Табу и невинность

Жажда свободы, искусство сопротивления, обретенное народом во времена рабства, мудрость подлинных лидеров позволяли после войны прокладывать самые разные пути, ведущие к большей автономии индивидуума и общества. Результатом общественного давления стало ограничение того поля, которое контролировалось коммунистическим государством; возникали все более многочисленные острова свободы. Народ всегда использовал ослабление насилия, чтобы напоминать о своих правах на принятие решений по поводу собственной судьбы. Поляки стремились лишать партию того, что она считала своим наследством, обобществляя – в результате коллективных действий – публичную жизнь: создавали для этой цели союзы, движения, организации, придавали подлинную жизнь официально существующим структурам, требовали допустить к работе профессиональные и территориальные органы самоуправления. Когда же возможности такого обобществления посредством коллективного сопротивления уменьшались, люди стремились лишать партию ее возможностей, стремились расширять границы существующей свободы с помощью реприватизации различных фрагментов общественной жизни, принимать на себя индивидуальную ответственность и контроль над собственной жизнью.

Я не утверждаю, что все эти пути равнозначны; наверняка не каждый из них в равной мере эффективно способствует борьбе с чуждым строем. Но сегодня, однако, нет столбовой дороги от советизма к свободной и демократической Польше. Приближение к ней может являться только и исключительно следствием упорного продвижения по всем возможным путям и маршрутам.

Польский народ пребывает сейчас в одном из весьма критических моментов своей истории. После надежд 70-х годов на благосостояние страна скатилась до уровня бедности, непонятного большинству ее жителей. Явное, циничное насилие закрыло необычный для коммунистического строя период свободы. Это двойное и чрезвычайно болезненное падение. От Церкви и общественных лидеров, от создания настоящего подпольного общества, которое будет способно удовлетворять многообразные потребности поляков и с помощью ежедневно ведущейся борьбы создавать перспективы восстановления утраченных свобод, в большой мере зависит, окажется ли Декабрь’81 всего лишь одной проигранной битвой или же катастрофическим поражением, предвещающим долгую ночь.

Потребность в разговоре

1992

Октавио Пас когда-то диктатуру назвал режимом монолога и мавзолея. Ибо диктатуру всегда характеризует отказ от диалога и пристрастие к ритуализированной обрядности.

Следы авторитарной культуры можно найти и в нашей публичной жизни. Здесь мы тоже часто имеем дело с отказом от диалога – с наглостью истин, признаваемых безусловными. И у нас мы нередко сталкиваемся с пустой обрядностью, которая заменяет усилия по поиску правды.

Фонд, которым я имею честь руководить, очень хочет быть местом встреч людей с разными направленностями мышления и действия, особенно политиков и интеллектуалов. Наша цель состоит не в поиске согласия – для этого служат другие места и другие институты. Мы хотим содействовать взаимопониманию, приятию существующих различий и уважению к иным точкам зрения, отличным от собственной. Поскольку именно в этом заключаются условия, необходимые для демократической культуры.

Основные, принципиальные линии политических и интеллектуальных разделений в Польше и других посткоммунистических странах касаются формы будущего и выбора пути, ведущего к этому будущему. По-разному понимается и та Европа, к которой все хотят двигаться. Иначе видятся контуры экономики и структура политических институтов. Существуют различия в диагнозах текущей ситуации и в рекомендуемых терапевтических методах.

Различается также оценка коммунистического прошлого. Можно очертить две экстремальные, диаметрально противоположные альтернативы, хотя, как всегда, большинство людей, берущих слово на данную тему, позиционируют себя между обоими этими крайностями.

Одна ориентация видит опасность в концентрации внимания на прошлом. Разумеется, необходимо карать злодеев и преступников – настолько, насколько это позволяет существующее право и законодательство. Но только будущее даст нам возможность преодолеть наследие прошлого. Стремясь к построению современного демократического общества, мы будем словно бы мимоходом, по дороге элиминировать сорокапятилетнее наследие коммунизма.

В поддержку этой позиции приводятся и прагматические и моральные аргументы, а именно нас предостерегают от применения коллективной ответственности и законодательства, имеющего обратную силу. Подчеркивается угроза разделения общества, мобилизации коллективных чувств враждебности, тогда как, принимая во внимание громадность стоящих перед нами задач, нужно, напротив, связывать людей воедино, преодолевать и побеждать антагонизмы прошлого. Доказывается, что использование документов тайной полиции создает парадоксальную ситуацию, в которой репрессивный аппарат ПНР будет предрешать будущее многих из своих жертв. Выдвигается требование о необходимости предоставлять процесс отбора элит естественным механизмам, свойственным демократии и рынку; при назначениях на должности решающей должна быть квалификация – столь редкая в странах, которые в этом смысле оказались разоренными. Указывается на риск усиления плебейского, мстительного эгалитаризма. На опасность того, что во имя отхода от коммунизма – под знаменами борьбы с коррупцией и номенклатурой – станут блокироваться необходимые перемены в сфере собственности.

Сторонники противоположной ориентации не верят, что можно устранить «пережитки» коммунизма словно бы мимоходом, в некоторой степени по пути к будущему. Они считают, что это иллюзия и что ее следствием может быть только блокирование реальной дороги к будущему. Если мы действительно хотим строить демократическую, свободную Польшу, то надо в первую голову морально очистить подступы к ней, предполье. Необходимо назвать зло злом, а добро добром. Необходимо четко указать виновных – не только в уголовных преступлениях, но и тех, кто политически и морально ответственны за минувшие десятилетия. Люди этой ориентации, похоже, разделяют мнение одной известной оппозиционерки из Восточной Германии, которая писала недавно: «Восток пытается найти дорогу от организованной безответственности к свободе» – и критиковала людей, пытающихся замазать разницу между правдой и ложью, добром и злом, действуя в союзе с теми, кто, как она говорит, права личности ставят выше истины. Драматически обрисованная ею дилемма истины и справедливости наверняка достойна обдумывания.

Вот поле основных дискуссий. Но наследие коммунизма не удастся ликвидировать с помощью политических и судебных решений. Существует также вопрос ответственности за прошлое, который не удастся свести к проблеме старых правящих элит.

На недавней конференции в Кракове Лешек Колаковский[35] метафорически представил отношение общества Центральной и Восточной Европы к коммунистическому прошлому. Насильник пришел и силком, против воли принудил жертву к тому, чего добивался. Теперь насильник ушел, и жертва снова вернула себе невинность.

Было совершено грубое насилие над Польшей, Чехословакией, Венгрией, Болгарией, насилие над Украиной, Литвой, а также над Россией. Этого факта не удастся изгладить, убрать из памяти. Есть виновные, на которых можно указать. Но разве этот факт – морально необходимый – вернет нам невинность? Являемся ли мы всего лишь жертвами, которые выжили, или же наследниками насчитывающего много десятилетий прошлого, которое не получится легко выбросить из головы?

Мы все лучше видим, насколько сильно коммунизм врос в нашу ментальность, привычки, рефлекторные реакции, желания. Насколько он сформировал наше отношение к работе, собственности, государству. Насколько повлиял на умение совместно действовать во благо страны. Мы видим, до чего труден процесс построения сильного, демократического, современного государства, новой экономики. И до чего сложным делом является изменение общественной структуры, сформировавшейся под воздействием авторитарной политики размещения ресурсов и распределения доходов, привилегий, власти.

35

Лешек Колаковский (1927–2009) – знаменитый польский философ, занимавшийся главным образом историей философии, историей политических идей и философией религии; является также эссеистом и публицистом. В 1966 г. был исключен из ПОРП, после событий марта 1968 г. жил и работал в Англии.