Страница 9 из 27
— И не помнил бы! — воскликнула она, вскинув голову. По щекам потекли слёзы. — Чего б тебе стоило не вспоминать!.. Хоть кто-то жил бы весело и спокойно… Мы так тебя за это любили и любим сейчас… Ты был словно из другого мира, самый весёлый и лёгкий человек. Тебе не было места рядом с нами, ты сделал его сам… И как всё кончилось? Я думала, что сойду с ума! Мы стояли, как истуканы, и думали, что ты умер, пока Рокэ вытаскивал тебя из горящей машины…
— Подожди, — голова шла кругом, поскольку каждое её слово пробуждало прошлое, сталкивало с вершины горы здоровенную неостановимую лавину. А ещё надо было, чёрт возьми, успокоить плачущую женщину. Марсель сделал шаг вперёд, и она сама опустила голову ему на плечо, держа руки безвольно опущенными вдоль тела. — Тише, тише…
— Ты вспоминаешь?
— В общих чертах. Если вдуматься, такое трудно забыть, — настроение, образы, атмосфера, дурацкие навязчивые мысли и повторяющиеся идеи теперь вертелись в голове, но даже при желании Марсель не смог бы связать их в одно целое. — А «мы» — это кто? Ладно, извини, неважно… В конце концов, мне теперь есть к кому пристать…
— Марианна! — вместе с Констансом прокричали его птички. — Дорогая, это не может ждать, у нас остаётся так мало времени до ужина, а поваров я отпустил! Ты поможешь мне с соусами, дорогая?
— Иду! — отозвалась Марианна, резко отстраняясь. Вблизи её глаза казались совсем огромными, но слёз в них уже не было — ни слезинки. — Пожалуйста, не принимай близко к сердцу всё, что я наговорила. Но мне показалось это важным. Ты ведь совсем не помнишь Рокэ, он может показаться… резким или немного злым. Или очень злым, но на самом деле всё не так…
— Я помню, — поняв, что это чистая правда, Марсель сначала фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся. — Не переспрашивай, я, кажется, его отлично помню. И знаешь что? Всё ещё мечтаю треснуть чем-нибудь тяжёлым.
*
Ужинали втроём, поскольку Рокэ так и не явился, и только его оставленная в качестве залога сумка давала понять, что это был не мираж. Констанс был умышленно задобрен привезёнными в подарок семечками для птиц, каковые здесь не продавались, и только поэтому хозяин не бушевал, хоть и повторил несколько раз, что страшно обижен. Марсель попытался вытянуть из него что-нибудь ещё, но старый добрый Коко был непреклонен — с достоинством не вмешивался в то, что его не касалось.
— Вы знаете, — добавил он перед тем, как покормить птичек и уйти спать, — я всегда рад гостям, разумеется, если они мои добрые друзья. Неважно, сколько вы потеряли и сколько приобрели, друг мой, вы можете прийти ко мне в любое время суток — естественно, если я сам не в отъезде, увы, такое бывает…
— Спасибо, — растроганный Марсель посмотрел ему вслед, потом одумался. Что ж такое, как на войну провожают. Марианна наговорила всяких ужасов и тут же попросила забыть, Констанс прочёл прощальную речь, как будто отпевание. Вся надежда на Рокэ, и, будем откровенны, весьма сомнительная эта надежда. Либо получишь голой правдой по лицу, либо свихнёшься на самом деле и отправишься сколачивать себе гроб.
Входная дверь подала признаки жизни уже за полночь. Из-под накрытых тканью на ночь клеток кто-то несмело чирикнул полтора раза, но на него шикнули.
— Не бейте посуду слишком громко, — прошептала Марианна, снимая с полки бокалы, которые они только что вымыли и поставили на место.
— Я ничего не обещаю, — отшутился Марсель. За последние часа два он уже смертельно устал отшучиваться, потому что… да чёрт возьми, слишком многое толкалось в голове, а он не мог вываливать это всё на гостеприимных супругов! Неважно, на кого, всё равно вслух не выйдет — забытые ощущения кололи пальцы и нетерпеливо выбивали дробь в висках, мол, вспоминай, вспоминай, ты был таким-то, ты делал то-то… Утешало, что он не слетал с катушек и, в принципе, вёл себя как обычно. Не утешало, что приходится переваривать это всё сейчас.
