллег, которые свели в могилу актрису Варвару Асенкову.
Но жизнь ведь течёт не всегда ровно – бывают взлёты и падения, случается, что человек попадает в хороший, добрый коллектив, но вдруг совсем неожиданно происходят какие-то изменения, и всё доброе летит в тартарары.
На самом пике карьеры подстерегали беды. Дарья Леонова вспоминала:
«В промежуток времени от 1851 по 1853 год переменился начальник репертуара; Семёнова заменил Фёдоров. И вот с поступления его на эту должность начались мои неудачи по театру; путь мой покрывался терниями все более и более! Причиною этого было то, что я имела несчастие понравиться Федорову, а между тем он узнал, что я выхожу замуж. Он почти прямо объявил мне, что будет врагом моим. И действительно, что бы ни предполагалось в мою пользу, ничто не удавалось. Начальник репертуара – это, можно сказать, все в театральном мире, и в нем-то я имела моего главного врага. Фёдоров, при всяком удобном случае, загораживал мне путь».
Что же это за деятель, ополчившийся на певицу? В Википедии есть весьма характерная информация:
«Павел Степанович Фёдоров (1803–1879), деятель императорских театров, русский драматург, начальник репертуарной части императорских театров, управляющий С.-Петербургским театральным училищем. Фёдоров представляет собой одну из самых неоднозначных персон русской культуры. Он был талантливым литератором, драматургом, четко и точно знающим и чувствующим театр, однако судьба – случайность – вознесла его в крупнейшие театральные чиновники императорской труппы и определила такую роль, что вся русская театральная культура в течение двадцати шести лет второй половины XIX столетия оказалась зависимой от него – его настроений, его симпатий, его привязанностей, его любовей и нелюбовей».
Лучше не скажешь! Актёры, да и вообще все театральные работники оказались в зависимости от этого чиновника. Ну а Дарья Леонова рассказала о конкретном факте, положившем начало её травли самим Фёдоровым, травли, подхваченной, конечно же, и его прихлебателями. Таковых было немного – Фёдорова не любили. Но всё же, конечно, существовали и те, кто хотел перед ним выслужиться или кого принуждали делать то, что замышлял против своих недругов Фёдоров. Как можно было стать его недругом, певица Леонова поведала в своих «Воспоминаниях…».
«Так памятен мне особенно его поступок, – писала она, – когда в пользу мою назначен был концерт за участие моё в драматической труппе в течение всей зимы, что не входило в мои обязанности. Мне дали залу в Александринском театре и объявили афишами о концерте в мою пользу. Так как я успела уже сделаться любимицей публики, то билеты разобраны были в один день. Довольная такой удачей, я готовилась концертом этим получить заслуженную трудами своими награду, сделала затраты, по средствам своим значительные, и вдруг все надежды мои рушились! За день до концерта присылают за мной карету, и капельдинер говорит, что меня просит к себе начальник репертуара в Александринский театр. Здесь Фёдоров объявляет мне: