Табу и невинность

Помимо этого существенным был культурный опыт, познание других миров, а это опять-таки давало возможность взглянуть на свою страну с совершенно иной перспективы. Часто я переживал также боль отсутствия, но это такое чувство, рассказывать о котором я не способен.

– Не поддадитесь ли вы в конце этой беседы искушению сформулировать какие-то предсказания по поводу будущего Европы? Что нас ждет в ближайшее время? Предстоит ли нам достаточно длительный период спокойствия и мира?

– Думаю, что да. Впервые за сотни лет Польша оказалась в безопасной гавани, хотя это, естественно, не означает, что проблем не будет. Огромная неуверенность связана с развитием событий на Востоке. Уже в марте состоятся выборы в Украине, а их результат, которого сегодня не знает никто, может не только изменить ситуацию в этой большой стране, но способен также отразиться на атмосфере в Польше. Не предполагаю, чтобы нам с той стороны что-нибудь угрожало, но у нас может возникнуть элемент беспокойства и какой-то дестабилизации. Далее, неизвестно, что произойдет с Россией, а ведь это страна, которая еще на протяжении десятков лет будет переживать потрясения и с трудом приспосабливаться к современности, и указанные процессы тоже окажут влияние на ситуацию в Польше.

Сама же Польша будет интегрироваться с Европой и евро-атлантическим сообществом, хотя, наверное, не столь быстро, как об этом говорится в различных официальных декларациях.

– Благодарю за беседу.

Польская революция

Кор

Май 1983 г

Опускаются сумерки. В сравнительно большой квартире Эдварда Липиньского проходит собрание Комитета общественной самозащиты (КОР). Большинству членов удалось добраться до места. Милиция, как ни странно, в порядке исключения не вмешивается. Только на лестнице несколько тихарей переписывают приходящих. Другие топтуны крутятся по окрестным улицам.

Около тридцати человек ведут разговор о репрессиях в разных регионах Польши, об арестах, избиениях, увольнениях с работы. О самоновейших подвигах цензуры, о какой-то близящейся годовщине, которая позволит вспомнить исторические традиции народа. Дискутируют по поводу нового, несправедливого закона, касающегося пенсий для крестьян, про условия работы горняков. Редакционный комитет зачитывает самые свежие заявления, призывы и аналитические материалы КОРа. Собрание и обмен мнениями продолжаются уже много часов.

Участники ведут себя как свободные люди. «Свободные люди в свободной стране», – иронически произносит Адам Михник[16]. Словно бы им не грозил на каждом шагу арест или преследования, избиение то ли в судебных коридорах, то ли в ходе лекции для Летучего университета[17], то ли просто на темной улочке. Человек быстро привыкает дышать свободным воздухом – даже если для него это сопровождается непрестанным риском. Да и миллионы поляков тоже привыкли к тому, что среди них живут свободные люди. Эти миллионы следят за их деятельностью, за протестами, призывами и общественными инициативами – следят в крепнущей подпольной прессе, в сообщениях иностранных радиостанций и даже в официальной пропаганде.

Разнообразие присутствующих столь же поразительно, как и свобода, с которой они действуют. Хозяину, старейшине КОРа, перевалило за девяносто лет. Сразу же вслед за ним на шкале возраста располагается несколько других фигур: ксендз Зея, [адвокат и социалист с 1919 года] Антони Пайдак, [довоенный профсоюзный деятель и нынешний историк] Адам Щипёрский. На противоположном конце этой шкалы – тридцатилетние: Анджей Целиньский, Петр Наимский или Конрад Белиньский, которые вступили во взрослую жизнь в 1970-е годы.

У этих людей разные профессии, они выходцы из разных общественных слоев. Одни, как, например, хозяин, профессор экономики, или Ян Келяновский, биолог, широко известны в Польше и за границей. Оба – члены Польской академии наук и доктора honoris causa многочисленных зарубежных научных учреждений. Рядом с ними – большая актриса, Халина Миколайская, лауреат Государственной премии, и писатель Ежи Анджеевский. Есть тут и поэты: Станислав Бараньчак, Ежи Фицовский, Анка Ковальская. А также люди, известные своей общественной деятельностью до Второй мировой войны, во время войны и после нее. Ксендз Зея был армейским капелланом еще во время войны 1920 года против большевиков, а потом в 1939 году и во время Варшавского восстания. Антони Пайдак и Юзеф Рыбицкий – ведущие фигуры движения Сопротивления, его, можно сказать, знаменосцы. Анеля Штайнсберг, адвокат, защищала людей в бесчисленных политических процессах и до войны, и после нее. Ян Юзеф Липский – сотрудник Академии наук, бывший варшавский повстанец 1944 года, а после 1956 года президент Клуба Кривого Колеса[18]. Он сыграл огромную роль в ходе тогдашнего периода относительной либерализации.

Более многочисленны молодые. Выделяются они не только возрастом, но и общественным статусом. Активно занявшись оппозиционной деятельностью после 1968 года, большинство из них потеряло всякие возможности для работы и нормальной карьеры. На жизнь эти люди зарабатывают в качестве маляров, ремонтируют квартиры, а пишут под псевдонимами. Выделяется среди них Яцек Куронь, крупная фигура оппозиции, в 1960-е годы отсидевший в тюрьмах шесть лет. Рядом с ним – Мирослав Хоецкий, создатель Независимого издательского учреждения NOWa[19] («Новое»). Немного дальше – Адам Михник, один из трех поляков, чаще всего упоминаемых в международной прессе, если верить зондажам польских газет. Богдан Борусевич, которого уже в лицейском возрасте разыскивала милиция, человек исключительного мужества и находчивости; позднее он станет одной из ключевых фигур забастовки на Гданьской судоверфи. Здесь же и Анджей Целиньский, секретарь Летучего университета, носящий прозвище «Его Магнифиценция»[20]. Присутствуют Хенрик Вуец и Ян Литыньский, сотрудники и редакторы «Роботника» («Рабочего») – журнала, роль которого в развитии польского рабочего движения трудно переоценить.

До чего же это разные люди! Эдвард Липиньский, социалист с 1905 года, по-прежнему считает себя марксистом. Его только что как раз вышвырнули из партии. Антони Пайдак, старый лидер социалистов, во время войны – представитель [эмигрантского] Лондонского правительства, похищенный затем КГБ и приговоренный на московском процессе к долгим годам тюрьмы[21]. Другому старому социалу, Людвику Кохну, приговор вынесли в Польше, когда все попытки новой власти привлечь его на свою сторону провалились. Ксендз Зея, в свою очередь, получил срок после протестов против ареста примаса [Польши, кардинала] Вышиньского в 1953 году. Большинство епископата тогда молчало. Но не он. Ежи Анджеевский, довоенный католический писатель, в молодости ненадолго связался с одним из крайне правых журналов, а после войны вступил в партию. Его книга «Пепел и алмаз», как и фильм, который на ее основе снял Анджей Вайда, еще не подрывали легитимности новой власти. После событий 1956 года[22] Анджеевский вышел из партии и бесстрашно присоединился к независимой оппозиции. Он был одним из немногих поляков, кто протестовал против вторжения в Чехословакию в 1968 году. Анка Ковальская, поэтесса, работала вначале в [общественно-политическом] католическом [объединении] PAX («Мир») – организации, руководимой предвоенными фашистами. Она вышла из нее после 1968 года, возмущенная тогдашней антисемитской и антиинтеллигентской кампанией, к которой PAX присоединился с восторженным энтузиазмом.

Мы, однако, находим среди КОРовцев и другие жизненные пути: поэт Станислав Бараньчак вступил в партию как раз в 1968 году, чтобы немедленно из нее выйти. Он является одной из крупных фигур своего поколения, перед ним открыта большая карьера. Но он выбирает небытие, КОР и подпольные журнальчики. Юзеф Рыбицкий никогда не запятнал себя сотрудничеством с режимом. Когда в 1968 году представители властей в поисках алиби для уравновешивания тогдашней антисемитской кампании обратились к нему с просьбой дать свидетельство о спасении евреев во время войны (в котором он сам принимал участие), Рыбицкий ответил с презрением: «Не думаю, чтобы мое свидетельство могло вам послужить, господа, – ведь я же сам еврей» (каковым он на самом деле не был). Яцек Куронь, некогда молодой страстный коммунист, а потом страстный ревизионист, провозвестник и глашатай антибюрократической рабочей революции, стал в 1970-е годы идеологом и главным практиком самоорганизации общества.

16

Адам Михник (р. 1946) – видный польский публицист, историк и политик, а в эпоху «народной» Польши – не менее видный диссидент, ставший в 1970—1980-е гг. одним из главных советников Леха Валенсы и всей «Солидарности». После 1989 г. бессменный главный редактор «Газеты выборчей» – самой крупнотиражной и вместе с тем самой авторитетной ежедневной газеты в Польше (такое сочетание большой популярности издания и его солидности само по себе необычно и свидетельствует о высочайшем уровне А. Михника как редактора).

17

В 1977–1979 гг. в частных домах деятели оппозиции организовывали лекции по гуманитарным и общественным наукам под «исторической вывеской» Летучего университета (он действовал в конце XIX – начале XX в., а его название и тогда и сейчас было связано с отсутствием постоянного помещения и непрерывными изменениями мест, где читались лекции). Из-за их тематики тогдашние власти ПНР боролись с деятельностью Университета: преподавателей и слушателей задерживали, а занятия разгоняли с привлечением боевых отрядов Социалистического союза польских студентов и Союза польской социалистической молодежи.

18

Клуб Кривого колеса – дискуссионно-политический клуб, образованный в октябре 1955 г. в Варшаве. Вначале действовал в квартире на ул. Кривое Колесо (отсюда название), затем в одном из домов культуры в центре города. Главной формой его деятельности были еженедельные дискуссионные собрания, в которых участвовало в общей сложности несколько тысяч человек (ученых, писателей, публицистов, художников), занимавших самые разные идейные и политические позиции.

19

Первые три буквы этой аббревиатуры как раз и означают «Независимое издательское учреждение».

20

В Польше это титул университетского ректора.

21

Речь идет о «процессе шестнадцати» – показательном политическом процессе руководителей Польского Подпольного государства, проведенном 18–21 июня 1945 г. в Москве. В феврале 1945 г. польские политики получили от представителя НКВД генерала И.А. Серова (доверенного лица Сталина) приглашение на политические переговоры (с гарантией безопасности); 27–28 марта после прибытия на встречу их арестовали, перевезли из Варшавы в Москву и подвергли следствию, причем до начала мая власти СССР не информировали западных союзников об этом аресте. Во время процесса обвиняемым предъявили фальшивые обвинения, в частности о сотрудничестве Армии Крайовой (АК) с Германией и о диверсиях в тылу Красной Армии. Процесс должен был дискредитировать легальные лондонские власти РП в глазах польского общества и мирового общественного мнения. Одновременно с этим процессом в Польше создавалось Временное правительство национального единства. Последний командующий АК генерал Л. Окулицкий получил 10 лет тюрьмы, вице-премьер Правительства РП и его представитель в стране С. Янковский – 8 лет, министры Правительства РП по делам страны и одновременно заместители его представителя в стране А. Бень и С. Ясюкович – по 5 лет (такой же пост занимал и А. Пайдак), остальные – от полутора лет до четырех месяцев, трое были даже оправданы. Большинство участников процесса в конечном итоге вернулись в Польшу, за исключением Окулицкого, Янковского и Ясюковича, которые погибли в тюрьме. Пайдака (1894–1988), отказавшегося давать показания, судили не в этом процессе, а отдельно, и в ноябре 1945 г. он получил те же 5 лет тюрьмы. После отбытия срока его сослали в Сибирь; в 1955 г. он вернулся на родину, работал юрисконсультом; был соучредителем КОР (1976) и ROPCiO (ДЗПЧиГ, 1977), речь о котором пойдет ниже.

22

Об этих событиях (получивших название «польский Октябрь», или «Октябрь’56») далее будет не раз идти речь в разных текстах этого тома.