— Не надо. Разбудите Констанса и птичек, — настаивала Марианна, комично скрестив руки на груди и подойдя к нему вплотную.
— Ради твоих птичек — что угодно. Тогда обещаю, — они случайно соприкоснулись носами, и это вышло безумно мило.
— Нежности, — протянул Рокэ, проходя мимо них в гостиную. — Омерзительно.
— Я тебя укушу, — заметила ему вслед Марианна. — Очень больно и жестоко…
— Жду с нетерпением.
— А сейчас я ухожу спать, и только попробуйте подраться, — наказала хозяйка и исчезла на лестнице, умело огибая птичьи клетки в полутьме. Марсель немного помедлил, выбирая вино, но ему было всё равно, что пить, так что процесс сильно не затянулся. Память продолжала вести себя отвратительно — он безошибочно определил любимое кресло Рокэ, но совершенно не знал, что ему сказать.
То есть, знал, но Марианна же попросила не ругаться.
— Наливай себе, я не буду.
— Так уж и не будешь?
— Пока незачем, — Рокэ проследил за тем, как он наполняет бокал, но больше ничего не сказал. Марсель уже догадался, что ждать можно до бесконечности, однако так и не придумал, с чего начать. Разве что с начала, но что делать, когда начал было как минимум два?
— Я страшно обижен, — тогда начнём с главного. Интонация получилась — нечто среднее между матушкой и Коко. — Почему ты в поезде ничего мне не сказал?
— Не хотел и не собирался, — объяснил Рокэ, опираясь на левый подлокотник и прямо глядя на собеседника через стол. — Потому и не сказал. Согласись, логично.
— Не соглашусь, потому что мне это не нравится, — пошёл в атаку Марсель, не преминув перед этим глотнуть вина — не столько перед разговором, сколько после мыслей. — Ты же меня узнал…
— Тебя трудно не узнать. Если грустно, можешь считать это комплиментом. Но я всё ещё не понимаю, с какой стати должен был что-то предпринять. И как ты себе это представляешь, скажи на милость? Поверил бы первому встречному незнакомцу?
— Смотря во что…
— Да хоть в Санта-Клауса. Марианна так старалась, чтоб ты ничего обо мне не услышал, было бы свинством пустить её старания насмарку.
— А заставлять её врать — не свинство?
— Самое настоящее, — Рокэ улыбнулся одними губами. — Свинство, издевательство, подлость, дрянь. Решение было общим, но идея принадлежала мне, так что повторю тебе то же, что сказал остальным: если совесть слишком хрупкая, валите всё на меня. Марианна солгала? Умничка, но я её об этом просил. Коко снял фотографии со стен? И отлично придумал, я не догадался, что мелькаю на них чаще положенного. Виновник найден, можно спокойно отчаливать домой.
— Как бы не так, — возмутился Марсель. — Ты и впрямь думаешь, что я этим удовлетворюсь? Что случилось на самом деле и чем я, чёрт возьми, занимался эти полгода?
— Не думаю, так… робко надеюсь, — нет, он издевается. Странно, если б не контекст, Марсель был бы счастлив это слышать. — Я тебя уже много раз просил не лезть не в своё дело и вообще отстать, грубо говоря. Душа болит уже от одной мысли о том, что придётся повторять всё это заново…
— О, не утруждай себя, отстану я нескоро.
— Либо пей больше, либо успокойся, — сухо сказал Рокэ, не сводя с него взгляда. — Марианна просила обойтись без истерики, так что постарайся держать себя в руках.
— Я абсолютно спокоен, — светски улыбнулся Марсель, — за исключением того, что меня все обманывают. Мне так не нравится. Такое ощущение, что я кого-то убил, а вы почему-то никак не можете в этом признаться.
— Масштабно, — заметил собеседник. — Даже слишком. Нет, обошлось без трупов.
— Страдаю, между прочим, — давить на жалость — тоже способ. — Слишком много информации на мою бедную голову. Она теперь снова болит.
— Так перестань выклянчивать информацию, и всё у тебя будет замечательно, — ухмыльнулся Рокэ и, мать его, был прав. Ошибочка вышла.
— А это уже от меня не зависит! Куда ни глянь — везде что-то о чём-то напоминает. Дежа вю, конечно, звучит красиво, но я же рано или поздно всё вспомню и…
— Ты бы ничего не вспомнил, если бы тебе не помогали.