Страница 2 из 7
перевод М.Цветаевой
ГЛУПАЯ ПЕСНЯ
Мама, пусть я серебряным мальчиком стану. Замерзнешь, Сыночек, таким холодней. Мама, Пусть я водяным мальчиком стану. Замерзнешь, Сыночек, таким холодней. Мама, Вышей меня на подушке своей. Сейчас. Это будет намного теплей.
ДЕРЕВО ПЕСЕН
Все дрожит еще голос, одинокая ветка, от минувшего горя и вчерашнего ветра.
Ночью девушка в поле тосковала и пела, и ловила ту ветку, но поймать не успела.
Ах, луна на ущербе! А поймать не успела. Сотни серых соцветий оплели ее тело.
И сама она стала, как певучая ветка, дрожью давнего горя и вчерашнего ветра.
перевод А.Гелескула
ДЕРЕВЦО
Деревце, деревцо к засухе зацвело.
Девушка к роще масличной шла вечереющим полем, и обнимал ее ветер, ветреный друг колоколен.
На андалузских лошадках ехало четверо конных, пыль оседала на куртках, на голубых и зеленых. "Едем, красавица, в Кордову!" Девушка им не слова.
Три молодых матадора с горного шли перевала, шелк отливал апельсином, сталь серебром отливала. "Едем, красотка, в Севилью!" Девушка им не слова.
Когда опустился вечер, лиловою мглой омытый, юноша вынес из сада лунные розы и мирты. "Радость, идем в Гранаду!"
И снова в ответ ни слова. Осталась девушка в поле срывать оливки в тумане, и ветер серые руки сомкнул на девичьем стане.
Деревце, деревцо к засухе зацвело.
перевод А.Гелескула
ДОЖДЬ
Есть в дожде откровенье - потаенная нежность. И старинная сладость примиренной дремоты, пробуждается с ним безыскусная песня, и трепещет душа усыпленной природы.
Это землю лобзают поцелуем лазурным, первобытное снова оживает поверье. Сочетаются Небо и Земля, как впервые, и великая кротость разлита в подвечерье.
Дождь - заря для плодов. Он приносит цветы нам, овевает священным дуновением моря, вызывает внезапно бытие на погостах, а в душе сожаленье о немыслимых зорях,
роковое томленье по загубленной жизни, неотступную думу "Все напрасно, все поздно!" Или призрак тревожный невозможного утра и страдание плоти, где таится угроза.
В этом сером звучанье пробуждается нежность, небо нашего сердца просияет глубоко, но надежды невольно обращаются в скорби, созерцая погибель этих капель на стеклах.
Эти капли - глаза бесконечности - смотрят в бесконечность родную, в материнское око.
И за каплею капля на стекле замутненном, трепеща, остается, как алмазная рана. Но, поэты воды, эти капли провидят то, что толпы потоков не узнают в туманах.
О мой дождь молчаливый, без ветров, без ненастья, дождь спокойный, кроткий, колокольчик убогий, дождь хороший и мирный, только ты - настоящий, ты с любовью и скорбью окропляешь дороги!
О мой дождь францисканский, ты хранишь в своих каплях души светлых ручьев, незаметные росы. Нисходя на равнины, ты медлительным звоном открываешь в груди сокровенные розы.
Тишине ты лепечешь первобытную песню и листве повторяешь золотое преданье, а пустынное сердце постигает их горько в безысходной и черной пентаграмме страданья.
В сердце те же печали, что в дожде просветленном, примиренная скорбь о несбыточном часе. Для меня в небесах возникает созвездье, но мешает мне сердце созерцать это счастье.
О мой дождь молчаливый, ты - любимец растений, ты на клавишах звучных - утешение в боли, и душе человека ты даришь тот же отзвук, ту же мглу, что душе усыпленного поля!
перевод В.Парнаха
ЕСЛИ Б МОГ ПО ЛУНЕ ГАДАТЬ Я
Я твоё повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звёзды к лунному водопою и смутные листья дремлют, свесившись над тропою. И кажусь я себе в эту пору пустотою из звуков и боли, обезумевшими часами, что о прошлом поют поневоле.
Я твоё повторяю имя этой ночью во тьме молчаливой, и звучит оно так отдалённо, как ещё никогда не звучало. Это имя дальше, чем звёзды, и печальней, чем дождь усталый.
Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Разве сердце моё виновато? И какою любовь моя станет, когда белый туман растает? Будет тихой и светлой? Не знаю. Если б мог по луне гадать я, как ромашку, её обрывая!
перевод Я.Серпина
* * *
Есть души, где скрыты увядшие зори, и синие звезды, и времени листья; есть души, где прячутся древние тени, гул прошлых страданий и сновидений.
Есть души другие: в них призраки страсти живут. И червивы плоды. И в ненастье там слышится эхо сожженного крика, который пролился, как темные струи, не помня о стонах и поцелуях.
Души моей зрелость давно уже знает, что смутная тайна мой дух разрушает. И юности камни, изъедены снами, на дно размышления падают сами. "Далек ты от бога", твердит каждый камень.
перевод М.Кудинова
ЖЕЛТАЯ БАЛЛАДА
На горе, на горе высокой деревцо стоит зеленое.
Пастух проходит своей дорогой...
Протянулись оливы сонные далеко в поля раскаленные.
Пастух проходит своей дорогой.
У него - ни собак, ни стада, и ни посоха, и ни друга.
Пастух проходит...
Он растаял, тень золотая, без следа исчез в поле дальнем.
Своей дорогой.
перевод И.Тыняновой
КАРУСЕЛЬ
Праздничный день мчится на колесах веселья. вперед и назад вертится на карусели.
Синяя пасха. Белый сочельник.
Будние дни меняют кожу, как змеи, но праздники не поспевают, не умеют.
Праздники ведь, признаться, очень стары, любят в шелка одеваться и в муары.
Синяя пасха. Белый сочельник.
Мы карусель привяжем меж звезд хрустальных это тюльпан, скажем, из стран дальних.
Пятнистые наши лошадки на пантер похожи. Как апельсины сладки луна в желтой коже!
Завидуешь, Марко Поло? На лошадках дети умчатся в земли, которых не знают на свете.
Синяя пасха. Белый сочельник.
перевод И.Тыняновой
КОЛОКОЛ
(Припев)
На желтой башне колокол звенит.
На желтом ветре звон плывет в зенит.
Дорогой, обрамленной плачем, шагает смерть в венке увядшем.
Она шагает с песней старой, она поет, поет как белая гитара.
Над желтой башней тает звон.
Из пыли бриз мастерит серебряные кили.
перевод М.Самаева
ЛУНА ВОСХОДИТ
Когда встает луна, колокола стихают, и предстают тропинки в непроходимых дебрях.
Когда встает луна, землей владеет море, и кажется, что сердце забытый в далях остров.