Страница 5 из 17
Впрочем, ближе к середине ужина все кардинально изменилось и Луизе больше не пришлось думать о Рэе и бояться из-за него подавиться. Вот только перемена не принесла с собой облегчения. Наоборот. Она ознаменовала страшную беду, которую так никому и не удалось отвести.
Беда. Беда, пританцовывая, закружилась по комнате, влетев следом за взволнованной пятилетней девчушкой, которая была так шаловливо весела, передавая гостинцы от родителей. О, Древние Духи, неужели прошло всего несколько часов?
Беда.
— Мама!.. — с трудом переводя дыхание, только и могла сказать малышка, не замечая никого вокруг кроме нее. — Папа уехал за целителем. В город.
— Мама хочет с тобой увидеться, — пискнула девочка, обнимая Луизу за шею. — Сэти остался с ней, а я сюда побежала. Пошли скорее. Мама очень хочет тебя видеть.
—Довольно! — голос графа был подобен раскату грома. — Луиза! Немедленно вернись на место. Твое поведение недопустимо. Что еще за спектакль вы устроили, юная леди?
— Простите, отец. Я не могу. Меня ждут.
— Я не могу, отец, — упрямо повторила Луиза, вздернув подбородок. Нет, не удастся ей изобразить сегодня примерную дочь. Наверное, и пытаться не стоило. — Я не могу сидеть и набивать живот, когда умирает человек, которого я всю жизнь знаю. Я не могу! Я должна быть там. Рядом с ней!
— Вы ничего не понимаете!.. — Луиза сокрушенно покачала головой и, позабыв попрощаться с гостями, вышла из трапезной под гневные оклики родителя. Она должна была действовать, а не сидеть, сложа руки, чтобы потом не винить себя до конца дней за то, что не попыталась помочь и не простилась с умирающей.
Тонкие губы мага растянулись в улыбке, так не похожей на его прежние кривые усмешки и ухмылки. Нет, ему определенно была интересна Луиза.
***
Рэй как раз оказался у распахнутой настежь входной двери, когда Луиза, выйдя из лаборатории, подошла к оседланной пегой кобыле, возле которой крутилась Мэг и мальчишка-конюх. Не желая, чтобы кто-то из находящихся во дворе не увидел его, Рэй поспешно отступил в тень, стараясь найти место, откуда, оставаясь не замеченным, можно было бы спокойно за всем наблюдать.
— Простите, миледи!.. Эта дуреха ничего не объяснила толком, — красный, будто вареный рак, мальчишка кивком указал на Мэг. — Все талдычила, что вы просили срочно оседлать лошадь. Вот я и… Вы то частот ездите в мужском. Простите. Я сейчас все исправлю.
Дождавшись пока мальчишка скроется из виду, Луиза проворно забралась в седло. Подол нарядного платья неприлично задрался, обнажая длинные бледные ноги, одна из которых была изуродована жутким на вид шрамом.
Ощутив на себе пристальный взгляд, Луиза, безуспешно пытаясь поправить подол, нервно оглянулась, но никого не заметила. Наверное, показалось. Воображение разыгралось и все. Да и вообще радоваться надо, что никто из посторонних не видит ее в подобном, иначе ни за что бы не избежать еще больших пересудов. Несмотря на все самоуверения неопрятное ощущение никуда не делось.
Нужно спешить. Она просто не может позволить Энни умереть. Она не может позволить закончиться детству Мэг и Сэти так рано. Это же не справедливо! Дети не должны лишиться матери, как это было с ней!
Луиза в нерешительности замерла на пороге спальни, сжимая в руке прохладную ручку сумки. Она уже видела когда-то подобное, вот только спальня была другой — богатой и изящно обставленной, но также деликатно затемненной, чтобы будто бы не мешать умирающей, и погружая все в траурную атмосферу. Тогда на кровати лежала ее собственная мать, слезы проливала Габриэлла, которой на тот момент едва исполнилось три, а Луиза, как и сейчас, стояла на пороге, боясь приблизиться, и в итоге оказалось слишком поздно. Леди Шарлоты не стало преступно рано – ей не было еще и тридцати.
— Луиза! — хрипло позвала Энни, вырвав Луизу из плена печальных воспоминаний. Приподняв бледную немного дрожащую руку, она потянулась на встречу к подруге. — Луиза, ты все-таки пришла!.. Как хорошо!..
Как же страшно вот так – смотришь глаза в глаза, знаешь, что человек обречен, видишь, как жизнь капля за каплей покидает хрупкое тело, а алчной костлявой старухе помешать не можешь.
— Для меня уже ничего не будет хорошо. Все кончено, ты же знаешь, — Энни слабо улыбнулась, а потом машинально облизнула пересохшие губы. Говорить ей было крайне тяжело — сил не хватало.— Мы обе это знаем. И Джо тоже. Но он все равно поехал за целителем. Упрямец. Он всегда такой упрямый! — она разразилась сильным кашлем. Луиза хотела было как-то помочь, но Энни нетерпеливо отмахнулась – само пройдет.
Она опять теряла драгоценное время, а нужно было действовать. Выпустила руку Энни, Луиза подошла к сундуку с плоской крышкой, на который опустила свою сумку. Открыв ее, она извлекла на свет несколько пузырьков из темного стекла, и с самым решительным видом повернулась к Энни.
— Ты же знаешь, что все это бесполезно, — собравшись с силами, сказала Энни, когда дети отправились выполнять поручения. Дыхание у нее при этом было свистящим и неровным. — Луиза, ты все знаешь. Меня не спасти, как и не спасли твою маму. От тремса нет лекарств. Эта болезнь сама выбирает жертву и сжирает ее изнутри. Ты знаешь.
Тремс не диагноз – приговор. Безжалостный и неизбежный. Не зря же целитель, первым выявивший эту болезнь, для названия использовал анаграмму смерти. Смерть победить невозможно. Можно только облегчить страдания обреченного. Собственно говоря, целители и по сей день этим и занимались, леча лишь различные симптомы страшной болезни.
— Все это очень хорошо, но от тремса так ничего не изобрели, — Энни вяло улыбнулась. — Никому не известны причины его появления. Целители способны бороться лишь с симптомами. Давай будем реалистами. Хорошо?
Дальнейший спор был прерван до неприличия громким, как это показалось Луизе, стуком в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она собиралась уже пойти открыть, удивляясь, что Джо вернулся так скоро, да еще и стучит, но Сэт ее опередил. Мальчонка подбежал к двери и, приоткрыв ее, испуганно замер на пороге, будто суслик.
Что-то было не так и это было совершенно ясно, как день. Беда никогда не приходит одна. Луиза стремительно вышла из спальни, готовясь, если потребуется, защищать себя и семью друзей. Она, ловко отстранив Сэта себе за спину, настежь распахнула входную дверь.
— Я, как видите, — криво усмехнувшись, коротко ответил он, глядя ей прямо в глаза.
— Не скажу, — непривычно мягко пообещал Рэй. — Можете считать, что я проникся вашей вдохновенной речью и не смог набивать живот, когда умирает человек.
Луиза собиралась захлопнуть дверь перед длинным носом сэра Рэя, но маг оказался до ужаса проворе. Он просто не позволил ей сделать этого, поставив ногу на порог.
— Вы же не целитель, сэр Рэй. Или я что-то путаю? — Луиза использовала свой последний аргумент. Склонив голову на бок, она пристально рассматривала Рэя и наотрез отказывалась понимать, какие мотивы им движут и чего он на самом деле хочет. Пока ей было совершенно очевидно только одно – он появился здесь вовсе не по доброте душевной.
В этот момент он живо напомнил Луизе восточного человека, чьи речи цветасты и узористы, а каждую, даже самую банальную историю он способен превратить в волшебную сказку. Сама магия жила в его словах. Наверное, Луиза бы даже и не удивилась, поклонись он сейчас на восточный манер.
— У нее тремс, — тихо сказала Луиза, озвучивая страшный приговор. Признавая победу мага, она отступила в сторону. — Входите.
Чуть наклонив голову, чтоб не стукнуться об притолку, он переступил порог дома и стянул черные кожаные перчатки. Рэй, оглядев цепким взглядом небольшую комнату, которая одновременно служила и трапезной, и гостиной, он выбрал стул, на котором и расположился.
— Как пожелаете, — Луиза даже не взглянула на мага, который опять начал ее бесить. Закрыв входную дверь, она вновь вернулась к Энни.
— Кто пришел? — слабо поинтересовалась Энни, видя, что с подругой что-то не так. — Это ведь не Джо? Мне кажется, я не узнала голос.
— Не стоит так говорить, Луиза, — Энни закашлялась, но переборов слабость продолжила. Она всегда была доброй и любящей, и даже сейчас, стоя на пороге смерти, бросилась на защиту незнакомого ей человека, веря, что в каждом есть кусочек света. В ком-то он сияет подобно Солнцу, а в ком-то он горит робко, словно далекая одинокая звезда на восходе. — Господин маг не обязан был сюда приходить. Он сделал это сам. Добровольно. Он знает, что не найдет здесь ни славы, ни богатства, да и благодарность ему вряд ли нужна. Ты не должна так о нем говорить. Это жестоко и не справедливо.
— Да что с тобой такое стало? Ты сильно изменилась после того, как уехала с этой своей чародейкой-наставницей, — с горечью сказала Энни. — Нет, ты и раньше была своевольной и хулиганистой. Тебя многие считали мальчишкой в платье, но ты же никогда не была жесткой и не справедливой. Ты судила по делам. Что же с тобой стало, Луиза?
— Эдмунд уехал. Это все из-занего. Да ведь? — неожиданно поняла Энни, с жалостью взглянув на подругу. — Он никогда…
Впрочем, старалась она зря. Рэй с демонстративным видом разглядывал деревянные балки на потолке и, кажется, вовсе не замечал ничего другого. Конечно, что может быть интереснее, чем этот образец строительства? Уж точно не разговоры двух подруг!
В спальне было непривычно тихо. И это почему-то страшно раздражало своей неправильностью. Луиза сделала несколько шагов вперед и остановилась у изножья кровати, отчаянно медленно соображая, хотя в душе она, наверное, сразу поняла, что произошло.
Глиняная кружка с грохотом упала на пол, в дребезги разбивая мертвую тишину. Луиза несколько раз открыла и закрывала рот, не издавая ни звука. Воздуха не хватало. Перед глазами расстилался белое туманное марево и комната, казалось, немного плыла.
— Энни! — вопль отчаянья вырвался из ее груди, и Луиза, вновь обретя силы и способность двигаться, бросилась к подруге.
Мгновением позже в комнату вбежали и дети с перепуганными глазами полными слез. Они уже понимали, что им предстоит увидеть. Их мамы больше не было среди живых.
Рэй вернулся в спальню, собираясь выполнить обещание и совсем неважно, что думала Луиза по поводу его сил и положения. Рэй крепко сжал тонкие губы — он заставит ее изменить свое мнение и признать ошибки. Его гордость требовала этого.
Рэй склонился над мертвой женщиной и, вытянув правую руку, медленно провел ладонью от затылка до области солнечного сплетения, держа ее на расстояние в несколько сантиметров и ни разу не касаясь тела. Затем повторил свое движение и на этот раз его ладонь, проходя над остановившимся сердцем, начала слабо светиться теплым мягким светом и по мере приближения к солнечному сплетению этот свет становился все ярче. Свечение заполнило пространство между ладонью мага и телом женщины, а потом, словно с большой неохотой, начало цепляться и переползать на бездыханное тело, стараясь разжечь там уже иной свет — пламя жизни.
Сияние неспешно проникало в грудь Энни, постепенно растекаясь по всему телу, заполняя его собой. Процесс продвигался крайне медленно и неохотно, но даже дети заметили это. Не выпуская руки сестры Сэт, утерев слезы, подошел ближе к кровати и, затаив дыхание, смотрел, как грозный чужак в черных одеждах оживляет его мамочку.
— Тихо ты! — цыкнула на него Мэг, мысленно соглашаясь с братом. Теперь она тоже мечтала стать когда-нибудь таким же крутым целителем, как этот господин маг.
Луиза крепко сжала кулаки и, согнувшись чуть ли не пополам, опустила на них голову. Перед лицом смерти она оказалась бесполезна и слаба, хоть в последнее время и возомнила себя чуть ли не мастером зельеварения. И правы были те студенты-кретины в Академии, которые утверждали, что девки должны щи варить, а не зелья – пользы больше будет! Когда-то Луиза из-за их выпадов злилась, злословила, огрызалась и старалась потихоньку мстить, а сейчас была готова подписаться под каждым их словом.
Холодный воздух отрезвил ее и несколько привел в чувства, но нынешней Луизе было очень далеко до той, что всего несколько часов назад встретилась сэру Рэю и герцогу Нателю. Для восстановления сил требовалось нечто большое. Вот только что именно оставалось загадкой.
Впрочем, стоит ли удивляться, что в такую ночь луна сияет будто солнце? Сегодня же нечистые поднялись из Бездны и по всей земле разбрелись, наполняя все своей силой. Праздник же у них.
Луиза так и стояла на пороге, прижавшись спиной к дверному косяку, когда тишину позднего вечера нарушил быстрый стук копыт. Вскоре показались и сами несшиеся во весь опор лошади. Поравнявшись с забором, всадники остановили скакунов рядом с пегой кобылой, нервно помахивающей длинным ухоженным хвостом.
— Луи! — оставив лошадь непривязанной, Джо подбежал к необычайно бледной подруге детства и порывисто обнял. — Как хорошо, что ты здесь! Как Энни? Я привез целителя Тода.
— Джо! — Луиза судорожно сглотнула. Как же сказать-то? О, Древние Духи, помогите! Ей еще никогда не приходилось сообщать такого, разбивая сердца и разрушая надежды. Но сейчас это ее долг. — Джо, Энни… Прости. Я так виновата… ничего не смогла сделать. Ее больше нет.
— Джо! — Луиза протянула к другу детства обе руки, но он не позволил себя коснуться и буквально влетел в дом, спеша к покойной супруге.
— Эй! Ты чего творишь?! — ворвавшись в комнату, Джо оттолкнул Рэя от тела жены, нарушая магический процесс. — Подонок! Ты вообще кто такой?
Все усилия были напрасны или нет? Этот вопрос не давал покоя. Он почти завершил лечение, но ревнивый дурак помешал ему. Рэй понимал, что заново начать ритуал не сможет, и не знал, хватит ли уже затраченных сил.
— Папа, не надо! — одновременно закричали Сэт и Мэг, кидаясь на защиту Рэя.
— Ты некромант, да? — бешено вращая глазами, гневно закричал Джо и попытался встряхнуть Рэя, вот только это у него не получилось. — Здесь тебе делать нечего. Подонок! Убирайся прочь! Я никому не позволю издеваться над телом моей Энни, мерзавец!
— Я никому не дам проводить эксперименты над Энни! Путь он даже окажется самим королем! – горе ослепило несчастного отца семейства, который теперь только и мог, что оберегать смерть жены, раз уж ему не удалось сохранить ее жизнь. Впрочем, на Рэя Треванса, смотрящего мимо Джо, все эти выпады и угрозы не производили никакого эффекта. — Ты меня понял, некромант? Тронешь ее – я тебе шею сверну!
Рэй поднял руки и крепко сжал запястья убитого горем мужчины, заставляя того разжать пальцы. Морщась от боли, Джо заскрежетал зубами и все же выпустил из хватки одежду мага.
— Джо!.. Как же хорошо, что ты вернулся!.. — голос Энни прозвучал очень тихо и глухо, будто с того света, но ее услышали. – Я так тебя люблю.
— Ну чего же вы, мои хорошие? Не надо плакать. Не надо. Мэги, ты же у меня такая смелая, а сейчас плачешь. Не надо, все хорошо, — все еще ощущая слабость, Энни протянула руку и осторожно стрела слезы, катившиеся по щекам дочери. Смотреть, как ее дети плачут сейчас, и понимать, как будут плакать потом — было настоящей пыткой, но все же… Все же это был еще один, самый последний шанс сказать все, что не успела, обнять и поцеловать тех, кто важнее всех на земле. Энни прижала к себе крох так сильно, как только могла и продолжила ласково нашептывать им слова успокоения.— Сэти, ты же мужчина. А мужчины не должны плакать, мой хороший.
— Энни? — Луиза приблизилась, недоверчиво глядя на подругу, которая должна была быть мертва. Неужели Треванс и вправду способен на то, о чем говорил? Он дал им шанс, согрел своим огнем, и благодаря ему теперь в комнате расцветали цветы надежды и любви. Несмотря на радость и любовь к подруге, Луиза отчетливо понимала, что нужно уйти — она лишняя на этом празднике жизни.
— Энни, — Луиза почувствовала, как к горлу подступает тугой комок. Нет, не будет она плакать. Все хорошо. Нет, все замечательно. Мама гордится ей, а значит, все в жизни было не зря. — Я… я пойду.
— Это ты меня прости. Прости, что оставила, — Луиза быстро схватила свою сумку с зельями, и, подойдя к Энни, наклонилась и поцеловала ее в чуть теплый лоб. — Я люблю тебя. Прости.
— Обещаю, я присмотрю за ними, — заверила ее Луиза, вновь чувствуя, что вот—вот расплачется. — Ты и сама это знаешь.
Уже стоя в дверях, Луиза обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на семью, которая в этот момент была до отчаянья счастлива, наслаждаясь вторым шансом. Вот только никому не известно сколько это счастье продлится. Новый приступ мог случиться в любой момент, поэтому им была так важна каждая секунда, проведенная вместе.
— Спасибо, — подойдя близко-близко, прошептала Луиза.
Наверное, в любое другое время Луизу бы до глубины души возмутило мерзкое поведение Рэя Треванса, и она обязательно стала бы относиться к нему еще хуже, однако сейчас все было иначе. Смерть и воскрешение Энни перевернуло все с ног на голову. Луиза быстро догнала Рэя и, идя с ним рука об руку, не чувствовала ничего кроме благодарности.
— Тремс означает «смерть», — чуть смягчившись, Рэй сказал то, что Луиза и без него прекрасно знала. — От него нет и не может быть лекарства, как и спасения. Смерть безжалостна и неизбежна.
— Не говорите глупостей, миледи. У них не больше часа. И это почти садизм — вернуть надежду и жизнь на краткое мгновение, — Рэй горько улыбнулся, не сводя поразительных голубых глаз с полной луны, словно он обращался именно к ней, а не к своей спутнице. — Ваш друг мне помешал. Впрочем, это даже к лучшему. Я и так остался без манны. Не хватало еще начать расходовать свою жизнь из-за этого, — с холодком произнес Рэй и, помолчав, добавил:
— Но… — Луиза хотела что-то возразить, однако не нашла аргументов. Да и спорить уже не хотелось. Извечный дух противоречия подевался неизвестно куда. Потерялся, наверное, или отстал что ли.
Казалось, Рэй и вовсе не смотрел на нее, но стоило Луизе озябнуть, как он преградил ей дорогу. Руки в перчатках быстро расстегнули замысловатую застежку черного плаща и, прежде чем Луиза успела хоть как-то возмутиться или возразить, теплая ткань опустилась ей на плечи.
Луиза оторопело смотрела на него. Ее первым порывом было немедленно скинуть плащ, но она так этого не сделала, ведь на улице действительно было холодно, да и ссориться из-за пустяков не хотелось.
Рэй буркнул в ответ Что-то неразборчивое. Разговор не клеился. Впрочем, маг и чародейка не слишком-то из-за этого расстроились. Им было на удивление приятно молча идти рука об руку по темной дороге, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь мерным цокотом копыт пегой лошади.
Подъездная аллея, сделав поворот, вывела Луизу и Рэя к поместью Сенферна, двор которого был освещен факелами. К сожалению, им не удалось вернуться незамеченными — граф и герцог, разговаривая, стояли на крыльце, а в некотором отдалении от них тосковал конюх, держа под уздцы рыжего жеребца герцога.
— Треванс, вот ты где! — герцог Натель первым заметил приближающуюся пару. Он не смог сдержать довольной улыбки, опознав плащ, в который куталась Луиза. Все-таки Рэй оказался не промах и покорил неприступную крепость. Впрочем, именно упорство герцог в нем ценил особенно сильно. — Тебя часа два не было. Леди Габриэлла ужасно расстроилась. Наверное, бедняжка решила, что одно из блюд оказалось недостаточно свежим. Впрочем, ты так внезапно ушел, что и я посчитал, будто у тебя расстройство желудка! — грубовато расхохотался герцог, довольный своей шуткой.
— Благодарю вас, сэр Рэй, за ваше беспокойство. Обещаю, что не забуду этой услуги, — граф, сдержанно улыбаясь, пожал гостю руку, а затем гневно обратился к дочери:
— Я все прекрасно понимаю, сэр, — Луиза, покраснев до корней волос, сдержано кивнула отцу. Она чувствовала себя нашкодившим ребенком, а не взрослой самостоятельной девушкой. Луиза крепко сжала кулаки. Задетая гордость требовала немедленно броситься в атаку. — Никто не просил сэра Рэя помогать мне! Впрочем, я благодарна ему за оказанную услугу, — с трудом раскрыв на плаще тугую застежку, Луиза поспешно вернула его магу.
— Однако, отец, если вы считаете мое поведение недопустимым под крышей вашего дома, я могу уехать. В этом случае больше ни один ужин или обед не будет испорчен, — зеленые глаза гневно поблескивали, но голос звучал ровно и поразительно спокойно. — Однако вы сами настаивали, чтобы после Академии я вернулась домой.
Но Что-то не давало ей привычного покоя. Дойдя до угла, Луиза обернулась, взглянув на замерших мужчин. Рэй по-прежнему сжимал в руках черный плащ, что недавно согревал ее от холода. Это и стало последней каплей.
В разговоре с герцогом и графом Рэй намеренно не упоминал, что вернул к жизни Энни, и Луиза тоже не стала этого делать, подсознательно чувствуя его желание оставить все случившееся в тайне. Пожалуй, сегодня вечером она играла по его правилам и не испытывала от этого никакого дискомфорта.