Страница 8 из 13
Гарнизон в Рязани был невелик и слабо организован. Рабочий добровольческий полк, которым командовал И.Н. Ромадин, был очень небольшой частью. У него было только 500 винтовок и несколько пулеметов. По городу для него собирали малокалиберные ружья и учебные винтовки Осоавиахима. На предприятиях налаживали изготовление минометов, гранат и противотанковых ружей. В гарнизоне находились недавно прибывший батальон курсантов Владимирского пехотного училища, небольшой авиадесантный батальон, запасный автомобильный полк, курсы санитарных инструкторов в сто человек, два саперных батальона, танковый батальон с десятком устаревших, давно не ремонтированных, до предела изношенных танков Т-26, два бронепоезда, противотанковый полк в составе восьми орудий калибра 37 мм и три зенитных артдивизиона с 40 орудиями калибра от 25 до 85 мм.
Командирам всех этих частей мною безотлагательно были поставлены боевые задачи по обороне города. На его западную окраину было выставлено непосредственное охранение.
В общем же положение города было трудным. Противник мог ворваться в него в любое время, особенно ночью. Для этого ему требовались не столь уже большие силы.
Как я жалел, что в тот же железнодорожный эшелон, с которым мы выехали из Кузнецка, не был взят хотя бы один стрелковый батальон!
Сведения обкома о занятии гитлеровцами, продвинувшимися из Михайлова, важного узла дорог Захарово были правильными. Они означали, что враг от Рязани находился действительно всего в 30 км. Обосновался он в Захарово еще 25 ноября.
Кроме решения «наземных» вопросов, нужно было срочно выяснить, как будет осуществляться истребительно-авиационное прикрытие выгрузки войск 10-й армии в районе Рязани. На протяжении двух суток – 26 и 27 ноября – добиться ясности не удавалось. Наконец к исходу 27 ноября разыскали находившегося в городе еще с 9 часов утра 28 ноября, но ни к кому не явившегося командира 16-го авиационного истребительного полка противовоздушной обороны Пруцкова. Вверенный ему полк располагал 22 самолетами. От своего авиационного командования он имел задачу до 4 декабря прикрывать выгрузку войск 10-й армии.
О том, какие силы имели на подступах к Рязани гитлеровцы, мы в первое время по прибытии в Рязань почти ничего не знали. Имевшиеся сведения были скудными и неточными[11].
Но требовалось выяснить, какие же силы советских войск находились перед войсками 2-й танковой армии противника на подступах к Рязани? Так как на месте об этом ничего определенного узнать было невозможно, я 27 ноября по телефону ВЧ, установленному в кабинете секретаря обкома товарища Тарасова, обратился с этим вопросом в Генеральный штаб. А.М. Василевский сообщил следующее.
На веневском направлении находится 173-я стрелковая дивизия. Ее 1315-й стрелковый полк 25 ноября был в Веневе. На этом же направлении были 168-й кавалерийский полк, 111-я танковая бригада и из состава 112-й танковой дивизии один мотострелковый и танковый полки. При этом указывалось, что теперь все эти части «надо искать в районе Чернево» (немного к юго-западу от Зарайска).
Далее было сказано, что из района станции Узловой 25 ноября отходила 239-я стрелковая дивизия, что шла она на Серебряные Пруды. Тогда же, говорил т. Василевский, 41-я кавалерийская дивизия от Узловой отходила на Михайлов, и в Захарово (перед Рязанью) должна была находиться 31-я кавалерийская дивизия.
Отвечая на один из моих вопросов, он сообщил, что в районе Тулы спокойно, что противник производит перегруппировку и стягивает силы в район Болохово, что в 20 км юго-восточнее Тулы. Далее А.М. Василевский сказал, что в Каширу прибыл командующий 49-й армией Захаркин, что в Зарайске должна быть 5-я кавалерийская дивизия и что она, «как и 9-я кавалерийская дивизия», развернется южнее Каширы.
Итак, получалось, что между Веневом и Чернево находятся наши силы в пять полков с танковой бригадой, в Зарайске – кавалерийская дивизия, в Серебряных Прудах – 239-я стрелковая дивизия, в Захарово – 31-я кавалерийская дивизия и где-то у Михайлова – 41-я кавалерийская дивизия. Немало… Но действительность была несколько иной.
Из перечисленных А.М. Василевским сил подтвердились 173-я стрелковая дивизия, 111-я танковая бригада и части 112-й танковой дивизии, но все они находились уже под Каширой. В основном соответствовали истине сведения об отходе 239-й стрелковой и 41-й кавалерийской дивизий, но отступали они, вернее, выходили из окружения, не в тех направлениях, как мне было сказано.
