Возмездие

Люди должны умереть,

Люди должны умереть…

Что-то завывало и пело, очень похоже на человеческий язык. Значит, ЭТО уже знает, как разговаривают их жертвы. Ти вспомнил, как он сам усваивал чуждую речь, но улыбки это не вызвало.

Кто причиняет смерть,

Тот и вкушает смерть…

Твой завершается век,

Смертный живой человек.

Некому больше смотреть:

Люди должны умереть…

И без того страшные слова в окружающей обстановке звучали просто жутко. Со всех сторон сыпались осколки стекла. Дым, гарь и пыль, где-то далеко — огромный пожар. Надо найти Кона раньше, чем всё это взорвётся. По земле что-то ползло… Земля ползла…

Люди должны умереть…

Что-то ярко-рыжее в дыму. Кон!

Твой завершается век…

Это не он… Какая-то вещь.

Ти едва не промчался мимо, он не учёл, что ориентир в виде рыжих волос тоже может покрыться пылью и потускнеть. Стремительная пикировка вниз, крылья в беспорядке — хлещут по щекам, не должно такого быть. Как он не упал? Сила воли, сказали бы люди.

— Кон!

Он лежал на осыпающемся балконе, свернувшись, и, кажется, не слышал. Среди смертных Ти не учили, как правильно исцелять людей, то есть, у Кона была аптечка, но здесь и сейчас у них нет аптечки Кона. Зато учили наверху… Опустившись рядом на колени, он осторожно приподнял друга. Живот и плечо в крови, левый бок как будто… нет, показалось, иначе бы он уже не дышал… Всё равно впечатление было такое, словно половины тела не хватает. Ноги целы, но идти не сможет. Волосы и впрямь обрезал…

— Если ты меня слышишь, мы скоро выберемся отсюда.

Ти для разминки помахал верхними крыльями: донесут. Хотя нет, на двоих нужно напрячь и нижние.

— Помнишь, я обещал тебя покатать? — вот же, придёт такое в голову. — Пришло время…

Дышит, но слабо, глаза закрыты, лицо в ссадинах и синяках. Ти отвёл со лба взмокшую потускневшую прядку. Люди странные, но простые до невозможности. Скрывать боль они тоже не умеют, не то что херувимы.

Вот и пригодилось учение верховного ангела. Тогда Ти не понимал, зачем им это нужно — но тогда Ти не знал, куда попадёт через пару лун после того, как его научили исцелять живое. Они тренировались на птицах и на цветах, но не более того. Склонившись над человеком, которого он должен был спасти, херувим закрыл глаза. Нужно коснуться тем, чем ты лечишь, того, что ещё живо… Приложил ладонь к сердцу. Кровь — липкая и горячая, и хорошо, что не холодная, было бы уже поздно.

Так это и работает. В какой-то момент Ти пожалел о том, что два с лишним года назад научился определять боль. Потому что ему опять было больно, и это сильно мешало делу. Повреждения, нанесённые Кону Зверем земли, отражались на нём самом. Значит, ребро, ещё ребро, плечо — хоть какое-то утешение, крылья болеть не будут, ведь у Кона крыльев нет. Ти на какое-то время погрузился в темноту, потом встал с кружащейся головой: рана в районе живота казалась самой опасной. Но не теперь. Теперь у Кона — только механические повреждения, а вся боль сосредоточилась в нём.

— Океан спасёт нас, — прошептал херувим, зная, что его не слышат. Кон не был лёгким, но теперь хотя бы не так страшно его задеть. Боль нашла себе новый дом. Оттолкнуться от перил, держать крепко, не кричать… Земля опять шевелится, возвращается сюда. Надо спешить. — Не умирай до воды.

И после тоже, но сил договаривать не осталось.

Ти летел к горизонту и вспоминал, как когда-то давно, казалось бы, вечность назад он обрёл человеческое тело и очнулся на дороге. Тогда Кон вытащил его, а теперь он вытаскивает Кона.

Люди должны умереть… Люди должны умереть…

Теперь он слышал не только это. В голове гремели другие слова, казалось бы, давным-давно забытые и канувшие в белое ничто:

«Грех твой — Равнодушие, Пренебрежение к Близким твоим. Наказание твоё — Падение твоё. Пусть будут Прокляты твои четыре крыла, пока ты не поймёшь…»

Ти никогда не пугали проклятия, тем более, крылья не голова. Он не знал даже, что значит это низвержение: он что, должен отработать? За то, что равнодушен? Ти уже не помнил, как это было, почти не помнил.

Проходя мимо умирающего один раз, мы не рассчитываем на второй раз.

Проходя мимо умирающего второй раз, мы умираем сами.

«Так что, теперь я не прошёл мимо?»

Ти не знал. Они бросили сотни и тысячи здесь, чтобы спасти единицы, но невозможно спасти всех. Знает ли об этом Тот, Кто сверг его?

Херувим никогда не вспоминал тот день, потому что прошлое не меняется, а будущее не ждёт, и всё-таки теперь он подумал об искуплении. Ти не собирался никого спасать, но сделал это. И сделает ещё раз, и ещё, и ещё…

Впереди показалась вода и корабли. Скоро они уплывут отсюда, и все кошмары закончатся раз и навсегда.