Страница 14 из 23
Поэтому Смита вряд ли удивила бы мгновенная реакция бизнесменов на принятие NRA. «Вашингтонские отели ликуют, а министры тяжело вздыхают, – писала одна из газет, – видя, с каким неистовым напором предприниматели хлынули в столицу, чтобы разузнать о новом индустриальном плане. Их интересует всё, но главное – как наказать негодяя, который продает товар по более низкой, чем у них, цене, и как бы установить новые, хорошие цены». Другими словами, более 540 кодексов, которые вошли в закон, задавали явную тенденцию роста цен, рост заработной платы, сокращения рабочего дня и устранения конкуренции, а заодно и инноваций в производстве промышленных товаров[88].
Почему Рузвельт и другие деятели Нового курса так активно поддерживали рост цен и зарплат и так не хотели роста производительности и расширения конкуренции? Придерживаясь теории недопотребления, они считали, что искусственное повышение ставок заработной платы приведет к росту покупательной способности, который, по их мнению, поможет Америке выйти из Великой депрессии. Если люди будут зарабатывать больше, они смогут купить больше товаров, что станет стимулом для восстановления промышленности и экономики в целом. В этой теории «высоких зарплат» эффективный бизнесмен, внедряющий инновации и снижающий цены, представлял собой зло, так как считалось, что его деятельность ведет к снижению заработной платы, а значит, к уменьшать покупательной способности. Он подрывал основы «честной конкуренции». Он наживался не только за счет своих конкурентов, но и за счет всей страны. Новый закон, поощряя кодексы «честной конкуренции», давал всем предпринимателям возможность получать прибыль, платить высокие зарплаты и противостоять тем, кто снижает цены или внедряет инновации. Рузвельт говорил, что NRA «был принят, чтобы люди опять могли работать, могли покупать больше продуктов питания и промышленных товаров, чтобы наш бизнес снова вернулся к жизни»[89].
Хью Джонсон, которого Рузвельт назначил главой Плана восстановления промышленности, называл закон «Святыней… Величайшим Скачком Социального Прогресса Со Времен Иисуса Христа». Джонсону был 51 год, это был грубоватый человек, выпускник военной академии в Вест-Пойнте, выросший в Оклахоме на пограничной с индейцами территории. Опыт работы в правительстве он приобрел во время Первой мировой войны, работая с Бернардом Барухом в Военно-промышленном комитете. Джонсон носил прозвища «Генерал» и «Старые Железные Брюки» (Old Iron Pants), был мускулист, плотного телосложения, с округлым лицом, волевым подбородком и густыми темными волосами, чуть седеющими по бокам. Он отличался вспыльчивостью, эмоциональностью и жестким нравом. Это был шумный человек, любивший выпить и запоминавшийся вечной сигаретой в одном углу рта и сквернословием, часто доносившимся из другого. «Помилуй Бог того, – угрожал Джонсон, – кто пытается пошутить с этой птичкой»[90].
Джонсону, как и Рузвельту, не удалось добиться успеха в бизнесе в 1920-х годах. Их вера в план восстановления промышленности не основывалась ни на экономических законах, ни на изучении спроса и предложения, ни на знании человеческой природы. «Думаю, промышленность сама может и направлять, и контролировать собственную деятельность», – провозглашал Джонсон. Даже экономист Джон Мейнард Кейнс, часто выступавший за активное вмешательство государства в экономику, не согласился с Джонсоном. NRA, «возможно, мешает восстановлению», писал Кейнс в «Нью-Йорк Таймс», и «принят он был слишком поспешно». Профессор экономики из Гарварда Эдвард Мейсон резюмировал: «Если меры по ограничению выпуска товаров и повышению зарплаты окажутся эффективными, то в итоге произойдет дальнейшее сокращение нашего и без того значительно съежившегося национального дохода». В стагнирующей экономике выигрыш одних работников, получивших хорошо оплачиваемую работу, оборачивается проигрышем других, не получивших никакой работы. Если бы ставки заработной платы упали до уровня, определяемого рынком, больше людей могли бы найти работу, в результате расширился бы рынок производимых товаров, что, в свою очередь, привело бы к созданию новых рабочих мест. Более того, как отмечал еще один гарвардский экономист, Эдвард Чемберлин, «нет сомнения, что искусственное завышение зарплат усиливает тенденцию замены ручного труда машинами… Слишком высокие темпы роста заработной платы могут обернуться прямым ущербом для класса, который, надо полагать, должен получить выгоду»[91].
