Страница 35 из 45
Греко-католичество было для украинских крестьян Галиции верой и отцов, и дедов. 12 апреля 1915 года протопресвитер русской армии Георгий Шавельский посетил униатское богослужение в Бродах: «…пели по-униатски; большинство песнопений пелись всей церковью, – вспоминал отец Георгий. – Меня особенно удивили песнопения “Ангел вопияше” и “Отче наш”, исполненные всей церковью особым вычурным напевом чрезвычайно красиво и стройно. Многие из молящихся, особенно женщины, стояли с молитвенниками, по которым следили за богослужением. Церковь была полна народу. Порядок был образцовый. Вся обстановка службы создавала торжественное молитвенное настроение.
– И наши хотят еще учить их, когда нам надо от них учиться? – обратился ко мне доктор[337], когда мы выходили из церкви»[338].
Униатское богослужение заинтересовало и Михаила Пришвина. Священник «в малиновой шапочке, бритый, как папа», вел службу, а дьякон «тонко, умно, изящно» проповедовал о мире. Более всего удивили Пришвина проповедь и молитвы на украинском: «Первый раз услыхал законный существующий украинский язык. Чудесное “Примите, ядите” – утешение, сложение рук священника, певчие и продолжение пения народом…»[339]
2
Идея перекрестить народ Галиции в православие была придумана русскими церковными (епископ Дионисий, архиепископ Евлогий, митрополит Антоний) и светскими (граф Владимир Бобринский, Сергей Сазонов) интеллектуалами, а также радикально настроенными неомосквофилами. Народ же большей частью различий между двумя религиями не видел.
Русские солдаты, к несказанному ужасу архиепископа Евлогия, молились и причащались в униатских храмах, вместе с униатами восклицали: «Святой Священномучениче Иосафате, моли Бога о нас»[340]. Святой священномученик Иосафат – это Иосафат Кунцевич, которого православная церковь считала гонителем истинной веры. Он жил в начале XVII века, боролся за унию чересчур активно, и в конце концов православные жители города Витебска разорвали его на части. Но откуда это было знать простому русскому солдату?
Читатель может составить представление о религиозности жителей Западной Украины хотя бы по забавному рассказу Куприна «Запечатанные младенцы». Куприн описывает село в украинском Полесье. Там находились православная церковь и костел. Но церковь стояла заколоченной, потому что у нее не было своего священника. Народ, оставшись без пастырского окормления, потянулся в костел. Селянам понравились «музыка, благоговейная тишина, торжественность богослужения, великолепный ритуал». А догматические различия католицизма и православия были этим полещукам[341] совершенно неизвестны. Обеспокоенная епархия наконец-то отправила в село священника, отца Анатолия. И православный поп, стараясь вернуть прихожан, ввел у себя в храме «католический обиход». «Возглас к Евангелию он читал на мотив Secula Seculorum и говорил проповеди на малороссийском языке»[342]. Так что особенного религиозного антагонизма на Западной Украине не было.
В свою очередь, украинские греко-католики не возражали, если им присылали православного священника на место бежавшего в Вену униата, лишь бы священник служил так, как им было привычно, то есть по-униатски. Тогда конфликтов не возникало. Отец Георгий спрашивал прихожан в Бродах:
«– Что ж, вы привыкли к новому священнику?
– А чего не привыкнуть?
– Да он же не похож на вашего прежнего: он с длинными волосами, бородой и в рясе.
– Так что ж? Наш як папа, а этот як Христос…»[343]
В Галиции, особенно на востоке, невдалеке от русской границы, находились сёла, где жители в самом деле хотели перейти в православие и просили прислать им православных священников. Но большинство галицких униатов искренне не понимали: зачем им менять веру? Они и без того считали себя православными, ведь греко-католический обряд мало отличается от православного. И предложение, а тем более требование сменить веру возмущало их. Еще хуже было там, где русские церковные власти или местные москвофилы решали выгнать священника и перекрестить жителей. Епископ Дионисий будто бы ездил по приходам и спрашивал священников, паписты они или нет. Если священник был папистом (греко-католиком), то следовало указание: «Тогда вот тебе два дня на размышление: если не откажешься от папы, отрешу тебя от места»[344]. Отец Георгий узнал об этом факте из вторых рук, но вот свидетельство самого архиепископа Евлогия, который стал главным идеологом и организатором перехода униатов в православие.
Из воспоминаний о. Евлогия (Георгиевского): «…епископ Дионисий объяснил мне, что это уж второй приход, присоединившийся к православию. “А кто же священники?” – спросил я. “Приходы возглавили братья Борецкие, родом из крестьян воссоединившегося прихода…” “А где же униатские священники?” – осведомился я. Сведений о них мне дать не могли. Эти священники-униаты были русофилы, лелеявшие мысль о соединении с Россией, а впоследствии, быть может, и с православием. В первом приходе был прекрасный престарелый священник. Братья Борецкие, грубые, неприятные люди, по-видимому, воспользовались моментом, чтобы, отстранив прежних батюшек, занять их место. “Первый блин-то наш комом…” – подумал я. Епископ Дионисий предложил мне посетить сейчас же эти приходы, “…но только надо жандармов с собою взять, потому что священники ключей от храма не дают, надо будет их отобрать…”. Смотрю, молоденький жандарм тут же неподалеку вертится. Меня все это очень покоробило. Присоединение к православию мне представлялось постепенным сознательным процессом – не такими скоропалительными переходами, да еще с участием жандармов»[345].
В селе новый священник встретил архиепископа хлебом-солью. А старый священник-униат, кстати, русофил, плакал: «Я бы и сам хотел в православие, – сказал он, – но нельзя же так… сразу, надо же подумать»[346].
Плохо пришлось и самим православным священникам, приехавшим из России. Они оказались в чужой стране, не знали местных обычаев, традиций. Ни государство, ни церковь не выделили новым священникам достаточно средств, они, по словам отца Георгия, «вынуждены были питаться почти подаянием»[347].
Иеромонахи-черносотенцы, привезенные из Почаевской лавры, «полуграмотные, невоспитанные, невежественные»[348], весьма проигрывали местным униатам, образованным и хорошо подготовленным. Как они могли поднять духовный авторитет России и русской власти? Даже генерал-губернатор Бобринский считал такую церковную политику «вредной для русского дела» и с раздражением говорил о ней. «Воссоединения» по большей части озлобляли местное население, «особенно в тех случаях, когда униатские церкви отбирались у униатов и отдавались православным, т. е. воссоединившимся»[349].
Едва ли не самым веским доводом в пользу перехода из старой веры в новую была мощь русской армии. Если Галиция станет частью православной России, то переход в православие станет делом времени. И действительно, количество приходов, перешедших в православие, увеличилось после взятия русскими войсками Перемышля, первоклассной австрийской крепости.
И всё же итоги девятимесячной деятельности Евлогия и его соратников оказались скромными. Перед войной в Галиции было 1873 греко-католических прихода и более 4000 греко-католических священников. Паства насчитывала более 3 500 000 миллионов прихожан. За время русского правления галицийские приходы получили 86 православных священников[350]. По меркам Галиции – ничтожно мало. Не случилось ни массовой «русификации» украинцев-мазепинцев, ни массового перехода униатов в православие[351].
337
Доктор – Борис Захарьевич Малама, лейб-медик великого князя Николая Николаевича.
338
Протопресвитер Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. М.: Изд-во Крутицкого подворья; Общество любителей церковной истории, 2010. С. 175.
339
Пришвин М.М. Дневники. 1914–1917. С. 108.
340
Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 244.
341
Полещуки – украинская этнографическая группа, обитатели украинского Полесья.
342
Куприн А.И. Собр. соч.: в 6 т. Т. 4. С. 716, 717.
343
Протопресвитер Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. С. 175.
344
Там же. С. 164.
345
Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 237–238.
346
Там же. С. 238.
347
Протопресвитер Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. С. 167.
348
Там же. С. 167.
349
Там же. С. 170–171.
350
По другим данным – 113.
351
Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции… С. 120, 175.