Важным для ориентировки были сообщения о 5-й и 9-й кавалерийских дивизиях, составлявших, как позднее стало известно, кавалерийский корпус генерала П.А. Белова, но они подходили к Кашире с севера.
Что касается направления на Рязань, то сведения о нахождении в Захарово 31-й кавдивизии оказались неточными. Больше того, не оказалось этой дивизии ни в Зарайске, ни в Пронске, ни в Кашире.
В пределах своего понимания обстановки я серьезно опасался, что противник, используя разрыв в нашем фронте, ударит на Рязань. Упустить такую возможность было, казалось, не в манере врага. Всерьез опасалась этого и Ставка. Уже в телеграмме от 24 ноября о железнодорожных перевозках 10-й армии мне предписывалось «иметь в виду недопустимость выдвижения противника на Рязань». Однако, захватив 25 ноября Захарово, враг уже выдвинулся на Рязань и находился от нее всего в 30 км. Хотя ни я, как командир, никто из членов Военного совета и из штаба 10-й армии тогда об этом еще ничего не знали, эти слова мы понимали просто и прямо: «Не допустить захвата противником Рязани».
Через двое суток у меня состоялся телефонный разговор по ВЧ с А.М. Василевским о положении в Рязани, и тогда Александр Михайлович мне сказал: «На Ряжск через Рязань пойдут эшелоны с артиллерией. Перехватите их…»
Вслед за этим обострилось положение под Коломной, и в ночь с 1 на 2 декабря мною был получен неожиданный приказ Ставки срочно перебросить в Коломну из-под Рязани головную дивизию 10-й армии – 322-ю. Полного ее сосредоточения в пункте выгрузки на станции Рыбное нельзя было ждать.
Еще через три дня, 4 декабря, мною был получен не менее тревожный приказ командующего Западным фронтом Г.К. Жукова: «В целях усиления и обеспечения обороны Рязани ввести там осадное положение». Однако осадное положение в Рязани обком партии и облисполком ввели еще в половине ноября. Ближайшая причина этих экстренных распоряжений была, видимо, связана с тем, что противнику в это время ударом на Ревякино удалось перерезать шоссе и железную дорогу, соединяющие Тулу с Москвой, и тем самым почти полностью завершить окружение нашей 50-й армии, защищавшей Тулу.
Каковы же были намерения и действия противника в районе Рязани и Ряжска?
Об этом имеются свидетельства врага.
К. Типпельскирх прямо указывает на то, что 2-я танковая армия Гудериана стремилась «из района южнее Тулы выйти к Оке на участке Рязань, Коломна»[12]. Гудериан в книге «Воспоминания солдата» пишет, что, добиваясь от высшего гитлеровского командования максимального сокращения размаха наступательных задач 2-й танковой армии, он получил разрешение вместо захвата Горького (подчеркнуто мною. – Ф.Г.) ограничиться выходом на линию Михайлов – Зарайск. При этом, как уточняет Гудериан, главнокомандующий сухопутными войсками немецких вооруженных сил указал ему, что важнейшей задачей для 2-й танковой армии является «полное разрушение железнодорожной линии Рязань, Коломна»[13] (подчеркнуто мною. – Ф.Г.).
В свете сказанного стоит обратить внимание на неверные утверждения Гудериана, что «оборона русских была слишком сильна»[14] и что будто бы поэтому группы подрывников 10-й моторизованной дивизии, достигшие Михайлова, не смогли (?!) из района Михайлова пройти к железной дороге на участке Рязань, Коломна и взорвать ее. Не менее фальшиво звучит и его утверждение о «сильном давлении» превосходящих сил противника, т. е. советских частей, на 10-го моторизованную дивизию, в результате которого якобы гитлеровцы 29 ноября оставили г. Скопин.
11
В действительности же в районе Михайлова находилась 10-я моторизованная дивизия. Часть сил противника наступала в направлении Павелец, Скопин. У Серебряных Прудов и в Веневе находились части 4-й танковой дивизии. В районе Новомосковска, станции Узловой, поселка Донского, Иван-Озера располагались 167-я и 112-я пехотные дивизии. В районе Епифани, Богородицка, Товарково – 25-я моторизованная дивизия. Все они входили в состав 2-й танковой армии Гудериана. 29–30 ноября положение в данных районах существенно не изменилось. Только части 4-й танковой дивизии у Серебряных Прудов были сменены частями 29-й моторизованной дивизии. Последняя овладела этим важным пунктом, а затем почти вплотную продвинулась к Зарайску (до Чернево).
12
К. Типпельскирх. История Второй мировой войны. М., 1956. С. 201.
13
Г. Гудериан. Воспоминания солдата. М., 1954. С. 242.
14
Г. Гудериан. Указ. соч. С. 244.