Предусматривая раздел рынков между существовавшими на тот момент производителями и установление фиксированных цен и зарплат, идеология NRA исходила из того, что вся промышленность стагнирует и никаких изменений не происходит. В действительности почти ни одна отрасль по подобной модели не развивалась. Возьмем, например, производство стали. Когда в 1872 г. Эндрю Карнеги основал свою, ставшую впоследствии крупнейшей компанию «Карнеги Стил», он был мелким американским предпринимателем, а Англия существенно превосходила США на мировом рынке стали. Главной продукцией отрасли были рельсы, цена которых составляла около 56 долл. за тонну. Однако в 1872 г., в отличие от 1933-го, рынки, цены и зарплаты не были фиксированными, они были гибкими, и американский потребитель оказался в выигрыше. Так, используя бессемеровский процесс и мартеновские печи, Карнеги сократил затраты на производство стали; он усовершенствовал бухгалтерию, введя метод двойной записи; он боролся за заказы, снижая цены, поскольку считал, что экономия на масштабах производства позволит ему выполнить контракты и получить прибыль. Как только Карнеги узнавал о новом, более дешевом способе изготовления рельсов, он в отличие от конкурентов немедленно перестраивал фабрику, внедряя новые технологии. В результате в 1900 г. Карнеги стал лидером в производстве стали в США; его компания выпускала продукции больше, чем все крупнейшие производители стали Англии вместе взятые. Он мог изготавливать стальные рельсы по цене 11,5 долл. за тонну. И Карнеги, и все потребители стали оказались в выигрыше благодаря конкуренции цен и качества продукции[92].
В 1901 г. Карнеги продал свою компанию создававшейся корпорации «Юнайтед Стейтс Стил». Гигант стоимостью 1 млрд долл. контролировал более 60 % американского рынка стали. Однако без Карнеги во главе корпорация не стремилась к инновациям. Председатель правления Элберт Гэри был человеком, мыслившим так же, как те, кто позднее создавал NRA: корпорация возглавила отрасль, теперь пусть все остается без изменений. «Цены должны быть разумными, – говорил Гэри. – Нам нужна только стабильность». Но что такое разумная цена на стальные рельсы? В 1872 г. она была 56 долл. за тонну, а в 1900-м – в несколько раз ниже. Будь в 1872 г. стабильность, хорошо ли бы это было для Карнеги? Хорошо ли это было бы для потребителей стали по всему миру? И наконец, хорошо ли это было бы для Соединенных Штатов, которые с 1872 г. благодаря инновациям и конкуренции заняли лидирующее положение на мировом рынке стали?[93]
В 1925 г. Гэри произнес слова, которые Хью Джонсон мог бы повторить десять лет спустя: «Мы верим в конкуренцию, в здоровую, сильную, жесткую конкуренцию… Но мы не верим, по крайней мере большинство из нас не верит, в недобросовестную, разрушительную, бесчестную конкуренцию, направленную на уничтожение конкурента. Мы верим… что стабильность и добросовестность нужны и выгодны всем…»[94] Другими словами, Гэри говорит следующее: «Давайте конкурировать, но не слишком жестко, и давайте поддерживать цену на сталь на достаточно высоком уровне, чтобы все компании могли работать». Если бы Карнеги рассуждал так же и если бы какой-нибудь закон, похожий на NRA, был принят в США в 1872 г., цена на стальные рельсы и через 50 лет превышала бы, возможно, 50 долл. за тонну, а Англия и Германия оставались бы главными производителями стали в мире. Поездки на поездах и трамваях обходились бы всем американцам дороже, а у миллионов бедных иммигрантов больше средств уходило бы на проезд и меньше оставалось бы на оплату жилья и еду.
88
Butler Shaffer, In Restraint of Trade: The Business Campaign Against Competition, 1918–1938 (Lewisburg, Pe
89
Rosenman, Public Papers, II, 251.
90
Bellush, Failure of the NRA, 10–12; Jim Powell, FDR’s Folly (New York: Crown Forum, 2003), 120; Shaffer, In Restraint of Trade, 106. Подробнее о Джонсоне и NRA см.: John Ke
91
Powell, FDR’s Folly, 118–119. О Хью Джонсоне и об упадке «Молайн Плоу Компании» в 1920-е годы см.: Ohl, Hugh Johnson, 54–69.
92
Burton W. Folsom, Jr., The Myth of the Robber Barons, 5th ed. (Herndon, Va.: Young America’s Foundation, 2007), 66–67; Harold Livesay, Andrew Carnegie and the Rise of Big Business (Boston: Little, Brown, 1975), 150, 165–166.
93
Shaffer, In Restraint of Trade, 125–127. «Ю. С. Стил» также беспокоила перспектива преследования по антитрестовскому законодательству. Возможно, это сделало Гэри менее агрессивным в бизнесе.
94
Shaffer, In Restraint of Trade, 126.